Страница 5 из 13
– Врешь. Всем известно, что с тобой начинают дружить лишь для того, чтобы подобраться ко мне.
И в этот момент сердце будто пронзила длинная тончайшая игла. Я обернулась и заметила около ворот машину Юрия Викторовича. Но время еще рабочее… Значит, по какой-то причине дядя вернулся домой раньше.
– Проходи, – сказала я, пропуская Вику вперед, неотрывно глядя на машину.
– Ты не ответила.
– А разве ты задала вопрос?
– Иногда мне кажется, что ты просто идиотка.
Но я уже не слушала Вику, у меня стали неметь пальцы и по спине побежали мурашки. Что-то происходило. Сейчас. В эту минуту. И я это чувствовала каждой клеточкой тела.
В прихожей я сразу увидела Лизу и поняла: она ждет меня. При Вике няня не могла говорить о нашем секрете. Встретившись со мной взглядом, она лишь кивнула и взмахом руки указала на правую сторону второго этажа. Там в одной из комнат Юрий Викторович и Марина Аркадьевна часто обсуждали свои проблемы. «Юра, нам нужно поговорить. И лучше это сделать подальше от детских ушей. Я жду тебя наверху», – обычно важно произносила тетя и направлялась к лестнице.
У этой комнаты и библиотеки имелся общий балкон, и пару раз, когда дело касалось моей персоны, я занималась бессовестным подслушиванием.
– Вика, на обед борщ, есть овощной салат, оливье, рыбные котлеты и картофельное пюре… – переключила внимание на себя Лиза. – Что ты будешь?
– Оливье… Это кошмар… Я никогда не похудею! – раздалось у меня за спиной.
Я не знала, сколько уже длится разговор, но рассчитывала, что мне удастся раздобыть хоть какую-то информацию. Письмо прибыло по указанному адресу. Иначе Юрий Викторович не вернулся бы спешно домой, а Лиза не вела бы себя так. Я верила и не верила в происходящее. Я надеялась и страшилась услышать беседу дяди и тети. Признает ли меня отец? Захочет ли он меня увидеть? А если письмо попало не в его руки?
Взлетев на второй этаж по лестнице, я зашла в комнату и скользнула мимо дивана и кресел, открыла дверь, вышла на балкон и осторожно, почти не дыша, приблизилась к декоративной перегородке. Дальше пройти было нельзя, но я и так находилась слишком близко.
«Только бы окно у них было открыто…» – пронеслась отчаянная мысль, и я прислушалась.
– …этого не могло произойти… но он позвонил…
– Перестань это повторять… надо что-то делать…
– Если бы на его месте был другой человек… мы… как… вот как…
– …Дженни… еще не известно… я не верю, это абсурд…
– …когда я увижу письмо, я пойму, кто его написал… может, его напечатали… ничего не выйдет…
– …а его тон? Каким тоном он…
– …хочет посмотреть на нее… нет… это не доказательство…
Мне здорово повезло – окно явно было открыто. Поначалу волнение мешало уловить смысл долетающих фраз, и от нервного напряжения и досады на глазах выступили слезы. Но потом я сжала кулаки и постаралась собраться. Нельзя же падать в обморок и раскисать, когда решается твое будущее.
– …она… совершенно не за чем…
– …анализы… тест… в наше время такая процедура является элементарной…
– Но я не хочу! Юра…
– …я отказал… настаивает… когда я узнал… имя… обеспечен…
– Это ошибка! Я не верю!
– …к сожалению… у него все права… суд… ее спросят… мнение решающее…
Кажется, я перестала дышать.
Сердце остановилось. Наверное.
Ладони вспотели, и я прижала их к джинсам, не зная, что еще сделать. Выходит, письмо получил именно мой отец, и он хочет меня увидеть, хочет разобраться. Если я правильно поняла… Ему не все равно, и это точно! Он же мог просто выбросить конверт и никому ни о чем не рассказывать.
Я опять начала дышать.
И сердце заколотилось с удвоенной силой.
Но из услышанного получалось, что Юрий Викторович и Марина Аркадьевна не слишком рады такому повороту событий. И это меня удивило. Я всегда была уверена, что они только и ждут того момента, когда я наконец покину их дом.
– …нельзя говорить, что за тест… анализ на бактерии… и все…
– …да, пусть думает так…
– Может, это не он…
– …вероятно… нельзя исключать…
– …она получит все… Какая же несправедливость! Юра… Юра…
– …нами хорошо воспользовались… возможно… потребовать денег…
– Одна мысль, что она получит все, меня убивает! Она никто, и мать ее никто!
