Страница 7 из 10
– Ладно-ладно, возьми уж… По-другому тебя не спровадить.
Он резво вытащил из-за прилавка знакомую бутылочку с зеленой этикеткой, поставил ее донцем на полированную столешницу прилавка, толкнул вперед, и уже спустя мгновение пузырек блестел на другом конце доски, прямо у самого моего носа.
– А теперь убирайся, – он вновь с нескрываемым раздражением окатил меня взглядом. – Миссис Грэхем, как чувствует себя ваш сын сегодня? Жар уже прошел?..
Я кивнул сварливому старику на ходу, выскользнув за прозрачные двери, крепко сжимая заветную бутыль в своей ладони. Завидев меня, Бенджамин тут же радостно завилял облезлым хвостом.
С приподнятым настроением обогнув здание аптеки, я уже было собирался забиться в соседний заброшенный дом, когда мое внимание привлекли две новые мужские фигуры, показавшиеся впереди.
Один из них, постарше, пониже и пошире, был одет в плотное шерстяное пальто цвета мокрого асфальта, и шел неспеша, с интересом разглядывая постройки, стоящие на обочине. Второй, черноволосый и тощий, еще совсем юный, суетливо вышагивал чуть впереди, кутаясь в тонкий светлый плащ, и нервно курил сигарету.
Оба незнакомца выглядели как типичные американские копы, и когда очередной порыв ветра толкнул второго мужчину в грудь, на секунду откинув назад полы его длинного плаща, я лишь убедился в этом, заметив висящую на его бедре кобуру.
– Что это за лето такое, – проворчал он на удивление сиплым низким голосом, раздраженно одергивая свой плащ.
– Я ведь говорил тебе, Фрэнк, – спокойно ответил незнакомец постарше. – Стоило одеться теплее.
Я услыхал, как молодой коп фыркнул, а затем отшвырнул прочь обугленный окурок, в котором еще оставалось добрых пять-шесть затяжек. Решив не игнорировать такой щедрый подарок судьбы, я выскользнул из-за угла и быстро подхватил с мокрого тротуара папиросный обмылок, все еще призывно тлеющий красным.
Заметив меня, оба мужчины тут же встали словно вкопанные. Не мешкая, я с удовольствием сделал несколько глубоких затяжек, набрав полные легкие дорогого табачного дыма, которого не пробовал вот уже много лет, затем поклонился и произнес:
– Доброго вам дня, незнакомые люди.
Молодой коп глядел в мое лицо с застывшей гримасой отвращения, а тот, что был постарше – скорее, с изумлением и интересом.
– И вам доброго дня, мистер…
Коп в теплом сером пальто замялся и вопросительно поглядел на меня.
– Альварес, – прокряхтел я, поклонившись. – А это мой старый пес Бенджамин. Мы оба с ним давние жители Дарк Маунт!
– Что ж, мистер Альварес, – с улыбкой ответил мужчина в пальто. – Меня зовут Алекс Рид, а это – мой напарник Фрэнк Миллер. Были рады познакомиться с вами. Увы, дела, по которым мы прибыли в Дарк Маунт, не ждут отлагательств.
– Конечно, – я понимающе отступил в сторону, жестом призвав Бенджамина сесть подле моей ноги. – Удачного вам дня, мистеры!
Коп в сером пальто дружелюбно кивнул мне на прощание, и они двинули прочь вверх по шоссе.
Когда их силуэты скрылись за одним из дальних поворотов, я с укором поглядел на пса, все еще покорно сидящего рядом, и проговорил:
– Ну и что ты на это скажешь, Бенджамин? Кто из нас оказался-то прав? Говорил же я тебе, дурак ты рыжий, что нечисто стало в нашем городишке!
– Даже не пытайся спорить со мной, – категорично заявил я. – Ты ведь сам-то видел, какие странности творились с тем несчастным парнишкой… Мы должны выяснить, чем это там занимаются те два приезжих копа!
Я с кряхтением втиснул огрубевшие ступни в неудобные ботинки. Они были меньше моих ног на добрых два размера, но когда ты бродяжничаешь и не можешь приобрести одежду своего размера, выбирать не приходится.
К ночи в Дарк Маунт заметно похолодало, и передвигаться по ветренным вечерним переулкам босиком было бы настоящим сумасшествием. К счастью, в моей берлоге нашлось еще и широченное потрепанное осеннее пальто, которое я вытащил из помойки в минувшем году. С удовольствием нырнув внутрь пушистого манто, по-моему, бездумно выброшенного упитанной женщиной, я вытянулся и посмотрел на своего пса.
