2039

Я успел увидеть ее в голубом, но сейчас ее платье моментально сменило цвет на красный, мои предпочтения знает лучше моего примитивного организма, я бы удивился, что это, оказывается, мой любимый цвет, но психологам виднее, я такой бытовой хренью никогда не заморачивался.

Улыбаясь все шире и радостнее, она шла в мою сторону, красиво покачивая бедрами, платье с каждым шагом наливалось багряным огнем, нижний край заискрился оранжевыми искрами, словно она идет в пламени сопровождающего ее костра.

Плечи оголились, платье теперь держится на узких лямках а ля конец прошлого века, кожа Дианы чистейшая, без тату, только на левом плече крохотный золотой мышонок засиял блестками, в его лапках появился аленький цветочек. Диана одна из немногих женщин, что сразу приняла такие тату, а в основном же женщины, да и мужчины, пока воздерживаются от подобной откровенности, когда татуировка может выдать ваше подлинное отношение к тому, с кем общаетесь.

Она подошла, звонко постукивая высокими каблуками, я вынужденно ждал, а она обняла и поцеловала в щеку. Аромат тонких духов коснулся моих ноздрей, воображение сразу нарисовало ее обнаженной в моей постели.

Она перехватила мой взгляд на ее плечо, уголки губ чуть дрогнули улыбке.

– Да, моя мышка всегда счастлива тебе видеть. Никак не отговорить…

Я вздохнул, она понимающе, с торжеством улыбнулась, женщины умеют подбирать и даже сами составлять духи с компонентами афродизиаков.

Голос ее прозвучал нежно и сочувствующе:

– Как это сумели выдернуть тебя из твоей норки?.. Вижу, ты в стрессе. Ничего, я позабочусь…

Я ощутил некоторую неловкость, все в нашем коллективе могут видеть, куда скользнула ее ладонь и что щупают ее чувственные пальцы, и, хотя такое теперь в порядке вещей, никаких табу, однако же знают, как ревностно я сосредоточен на своей работе и не терплю шажки в сторону.

– Диана, – попросил я, – перестань. Это не мои игры.

– В эти игры играют двое, – сообщила она жарким шепотом. – Но можем и втроем. Если хочешь…

Я деревянно улыбнулся и, мягко отодвинув ее в сторону, вернулся к столу, что уже поднялся из пола то ли благодаря моей команде, то ли Сюзанна успела позаботиться раньше.

На столешнице когда-то высился экран в 8К, я еще застал время, когда он был последним писком хай-тека, потом вместо него из поверхности стола появлялось голографическое изображение собеседника, но в конце концов я сказал себе, что прогресс – это не новое, а лучшее, и снова велел поставить прежний дисплей.

Правда, теперь это уже не 8К, а 16, совершенно лишняя роскошь, никто не в состоянии различить разницу при таком размере экрана.

Из середины экрана выдвинулась элегантная женская фигура с безукоризненным лицом и в строгом деловом костюме.

– Шеф, – произнесла она звонким контральто, – ваш вчерашний прогноз подтверждается на девяносто и семь десятых процента, однако, если война на юго-востоке Азии не прекратится в течение месяца…

– Прекратится в течение недели, – заверил я. – Здравствуй, Сюзанна. О, у тебя уже такие синие глаза…

– И а-а-алый рот, – подсказала она счастливым голосом. – Что-то изволите особое?

Тонкие элегантные пальцы Дианы опустились на мое плечо, я снова ощутил зовущий в постель аромат плотских утех.

– Он все получит от меня, – сообщила она Сюзанне, – я позабочусь. А ты пока сгинь, соперница.

Сюзанна беззвучно исчезла, я услышал, как от соседнего стола хихикнули. Я недовольно покосился в ту сторону, там поспешно отвернулся и сделал вид, что занят делом, крупный парень борцовского сложения, в непривычно элегантном для работников нашего отдела костюме.

Я нахмурился, все чаще теряем сотрудников, но если раньше убегали за бугор, соблазнившись жалованьем и колоссальными возможностями, то теперь многие уходят из-за страха перед воинствующими неолудами, а на их месте появляются вот такие, которых всему нужно учить заново.

