2039

Возвели всего за три месяца, причем первые две недели корчевали лес и размечали как где и что. Вообще сейчас такое интересное время, на подготовку проекта уходит времени больше, чем на само строительство. Если, конечно, не типовуха.

Это все в районе продолжающегося расширяться Южного Бутова, в центре нового района восемь супервысоких небоскребов, семь по тридцать километров в высоту, а один в сорок. Сразу же после постройки, еще не приступили к внутренней отделке, его крышу начали использовать как космодром, а сейчас заключают договор на использование и двух соседних.

Жители района собирают митинги и запоздало начинают строить баррикады, чтобы не допустить превращения в нечто промышленное: на островах стройте свои космодромы, пусть даже пассажирские, а нам они не нужны, у нас тут загородные домики и огороды с курами.

Несмотря на протесты, в центре соседнего Восточного Бутова начали строительство здания из инновационных материалов в сорок пять километров. Крышу запланировано сделать в виде расширяющегося конуса, чтобы принимать больше кораблей, в том числе и грузовых. Если комиссия даст добро, привычные космодромы постепенно закроют.

Однако дорогу на место строительства супервысотки жители района не просто перекрыли живым щитом, а подтянулись крепкие организованные ребята, что для начала строительную технику забросали коктейлями Молотова.

Троих бульдозеристов увезли на «скорой» с серьезными ожогами, но о таких происшествиях стараются умалчивать, чтобы не разжигать, не понимая, что в наше время все становится моментально общеизвестным, а безнаказанность лишь разжигает аппетиты вандалов.

Пять из восьми небоскребов, в сторону которых мчит меня скоростной автомобиль, принадлежит Алисе Чумаченко, ее ранней мечтой было заработать сто миллионов долларов, но сейчас владеет сотней миллиардов, но не останавливается, стремительно и рискованно подхватывая на лету многообещающие проекты и вкладывая в их реализацию деньги.

За небоскребами начали рыть котлован, поговаривают, там начнут закладывать фундамент самого высокого здания в мире.

Три супернебоскреба, самые высокие, под контролем Игоря Мацанюка, в одном расположен научно-исследовательский центр проектирования чипов следующего поколения. Единственный в стране центр такого уровня, созданный с нуля на частные деньги. Остальные либо мелочь, либо с контрольным пакетом акций от государства.

Автопилот, неслышно переговариваясь с тысячами других автомобилей, стремительно несется в сверкающем блестящими крышами потоке.

Небоскребы надвинулись, развернулись, первые два отступили на края широкой трассы. Автомобиль пронесся мимо и нацелился широким носом на самый дальний, там по краю крыши даже днем горят огни посадочной площадки.

Вспыхнул экран, перекрыв все лобовое стекло, появилось бодрое лицо Михаила Уткина, моего помощника в офисе, хотя мне помощник вообще-то по рангу не положен.

– Хорошая новость, – сказал он с радостным подъемом, – три минуты тому закончилась операция редактирования генома под руководством академика Алексея Москалева! Которому в прошлом году нобелевку всучили, а он еще стеснялся… Клянется, что на этот раз точно сдвинули второй предел в двести десять лет.

– Посмотрим по результатам, – ответил я уклончиво. – Сколько раз уже обещали.

Он ухмыльнулся.

– На этот раз взяли группу долгожителей побольше!..

– И будем ждать, проживут ли за двести десять лет?

Он ухмыльнулся.

– Анализы покажут результаты на второй неделе. Там не только увеличение продолжительности, но и частичное омоложение!

Я буркнул:

– А группа Вередуева уже третий раз делает возрастной откат. Ну и что? Лабораторные анализы не убеждают даже специалистов, обожглись на прошлых результатах, а внешне никто не отличит семидесятилетнего от шестидесятидевятилетнего.

Он воскликнул:

– Что за пессимизм?.. Наука идет вперед семимильными шагами!.. Не идет, а бежит, летит как птица!.. Все жаждут отката, уже выстраиваются очереди. Все хотят быть моложе и здоровее!.. И будут!

