Страница 4 из 7
Этого так никто и не заметил.
Гномгород столкнулся с проблемой посерьёзнее.
Вторжение Великанов!
Теперь горели уже и две соседних хижины. Бандиты успели выбраться и теперь бежали к нему. В их руках сверкали клинки. Кеша тут же пришёл в себя, выставил копьё. Он успел отскочить от выпада Радиона, но лезвие Генриха, словно масло, прошлось по плечу. Кеша был ранен.
Тут подбежал и Копр, глаза его недобро сверкнули.
- Я разберусь! Вы - пожар тушите! Живо!
Двое переглянулись и побежали.
Копр не дал опомниться. Вскричал, размахнулся клинком. Кеша успел отскочить назад, лезвие просвистело в миллиметре от горла. Без сомнения, Главарь сражаться умел... Отскочив, тут же сделал выпад вперёд, направил каменный наконечник в грудь. Копр заблокировал удар мечом, но Кеша предвидел. Не останавливаясь, он с разворота опустил наконечник в висок врага. Заблокировать и этот удар тот не успел; охнул и распластался на земле. А Кеша со всех ног бросился в чащу. И хотя шагов за спиной не было (Бандиты были заняты другим) он всё бежал и бежал вглубь.
***
Когда Рыцари-Гномы вернулись с войны стоял траур. Больше половины пали в бою. Великаны были повержены, но какой ценой... Когда они маршировали по Главной площади, что возле ратуши, их чествовал весь Гномгород. Кеша тоже там был. Он, затаив дыхание, смотрел на яркие помятые латы, которые сверкали на солнце. На потрёпанные знамена. На обломанные пики и алебарды. Кеша восхищался ими, они были героями. Но затем на площадь вывели троих. Копр, Генрих и Радион (как он позже узнал). Их выставили на всеобщее обозрение. Рядом вышел и король Гномгорода - Плюбий Гномус III из древней династии Гномусов. Он указал на них пальцем и обвинил в предательстве. Именно они оказались повинны во вторжении Великанов. Они сказали им, где искать Гномгород. Троицу поймали, когда та пыталась бежать после разгрома Великанов. И толпа тот час же недовольно загудела, Рыцари-Гномы смотрели на этих троих, сквозь забрала, с презрением. А когда все стихли, то король продолжил. Он обвинил их и в Великом Пожаре, что уничтожил почти весь Северный район, в этой диверсии.
Едва услышав это к горлу подступил комок. Очень не хотелось в тот момент во всём признаваться. Хотелось просто развернуться и тихо уйти, чтобы потом никогда это не вспоминать. В конце концов они заслуживали кары. Одним наказанием меньше, одним больше. Что для них измениться? Их всё равно ждёт изгнание.
И всё же Кеша вышел вперёд и во всём признался (Этот поступок, впоследствии, он всегда считал своей главной жизненной ошибкой). Он надеялся объяснить им, что это случайность, но толпа тут же недовольно взревела, стала освистывать всех четверых и уже нельзя было всё объяснить. Его бы просто не послушали. Так их и изгнали из Гномгорода. Выдали немного припасов. Затем, под вооружённым конвоем, перевели через Мост.
С тех самых пор для них дорога в Гномгород была закрыта...
Стояла непроглядная тьма, когда Кеша остановился. К этому времени рана на плече противно пульсировала. Он обработал её лечебным зельем и отправился дальше, запинаясь об кочки и шишки.
Куда идти Кеша не знал... Он заблудился. Много часов брёл в случайном направлении.
Положение хуже некуда. Шансов на то, что он успеет к Мосту до Великанов всё меньше и меньше...
Но вдруг яркий луч магического фонаря выхватил кусок болотистой местности. Когда Кеша увидел, куда попал, то шёл уже уверенно. Куда идти дальше он знал.
Это были Туманные топи.
Вброд одному не перейдёшь, там живёт много гоблинов и паукокрабов. На запад тоже нельзя - там Топи переходят в Реку, без лодки не пробраться, да и велик шанс наткнуться на Великанов...
Кеша уверенно зашагал на Восток.
Топи выглядели крайне неприветливо. Вечно затянуты туманом, мрачны, прохладны. На них росли трухлявые деревья, дома для гоблинов.
То и дело казалось, что сейчас кто-нибудь выпрыгнет на берег и утащит с собой...
Когда болото обросло островками, Кеша выключил фонарь. Аккуратно, создавая как можно меньше шума, отошёл подальше. Дальнейший путь пролегал по большой дуге от Топи. Там, та островках, спали паукокрабы, свернулись в чёрные комья. Эти комья казались безобидными, но, тем не менее, вид был обманчив.
Своими клешнями разозлённый паукокраб мог перекусить нерасторопного гнома пополам.
К полудню следующего дня Кеша вышел за пределы Великого Леса. Перед ним расположились в вечном отдыхе огромные, белые словно мел (да это и был мел) Толийские скалы. Дальнейший путь пролегал через ущелья. Рана неприятно пульсировала, ныла. Кеша продолжал идти. Эти места ему не нравились. Белизна скал на ярком солнце слепила глаза, а из-за пыльного воздуха горло першило не хуже чем из-за дымового костра.