Шпилька

Официант словно шахматные фигуры расставляет закуски и раскладывает приборы.

– Миша, принеси нам по сто пятьдесят «Джека Дэниэлса», – командует Глеб, намазывая на батон толстый слой масла.

– Чё это с тобой Глеб? В середине недели бухнуть решил? Ты вроде в последнее время вообще ни-ни. – Тимур щурит без того узкие азиатские глаза.

– Не бухнуть Тимурчик, не бухнуть! – довольно мычит Глеб, жуя бутерброд. – Я хочу отметить это событие. Надеюсь, что теперь всё пойдёт на поправку. Да и Ваньку помянуть лишним не будет.

Официант Миша как раз разливает бурую жидкость по квадратным стаканам.

– Здравый кипиш! – Тимур делает короткое движение стаканом в направлении товарища и одним махом выпивает всё его содержимое, залихватски запрокидывая голову.

– Слушай Тимур, когда из тебя вся эта блатная дурь выйдет? Чай уже взрослый мужик, двадцать лет как успешный бизнесмен, а всё по фене ботаешь. – Глеб, чуть пригубив из своего стакана, ловко насаживает на вилку маленький грибочек и отправляет его в рот.

– Не понимаю, чё тебя так напрягает? Ты же знаешь, что меня поздно менять.

– Меняться никогда не поздно, Тимур. Меняешь себя, меняешь ситуацию вокруг. Доказано психологами.

Глеб занимается своим любимым делом. С аппетитом поглощает деликатесы со стола, при этом поучая непутёвого товарища. Он обожает совмещать два этих удовольствия.

Тимур, молча, наливает себе вторую порцию виски и отправляет её вслед за первой.

«Затрахал ты меня уже со своими нравоучениями, интеллигент вшивый. Ты бы жену свою учил, как пирогами направо и налево не разбрасываться».

Для Тимура «Моцарт» связывается с весёлыми гулянками, корпоративными посиделками, на которых обычно присутствовали все четыре учредителя «Олимпа» со своими вторыми половинками. Глеб, и Лёха приходили с жёнами, а он и Иван с очередными тёлками. Ванька был женат и не раз, а потом завязал с этим гиблым делом. Тимур же, в отличие от своих друзей, ни разу не заключал брачных союзов. Он ещё ищет свою принцессу и надеется, что их встреча впереди. Надежда дело хорошее, но когда тебе уже за сорок она начинает приобретать формы шизофрении.

Все они одного возраста, всем скоро стукнет по сорок пять. Всем, кроме Ваньки, который уже полгода как отдыхает на Васильевском кладбище. Смерть Вани прогремела колокольным набатом среди множества звоночков, которые дзынькали последний год один за другим, словно говоря: «Здесь что-то не так. Ребята не расслабляйтесь». Но за двадцать лет ребята расслабились настолько, что их не могли разбудить маленькие колокольчики. Нужно было дождаться, пока бухнет огромный колокол.

Со смертью Ивана вдруг всё стало ясно, словно в тёмной комнате включили свет. Стало очевидно то, что их хвалёной дружбы больше нет. Какое-то время она ещё держалась на этом весёлом балагуре, который скреплял эту компанию словно цементный раствор. Не стало Ваньки, не стало общих интересов, посиделок встреч. Их и при нём в последнее время было немного, но сейчас, как отрезало.

Дружбы нет, но бизнес то остался. Пока была хотя бы видимость тёплых отношений дела задвига̀лись в дальний угол, и теперь пожалуй настала пора заглянуть в эти тёмные углы. Сейчас, по сути, у руля в «Олимпе» один Лёха. Глеб, Тимур и покойный Ванька давно уже не в теме и почивают на лаврах. И вот с каких-то пор стало Глебу не по себе, тревожно как-то. Может быть эта тревога связана со смертью Ваньки. Когда умирает самый живой из компании, невольно задумываешься о бренности бытия. Когда двухметровый здоровяк, любитель баб, бани и выпивки, падает замертво, сражённый инфарктом именно в бане, в окружении этих баб и выпивки, любой философски настроенный ум будет искать в этом злую закономерность, начнёт задумываться о той тоненькой ниточке, на которой висит человеческая жизнь, размышлять о том, что же он оставит после себя, если вдруг… Тут то и вспоминает философ, что есть у него доля в бизнесе, такая же бесхозная, как два сына живущие со второй женой. Словом задумался Глеб серьёзно, и к счастью своему нашёл лёгкий способ разрешить ситуацию. Напрямую с претензиями и ревизией к Лёхе не пойдёшь, а вот троянского коня ему можно подсунуть, и какого коня.

