Страница 8 из 40
– Лучший способ – аэросани. Хотя я не понимаю, зачем? Что сейчас мешает двинуть туда «Орджоникидзевец»?
– Батов говорит, что этот бронепоезд ему нужен, чтобы удержать Джанкой. А Емрюк встал по ледовой обстановке.
– Тогда «Шаврушками», но тоже ненадежно. Плюс почему они считают, что снабжение Манштейна прервется, если перерезать железную дорогу?
– Октябрьский говорит, что суда в Евпаторию он не пропустит. А мы настилаем ледовую дорогу через Керченский пролив. На той стороне пролива скопилось около пяти тысяч автомобилей с грузами и войсками. Автомобили хорошие, американские, как этот.
– Он же маленький!
– Есть большие, «Студебеккеры» называются. До пяти тонн берут. И в Феодосию идут несколько судов с тяжелыми и средними танками.
– Все, приехали! Здесь?
– Здесь.
Они вошли в расположение. Дневальный рявкнул:
– Смирно!
Подбежал дежурный и начал докладывать капитан-лейтенанту, но тот остановил его:
– Докладывайте командиру. – Увидев смущение дежурного по роте, добавил: – Лейтенанту Матвееву.
– Товарищ лейтенант! За время моего дежурства происшествий не случилось. Рота находится на занятиях по парашютной подготовке в поселке Ичке. Дежурный по роте старшина 1-й статьи Мальцев.
– Вольно!
Каплей провел Диму за сцену, там в небольших комнатушках находились жилые помещения комсостава.
– Твоя комната, – указал он на одну из дверей.
– Так я – командир роты? – удивленно спросил Дмитрий.
– Да, Горшков утвердил твою кандидатуру. В роте семьдесят два человека, восемьдесят процентов – курсанты из разведшколы в Саратове. Восемнадцать человек имеют фронтовой опыт, остальные не обстреляны. Кроме тебя еще три командира взводов и политрук. Двое из командиров не имеют опыта в разведке, но все фронтовики. Люди разные, присматривайся. И хотя Горшков настаивает, чтобы ты шел на Чонгар, пойдет Разумовский, командир 1-го взвода. Надо обкатать и проверить его. Он из 83-й бригады, может быть, ты его знаешь.
– Нет, не слышал.
– Итак, ты говоришь, аэросани или «Шаврушки»?
– Можно на «У-2». Но проще всего – на буерах. Во-первых, бесшумно, во-вторых, расстояние великовато для саней. Может закончиться топливо. В сороковом их активно применяли в последней фазе войны. Очень эффективное средство в ветреную погоду! Экипаж три человека: рулевой и два «балластника». Скорость до ста километров в час, абсолютно бесшумные, паруса белые, корпус можно выкрасить в любой цвет. Зимой – в белый! Ходят и на коньках, и на лыжах. Поднимают до двух тонн груза и больше. Хорошая штука!
– А где взять буера?
– Я думаю, в Ейске или Новороссийске есть, в Ленинграде у нас было их много. Главное, это мачты и паруса, а остальное не так сложно сделать. Плюс их можно использовать для перевозки грузов с Тамани.
Каплей позвонил в Емрюк и поставил дежурному по базе задачу найти буера. Нашлись в Ейске. Третьего января произвели разведку состояния железнодорожного моста в районе Чонгара. Немцы мост не восстанавливали. Из похода не возвратились три человека, в том числе и командир 1-го взвода лейтенант Разумовский. Они вернулись аж через шесть дней: обмороженные, голодные и злые. На отходе зевнули, и влетели на небольшой торос, потеряв конек вместе с креплением. Их случайно обнаружил патруль на буерах, который контролировал Сиваш и Азовское море. С легкой руки разведроты, буера продолжали эксплуатироваться на фронте. Используя морозы, Манштейн перебросил в район Новожиловки 73-ю пехотную дивизию и навязал Батову бои. Батов же, получив дополнительно с Большой земли пополнение и танки, пересадил обстрелянных и проверенных в боях танкистов 56-й танковой бригады на КВ и Т-34, но оставил там бывшие у них Т-26. А легкие Т-60, которые превосходили Т-26 по бронированию, скорости и надежности, стали использовать как тягачи для противотанковой и дивизионной артиллерии. Особенно для транспортировки трофейных пушек, коих было много – но немцы не дураки, пушки они бросили, укатив на запад на их тягачах. Поэтому подвижность сформированных из трофеев частей была нулевой. Выяснив в первых же боях, что боевая эффективность нового «танка» близится к нулю, Батов, с подачи Дмитрия, превратил их в огневые точки и тягачи. Тут новая беда! В наступившие морозы начали активно выходить из строя катки Т-26. С них слетала старая и не очень качественная резина. В Керчи на судоремонтном заводе рабочие и техники смогли наладить выпуск литых опорных катков для 24-го полка и 56-й бригады. Таким образом, рабочим удалось восстановить много танков.