Ощутив мой недовольный взгляд, парень поднялся и быстрыми шагами двинулся в мою сторону.

Диана окинула его оценивающим взглядом, а он, не обращая на нее внимания, остановился перед моим столом и чуточку поклонился.

– Игорь Шенгальц, – назвался он немного надтреснутым голосом, как чаще всего говорят те, кому в горло недавно встроили голосовой переводчик. – По рекомендации директора института прислан работать в ваш отдел. Я много слышал о вас и счастлив находиться в вашем коллективе.

Через два стола от моего громко хрюкнуло. Там в роскошном кресле развалился Камнеломов, на столе перед ним слегка подрагивает под ударом солнечной вспышки на Солнце призрачная голография в виде сложного дворца, не сразу и сообразишь, что не здание, а воплощенное в макете распределение по планете запасов исчезающего рутения.

Не поворачиваясь, я ткнул через плечо большим пальцем.

– Видите вот того рыжего, что косит под викинга?.. Это он начальник отдела. Без него вас здесь не оформят.

Камнеломов сделал вид, что не слышит, но приосанился, а Диана ехидно хихикнула.

Шенгальц широко улыбнулся.

– Да, знаю. Но когда говорят про этот отдел, обычно называют вашим.

Слишком прост, мелькнуло у меня, не понимает, что это вызывает недовольство и зависть коллег, особенно у Камнеломова. Даже директору вряд ли понравится, хотя он и кажется человеком мудрым и жизнь повидавшим.

Диана пропела сладким голоском:

– Вообще-то не только этот отдел, но и весь наш центр можно назвать так… как ты сказал, но пока что вслух об этом не говорят… Ты попал в хорошее место… На меня не смотри такими глазами, я принадлежу Гарольду Анатольевичу целиком вся!

Шенгальц улыбнулся шире, ухватив сразу и мою реакцию, я даже дернулся, рабовладелец из меня никакой, а Диане сказал очень вежливо:

– Уверен, многие хотели бы оказаться на моем месте. И работать в вашем коллективе.

И хотя всегда так говорят, имея в виду вообще данный коллектив, но почудился намек, что он говорит о сгруппировавшихся вокруг меня специалистах, хотя я очень не коллективный человек, скорее волк-одиночка, предпочитаю самостоятельные и никем не скованные действия.

Моя специализация – прогнозирование будущего, а для этого нужны только всевозможные и разнообразные данные и умение ими оперировать, а к этому у меня полный доступ, как почти у каждого на Земле, только не все умеют пользоваться.

Диана наклонилась надо мною так, что пышная грудь легла мне на шею, шепнула жарко в ухо:

– Я в твоем распоряжении, помни! Можешь делать со мной, что захочешь.

Не бреши, мелькнула трусливая мысль. Только говоришь так, а потом сама начнешь делать со мной, что захочешь. Нет уж, в эти игры не играю. Хоть я на девяносто девять похотливая обезьяна, но оставшемуся проценту неокортекса удается держать эту обезьяну в узде достаточно крепко.

Шенгальц даже не проводил ее взглядом, что вообще-то подвиг, достойный святого Августина, сказал мне все тем же хрипловатым голосом переводчика последнего поколения:

– Я учусь быстро. Если что нужно узнать совсем новое, то я подключен к глобальной сети на постоянной основе.

– Здесь такие все, – ответил я. – Почти все.

– И вообще-то, – добавил он, – я открыт полностью.

Я кивнул, но «открыт полностью» и «вообще-то открыт полностью» это не одно и то же, мой натренированный мозг мгновенно отыскал в облаке его данные, в самом деле открыто почти все, за исключением совсем крохотного сектора, помещенного под пароль, который, как я сразу понял, без мощного квантового компа не вскрыть.

– А что упрятано?

Он покраснел, как юная тургеневская девушка, которую увидели, когда та отправилась в заросли цветущих благоухающих роз и, закинув подол платья себе на плечи, присела там покакать.

– Простите… Но там мои детские травмы… Если хотите, для вас открою, вы же мой босс, но для остальных пока не готов…

Я сказал легко:

– Все норм. У меня тоже были комплексы на сексуальной почве, но повзрослел и понял, что все выдумано, сам потом смеялся.