– Ну чё там? Когда твой сюрприз появится? Вроде шесть уже… – говорит Тимур, глядя на позолоченный хронометр, свободно болтающийся на запястье. В девяностые на этом месте была толстая золотая цепь, но всему своё время и место.

– Наверное, немного опаздывает, – виновато улыбается Глеб.

– Человек, который опаздывает на первую же стрелку, мне уже не очень нравится.

– Этому человеку можно…

***

Низкий, округлых форм спортивный Мерседес, как только что приземлившаяся летающая тарелка, пронзительно свистя резиной об асфальт, врывается на парковку перед рестораном. Пыльный столб, поднятый внезапным смерчем, на какое-то время зависает над стоящими рядком машинами.

Тарелка приземлилась криво, практически поперёк разметки, но это видимо ничуть не смущает её пилота, который даже и не думает перепарковаться поаккуратнее. Длинная бардовая дверь отъезжает в сторону, и из неё выпадает сначала одна, а потом вторая миниатюрная ножка в красных туфельках на неимоверно высоких шпильках. Молодая женщина с огненно рыжими волосами и бледным, но очень смазливым личиком выходит из машины, а потом снова ныряет в салон, демонстрируя идеальные ягодицы, обтянутые красной юбкой карандашом. Достав из салона большую кожаную сумку, в тон своему красному наряду, она, небрежно хлопнув массивной дверью «Мерса», цокает шпильками, направляясь к стеклянным дверям заведения с огромной вывеской «Моцарт» над входом.

– Эй, красавица, тебя кто так парковаться учил? – рычит густой бас из припаркованного рядом «Ниссана». – Поставь машину нормально.

– Мне некогда, там полно места! – Женщина, не оборачиваясь, машет пальчиками с ярко красным маникюром.

– Ты чё не поняла что ли? Переставь машину…слышь ты!

Последние слова заставляют женщину остановиться у самого входа. Она разворачивается на сто восемьдесят градусов и решительно направляется к «Ниссану».

Подойдя почти в упор к открытому окну из которого торчит щетинистое скуластое лицо водителя она начинает говорить .

– Ты кому это сейчас сказал: « Слышь ты!» – голос дамы становится низким, переходит в мужской баритон.

Агрессия и напор водителя «Ниссана» мгновенно пропадают , им на смену приходит странный восточный акцент.

– Просто…нужно ж нормально парковаться…тут ж ещё люди приедут.

– А ты чё здесь главный по парковке? – из зелёных глаз женщины, вмиг превратившейся в демона, вырывается огонь.

– Я…нет…просто…– мычит водитель.

– Тогда просто завали своё хайло! – шипит вампирша. – В следующий раз отдупляй с кем базаришь, баран!

Загипнотизированный водитель сидит молча, боясь пошевелиться.

Рыжая презрительно смерив его взглядом , разворачивается, и, сделав несколько шагов, снова останавливается.

– На, перепаркуй! – она швыряет пластиковый ключик, который падает прямо в руку незадачливому водителю. – Ключ оставишь на сидении, – снова разворачивается и решительно направляется к входу.

Новоиспечённому сотруднику парковки, только и остаётся, что смотреть вслед агрессивной инопланетянке.

***

«Вот это соска!» – Тимур чуть было не проглотил язык вместе с куском жаренного ягнёнка, когда рыжая появилась в стеклянных дверях ресторана. Раньше он её никогда здесь не видел, и это странно, потому что ресторан (их ресторан) в основном посещают только свои.

«К кому она пришла?» – Он, не отводя глаз, смотрит, как рыжая модельной походкой дефилирует вдоль прохода между столами. Она плывёт прямо к ним. Роскошные локоны разбросаны по плечам, вытянутое неестественно бледное лицо, высокий лоб, красивые подведённые губы. Аккуратные идеально круглые груди подпрыгивают с каждым шагом, словно два небольших мячика. Их наполовину скрывает шёлковая блузка одетая под бардовый пиджак. Зелёные кошачьи глаза направлены в их сторону. Она подходит к столу.