Рудольф фон Бюнау, прусский генерал, кавалер двух железных крестов еще за Первую мировую войну, командир 73-й пехотной, был старым опытным воякой. В отличие от 170-й пехотной, которая, по сути, была почти корпусом, так как в ее состав входила 240-я дивизия резерва, что существенно повышало ее огневую мощь и мобильность, 73-я была чисто пехотной дивизией, вся артиллерия и обозы перемещались у нее на лошадях и подводах. Эта дивизия предназначалась для непосредственного штурма Севастополя, где техника пройти не могла, где лошадь и солдатские руки решали все. Снятие ее с Севастопольского участка было вынужденной мерой.
Две дивизии застряли в горах и грязи, а сын потомственного промышленника генерал-майор Виттке, который, благодаря связям своего отца в Берлине, натаскал в свою дивизию кучу бронетранспортеров SdKfz 251 «Hanomag» якобы в качестве эксперимента, встал без возможности подвезти топливо еще 27 декабря, после этого Манштейн приказал обеспечить подвоз топлива и боеприпасов тыловым частям 73-й пехотной. Вслед за тылами и сама дивизия развернулась на северо-восток. Когда 28 декабря стало ясно, что армия генерала Батова решительно перешла в наступление на Джанкой и, имея неповрежденную железную дорогу, превосходит немецкие части в подвижности и огневой мощи, стал ясен замысел русских: отрезать 11-ю армию от снабжения, окружить ее по частям и уничтожить. До этого русские всегда наступали всем фронтом, «держа линию», здесь же применили излюбленный немецкий прием – танковые клинья. Как назло, 1-я танковая армия, понесшая большие потери под Ростовом, ничем существенным помочь не могла. Она сама с трудом сдерживала атаки русских на Миус-фронте. Третьего января Черноморский флот высадил тактический десант у Красноперекопска, похоронив надежду на подход резервов ставки. Одиннадцатая армия оказалась в техническом окружении. Манштейн поставил новую задачу фон Бюнау: захватить Джанкой и деблокировать армию.
С наступившими морозами зашевелилась и 170-я дивизия. Оставшимся бронетранспортерам подвезли горючее, в воздух поднялись немногочисленные самолеты, оставшиеся после удачного рейда русских по трем аэродромам.
Подготовка заняла три дня, и четвертого января 11-я армия перешла в решительное наступление на Джанкой.
Поначалу все складывалось удачно, но заменивший нерешительного генерала Первушина на должности командующего 44-й армией генерал-лейтенант Львов, правильно предположив, что немцы ослабили правый фланг, ударил на Карасу-Базар, подрезая во фланг позиции 170-й дивизии Виттке. Виттке был вынужден ослабить давление на Батова. Оставшиеся у Манштейна восемьдесят пять самолетов не смогли предотвратить удары русской авиации по наступающим немцам. За сутки немцы продвинулись на шесть километров, но 5 января налетел ураганный шторм, авиация была прижата к земле, русские перешли в контрнаступление, забрали обратно эти шесть километров и двинулись дальше, пользуясь своим превосходством в танках и артиллерии. Виттке бросил в бой свой последний резерв – остатки 240-й дивизии резерва, и смог остановить продвижение 44-й армии, захватившей часть Карасу-Базара. В городке начались упорные уличные бои.
Там, у Карасу-Базара, и обстреляли роту Матвеева. Послали их туда с благой целью: подвезти боеприпасы, быстренько их загрузить и разгрузить. Тот фланг вообще снабжался боеприпасами хуже, чем правый фланг фронта, где была железная дорога. Фронт, видимо, экономил горючее, поэтому боеприпасы доставлялись в Керчь автомашинами, там перегружались в вагоны, сто двадцать километров ехали в них, затем перегружались на станции Владиславовка опять в машины или шли дальше на Джанкой. Рота располагалась недалеко от вокзала, командовал там подполковник Нечихайло, который взял за правило подключать роту разведки к разгрузке боеприпасов. И в случае чего, тыкал в нос бумажкой, что имеет право привлекать на работы любые воинские части и расстреливать командиров, отказывающихся выполнять его распоряжения. С одной стороны, все правильно: если налетит немецкая авиация и звезданет эшелон с боеприпасами, то от станицы и станции ничего не останется. А с другой стороны, иметь такого соседа было и опасно, и тяжело для бойцов, которые весь день или ночь бегали по полям, а всю ночь или день разгружали эшелон с тяжелыми снарядами. Пятого января Нечихайло потребовал не только людей, но и все машины поставить на станцию, плюс дал свои пять «Студебеккеров».