Страница 23 из 40
Долгие-долгие тридцать минут ожидания, затем у Никольского взлетели в небо ракеты и загремели взрывы.
Выбежавших по тревоге румынских солдат встретили взрывы «растяжек», дзоты взорвались через десять секунд. На Дмитрия выскочил офицер, который был сбит с ног и запеленован. Его тут же потащили к переправе.
А через Днепр, ревя моторами, пошли катера двух батальонов гвардейцев, натягивался трос переправы, от левого берега отошли плоты с 57-мм пушками, а 517-й артполк начал обстрел позиций немцев слева и справа от плацдарма. За ночь успели перебросить полк 33-й ГвСД и 475-й истребительно-противотанковый полк. Войска 2-й армии заняли населенные пункты Башмачное, Ореховка и Николаевка, создав плацдарм глубиной до десяти километров. Создана паромная переправа и два наплавных моста. Девяносто человек в батальоне и восемьдесят пять человек в разведроте 2-й гвардейской были представлены к ГСС. Но тем, кто его уже имел, ГСС заменили на орден Богдана Хмельницкого, статус которого предусматривает форсирование водной преграды, учрежденный еще весной, как только началось освобождение Украины. Наиболее тяжелые бои шли в районе Николаевки и Башмачки. Но переправы были скрыты от артиллерийского огня, позиции быстро укрепили, авиационная поддержка была хорошей. Потери на плацдарме были довольно большими, но держался он крепко. Получив от Резервного фронта два корпуса, 52-й и 53-й, и 1-ю танковую армию генерала Катукова, в августе 42-го года войска фронта взяли город Днепропетровск и освободили правобережную часть Запорожья. Действия фронта были признаны успешными, и у них забрали Батова, Рейтера и Мехлиса. Командующим фронтом стал Малиновский, ЧВСом назначили Желтова. С Малиновским и Желтовым сразу же «не сошлись характером», в итоге вместо второй звезды получил Дмитрий «Богдана», тут он и вспомнил, что он «прикомандированный», и вернулся в Азовскую флотилию.
Этому событию предшествовали другие, не относящиеся к боевым, действия, просто «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Случилось это в Москве, на «разборе прыжков в сторону» в Ставке, по окончании ликвидации 1-й и 17-й армий немцев. Выступавший первым генерал Малиновский присвоил в докладе все лавры Южному фронту, лишь однажды упомянув действия Крымского фронта. И то в контексте, что у него забрали 18-ю армию в Крым, поэтому он не смог нарастить силы на плацдарме на реке Миус и был вынужден отойти, оставив плацдарм. Батов усмехнулся, но промолчал, а Мехлис, со свойственной ему прямотой, начал уличать Малиновского в подтасовках:
– Южный фронт, имея вчетверо больше сил, чем Крымский, не сумел наладить взаимодействие с авиацией и флотом. После удачно проведенной операции по освобождению Ростова – кстати, проведенной другим командующим – в течение более полугода не мог взломать 15-километровую глубину укреплений на Миусе. Не смог ни обойти противника, ни растянуть его силы.
А гробил людей и технику в лобовых атаках. И даже на последнем этапе 20-я армия – это армия Крымского фронта, и действовала она по приказу командующего Батова. Я лично возил этот приказ генерал-лейтенанту Рейтеру. В приказе однозначно говорилось, что если Клейст начнет прорыв, определить место прорыва и нанести фланговый удар. Что он и сделал, а с правого или левого фланга, это значения не имеет. Плюс я был на допросах Клейста, он восемь дней считал, что в Мариуполе высадился Малиновский, у которого достаточно сил и средств, чтобы организовать преследование его корпусов. Во второй день у него появились пленные из десанта, но они не говорили ни по-русски, ни по-немецки, и их не смогли допросить. Только на исходе восьмого дня в плену оказался раненый офицер 404-й дивизии, который сообщил немцам, что дивизия снята из Крыма, а товарищ Малиновский его преследовать не собирается! Но перебросить войска к рубежам в Чаплино он уже не успевал. Его удар из-под Славянска никто из немцев поддержать не смог. Так что дело решил десант отдельного разведбатальона Крымского фронта и 404-й дивизии 44-й армии нашего фронта, и добивали группу Клейста воины Южного фронта при активной поддержке войсками 51-й, 44-й и 2-й гвардейской армий. Лишь 18-я десантная армия нашего фронта не участвовала в последних боях с Клейстом, но она обеспечила форсирование Сиваша и выход Крымского фронта на оперативный простор, что в конечном итоге и предопределило судьбу всего южного фланга немцев.