– Не кричи… моя сестра… хорошо устроились…
– …девчонка… бездарная, наглая, никчемная… наследницей… ее место в интернате… только благодаря нам… и что теперь… как сыр в масле будет кататься…
Слова острыми осколками льда вонзились в грудь, я вздрогнула и медленно боком стала двигаться к балконной двери. Пора уходить… Дядя и тетя не сожалели, что я могу их покинуть. И они не радовались, что я уйду. Нет. Им причиняла боль обжигающая мысль, что мой отец богат и меня ждет хорошая жизнь.
«Она хотела, чтобы у тебя был выбор. И она хотела, чтобы ты его сделала тогда, когда станешь достаточно взрослой. В пятнадцать лет. Это тот возраст, когда решения принимаешь не быстро, а все же подумав. Хоть немного подумав».
– Мама, я уже подумала и все решила, – прошептала я, пересекая комнату. – Пусть только он меня позовет…
Я надеялась, что Вика пообедает быстро и у меня получится поговорить с Лизой. Но прежде чем спуститься вниз, я зашла в свою комнату, плотно закрыла дверь, посмотрела на потолок и счастливо выдохнула:
– У меня есть отец. Есть отец! И он хороший. И я ему нужна.
Я смотрела несколько раз передачи, где устанавливали отцовство, и совсем не беспокоилась по этому поводу. А в результате я была уверена. Раз мама сказала Лизе, значит, так и есть. И нечего сомневаться.
Если бы меня спросили, что я чувствую, пожалуй, я бы лишь образно смогла описать внутреннее состояние. Я – новогодний мешок с подарками, я – чашка, наполненная до краев взбитыми сливками, я – конфетница с тянучками-ирисками. Потому что внутри у меня было огромное счастье, которое переливалось всеми цветами радуги и давало надежду. Еще вчера утром я была никому не нужной, а сегодня мой отец хочет со мной познакомиться…
Спустившись в столовую, я не обнаружила Вику, а вот Лиза убирала в буфет блюдца.
– Андрей Дмитриевич получил письмо, – тихо произнесла я, подойдя ближе.
– Я так и поняла. Больно Юрий Викторович был взволнован. Он размахивал руками и кричал: «Марина, ты где?! Иди немедленно сюда!»
– Дядя хочет взглянуть на письмо, и по почерку он вполне может догадаться, кто его писал.
– Нет, не поймет, – усмехнулась Лиза. – Пусть я и старая, но не дура… Я использовала почерк моей покойной сестры, очень она любила завитки и финтифлюшки. Никто на меня не подумает.
– Это хорошо. – Я кивнула. – Жаль, много не удалось разузнать. Вроде они там еще совещаются… Хотят тест на отцовство сделать. Получается, Андрей Дмитриевич от меня не собирается отказываться.
– Представляю недовольство Юрия Викторовича и Марины Аркадьевны.
– Откуда ты знаешь?
– А тут и знать нечего. Был бы твой отец старьевщик с улицы бедняков, они бы с радостью тебя отдали, а тут… Как им твое богатство пережить?
Я не успела сказать Лизе, что финансовое состояние моего отца – это последнее, о чем я думаю. За спиной раздался резкий трескучий голос Марины Аркадьевны:
– Лиза, вместо того, чтобы заниматься болтовней, ты бы лучше выяснила, какие книги необходимо прочитать Вике летом. Я о внеклассном чтении, если ты еще помнишь, что это такое.
Лиза поставила последнее блюдце на полку, добавила чашку, развернулась и молча покинула столовую.
Марина Аркадьевна смотрела на меня. И ее взгляд прожигал насквозь. Я даже представила вокруг себя стену из толстого пуленепробиваемого стекла. Чтоб уж наверняка спастись. В одном случае из миллиона помогает.
– А ты… – начала она и остановилась.
Наверное, Марина Аркадьевна сейчас бы многое хотела мне сказать, но не могла. Сжав губы, сверкнув глазами и выдержав паузу, она царственно ушла.
Подождав минуту, я пулей устремилась в свою комнату, взяла карандаши, блокнот и торопливо отправилась на чердак. Но, устроившись на стуле около окна, я не сразу принялась рисовать, а сначала помечтала немного, и уж затем…