– Я-то прекрасно знаю, о чем ты сейчас думаешь, Бенджамин, – я погрозил ему указательным пальцем. – Дай тебе волю, ты бы спрятался в свою нору, чтоб отсидеться-то в ней, пока все не утрясется.
Со второго этажа заброшенной лачуги, облюбованной нами двумя в качестве постоянной ночлежки, открывался прекрасный вид на аллею Кахлуа. В теплое время года мы с Бенджамином забирались на ветхую крышу здания, где сидели бок о бок, мечтая каждый о своем и наблюдая за тем, как по ночному шоссе внизу ползет прозрачный туман. Иногда по улице проезжали автомобили, но обыкновенно в городке в темное время суток царила полнейшая тишина.
В зимнюю стужу мы с псом укрывались в подвале старого строения, спускаясь по узкой, неосвещенной деревянной лестнице, в самое жерло осиротевшего дома. Несмотря на то, что эти стены давным-давно были необитаемы, если не считать нас с Бенджамином и залетавших в разбитые окна летних мух и оводов, трубы в подвале все еще были наполнены живительным теплом. А потому нам было уютно даже в самые ненастные зимние ночи, когда Дарк Маунт заваливало снегопадами от асфальтовых дорог до самой середины фонарных столбов.
– Будь я таким малодушным как ты, – продолжал я стыдить рыжего пса. – Так бы никогда и не рискнул-то перебежать через границу в свое время. А это, Бенджамин, тебе не шутки! За свои мечты в жизни-то нужно бороться, вот как должен думать настоящий мужчина!
Пес повернул голову и уставился в мое лицо своими угольками, как если бы на самом деле желал что-то ответить мне.
– Что это там ты удумал-то? – я с подозрением покосился в его морду. – Уж не хочешь ли ты сказать, что не слишком доверяешь словам грязного бродяги? Ты бы поаккуратнее, Бенджамин! Я хоть и терпеливый, но такой обиды от тебя точно терпеть не стану!
Пес широко зевнул и бросил взгляд в темноту, куда-то поверх красующихся пыльными осколками окон.
– Так-то лучше, – удовлетворенно проговорил я. – И чтобы больше я от тебя подобных дерзостей не слыхивал, понял-то? Я мечтал жить в Америке, вот и живу. И неплохо живу, сам-то знаешь!
Мы оба выскользнули из ветхого дома и очутились на улице, где со всех сторон в лицо бил мокрый колючий ветер. На всякий случай оглядевшись по сторонам – не видел ли нас с псом кто-нибудь, я уверенно затопал вверх по шоссе, стараясь не замечать того, как жутко сдавились мои пальцы неудобными ботинками.
– Голову даю на отсечение, что копы потащились в тот жуткий дом! Помнишь-то паренька того, Бенджамин? – я бросил на семенящую рядом собаку беглый взгляд. – Я тебе тогда сразу сказал, что он странный какой-то, а ты мне еще не поверил!
С наступлением ночи единственными живыми созданиями на Кахлуа-роуд оставались только оранжевые пятна придорожных фонарей. Люди здесь почти не жили, ведь аллея давно отвелась под муниципальные здания и торговые лавки. А потому попасться кому-то на глаза я совсем не опасался.
– Жалко паренька-то, – я глубоко вздохнул и чуть не подавился холодным воздухом. – Совсем молодой был, уж точно не старше меня-то, когда я свой побег замыслил… Эх, Бенджамин! И чего не жилось-то ему на этом свете, Santa María!..
Я добрался до старого особняка минут за двадцать – мог бы и шустрее, да несносно давили ботинки. Как я и подозревал, дом изнутри светился желтым: кто-то был там в столь поздний час несмотря на то, что все подходы к зданию давно опечатали местные полицейские.
– Точно тебе говорил, – я шлепнул себя ладонью по лбу. – Всегда-то я прав!
Я не знал, кто раньше обитал в этом угрюмом месте – когда я очутился в Дарк Маунт, занесенный сюда многолетними скитаниями, он уже был заброшен. Должно быть, это была первая постройка, которую я заприметил, обогнув мрачную злобную скалу и очутившись у ее подножия.
Как и много лет назад, дом из трех этажей стоял чуть вдали от давно разбитой дороги. Окруженный со всех сторон когда-то белым забором, а ныне – облупленным поваленным частоколом, он производил особенно гнетущее впечатление по ночам, таращась своим темным фасадом на пустую улицу.