Я промолчал, результаты отката своими глазами, как требуют недоверчивые простейшие, можно будет увидеть только через несколько лет, анализы крови мало кого убеждают, а у нас нет этих лет в запасе. К тому же эти откаты работают против нас. У простейших больше доводов, чтобы «остановить мгновенье» и жить в этом прекрасном мире молодыми и красивыми сотни и тысячи лет, к тому же ничего не делая, а только наслаждаясь своим никчемным существованием.

– Здорово, – сказал я, – передайте мои поздравления.

Он сказал жарко:

– Что с вами?.. Все случилось согласно вашим прогнозам!.. Год в год!.. Это же триумф!.. Нужно стричь дивиденды!.. Вы наверняка купили акции их компании, когда только создавалась?

Я отмахнулся.

– Я не настолько предусмотрителен в быту. Хотя и не голодаю.

Он понимающе улыбнулся, подмигнул, дескать, трудно представить себе человека, который, прогнозируя взлет одних компаний и падение других, не попытался бы на этом заработать.

– Ваши поздравления передам, – сообщил он. – Для меня это честь!

Экран погас, превратившись в обыкновенное стекло, за которым по обочине шоссе стремительно скользят вечно цветущие декоративные деревья, а на линии горизонта быстро и просто дико прекрасно вырастают великолепные небоскребы, в одном из которых расположен научно-исследовательский центр под руководством Сокола, где разрабатывают чип «Фемто-три», нейроморфный процессор третьего поколения.

Голос Сюзанны прозвучал над самым ухом, чистый, но с ноткой тревоги:

– Сагиб, впереди… траблы. Советую гиперлупом.

Я поморщился, но ответил ровно:

– Хорошо.

До небоскребов на автомобиле промчаться по прямой совсем ничего, но вчера в этом районе была акция неолуддистов, вон на краю шоссе кое-где еще дымятся шины, Сюзанна постоянно следит за оптимизацией пути, разумнее прислушиваться к ее советам.

Автомобиль резко повернул, я лишь с сожалением взглянул на гроздь прекрасных небоскребов. Не знаю, как у Мацанюка и Чумаченко насчет дружбы или соперничества, но здания отгроханы шикарнее одно другого. Уж и не знаю, сколько миллиардов долларов вложили, но там уже не просто отдельные дома, а в каждом небоскребе самостоятельные города со своим искусственным интеллектом, что обеспечивает жильцов и работающих там всем необходимым и даже сверх того.

В ближайшем к нам небоскребе расположились научно-исследовательские лаборатории. Работающие там гордо называют их цехом, хотя на самом деле всего лишь разрабатывают и тестируют прототипы чипов ультрановых разработок.

Ульяне я советовал не покидать наш благополучный район, потому не стал сообщать, куда отправился сам. Иногда даже мне странно, что при обилии камер и при таком тотальном наблюдении преступность не уменьшается. Видеокамеры фиксируют не только каждый метр на улице, но давно установлены во всех магазинах, кафе, не говоря уже о вокзалах и аэропортах. Даже в общественных туалетах вмонтированы с той поры, как в двух столичных возле Манежа прогремели взрывы. Входящих теперь фиксируют на входе и проверяют по базам данных, при любом подозрительном движении поднимут тревогу и заблокируют двери, которые сломать очень непросто.

Помогает, но пока не настолько, как рассчитывали. Иногда даже самые вроде бы добропорядочные с виду обыватели как с цепи срываются. Кстати, преступность усилилась сразу же, как только развернула свою деятельность стремительно набирающая размах и влияние организация «За равные права», что настаивает на искоренении последних привилегий в обществе, как рудимента Средневековья.

Статистики сразу вывели эту закономерность, наложив два графика. На одном рост численности равноправщиков и размах их деятельности, на другом усиление преступности по странам.

И хотя равноправщики действуют легально и закон не нарушают, но это как с исламом: при желании тот тоже можно истолковать как призыв к истреблению всех неверных, чем многие и воспользовались. В парламентах многих стран начали добиваться запрета равноправщиков, под какими бы сверхгуманными и справедливыми лозунгами те ни вели борьбу.