Все в кабинете Сталина молчали, ждали реакции хозяина. Тот, не спеша, раскурил трубку, несколько раз затянулся и тихо сказал:
– Мы согласны с такой оценкой операции, товарищ Мехлис. Именно настоятельные просьбы товарища Батова, который верно просчитывал ходы противника, предупреждал их, и малыми силами наносил сокрушительные удары по противнику. Он вовремя остановился и озаботился своими флангами, и доказал нам, что без дополнительных сил может произойти катастрофа, поэтому он и получил дополнительные резервы, которые и решили исход сражения.
– Батов получил две армии, и за мой счет, – пробурчал Малиновский. – И его еще и флот поддерживал!
– Ви нэ правилно считаэте, товарищ Малиновский! – с раздражением сказал Сталин. – У вас было семь армий! На фронте в двести восемьдесят километров, а у товарища Батова – три, гораздо меньшего состава, на фронте в пятьсот сорок километров. А вот подвижность и активность войск Батова в несколько раз превосходила вашу! Поэтому товарищ Батов поедет на Первый Украинский, Второй возьмет генерал-полковник Рейтер, а вы возьмете вспомогательный 3-й Украинский. Потому что опять пробуксовываете и не можете выбить немцев с берегов Самары.
Но между этими словами и приказами прошел месяц с лишним, поэтому вернувшегося с правого берега Дмитрия встретили неласково. Батов и Рейтер опять отличились, а Малиновский и молодой Желтов вынуждены отражать атаки 11-го корпуса немцев и танковой дивизии «Мертвая голова». А пять дней назад на Первомайском форту погиб Бархоткин: немецкий снаряд попал в наблюдательный пункт. Командовал теперь полковник Савватеев, которого Дмитрий не жаловал. Дима связался с Горшковым и объяснил ситуацию. Сергей Георгиевич прислал приказ, отзывающий батальон к месту службы, и, в связи с гибелью начальника разведки, назначил Дмитрия на его место. Но Малиновский понял, что остается без разведки, и уперся: флотилия по-прежнему придана 51-й армии, даже не фронту. Горшкову пришлось выходить на Октябрьского, доказывать тому, что 51-я армия находится далеко от моря, и флотилия ее поддерживать не может, тогда как 18-я армия – нуждается в такой поддержке, и готовится к десантам. Адмирал Кузнецов, до которого дошли эти дрязги, распорядился забрать батальон во вновь формируемую Дунайскую флотилию, костяк которой составляла Азовская флотилия, и новая флотилия активно получала бронекатера и корабли, готовясь к новым боям. Пока шли штабные дрязги, мимо пролетели представление к званию майор морской пехоты, вторая звезда Героя, благо что сумел сам проводить Десфину в Сары-Гель – ей скоро рожать, поэтому ее отпустили свободно. А в батальон вцепились зубами и не отдавали.
Самого «скандалиста и карьериста» особо не держали, но Горшков и Октябрьский поставили ему задачу забрать всех, кто имеет отношение к флоту и соответствующий опыт. К флоту имели отношение все: формировал батальон Бархоткин. В итоге «штабного сражения» потеряли восемьдесят человек, оставшихся служить на 3-м Украинском. Батальон перебазировался в Таврию, в Железный Порт, и с сентября приступил к разведке подступов к Очакову. Положили цветы и поставили водку на могилу Александра Сергеевича, которому посмертно, но все же дали Героя. Пять человек, оставшихся в живых от того самого первого разведвзода флотилии, распили наркомовские на его могиле и дали трехпатронный залп. Чем немедленно вызвали артобстрел Первомайского: 18,3 артиллерийских кабельтова отделяет их от ближайшего немецкого орудия. Немцы и румыны минировали подступы к Очакову, минировали вход в Березанский лиман. Есть сведения, что Березань тоже минирован, и проход между ним и берегом. Периодически мины появляются и в других местах. Немцы продолжают минирование с воздуха. Доложил обстановку: «Противник успел подготовить противодесантную оборону. Ускоренными темпами строят аэродром севернее Очакова. Насытили местность 88-миллиметровками. Крепость и аэродром надежно защищены от ударов с воздуха. Большое количество орудий не дает возможности вести траление».