Великая Отечественная война глазами очевидцев

Нас выгрузили, и мы попали в руки наших украинских партизан генерала Ковпака. Он нас взял под свою защиту. А эта партизанская армия жила в большом-пребольшом поселке таком, в лесу прямо. Палатки там, землянки были, жили своей жизнью. И мы даже не поверили, что партизаны могут так жить.

И вот, нас там переодели. Вместо ботинок дали кирзовые сапоги, одежду уже такую – фронтовую. И кормили нас там очень хорошо. И в результате что получилось? Мы днем спали, а двигались только ночью. Как наступает темнота, начинается наше движение. И за ночь мы преодолевали от пятидесяти до семидесяти километров.

Начиная от бандеровских поселений до реки Сан, Сандомира, мы шли почти три недели. Мы шли с полной выкладкой: автомат, вещмешок, гранаты. И вот мы прошли мимо Львова. Мы думали, что во Львов обязательно попадем. Но его взяли наши войска на день раньше, а мы мимо прошли.

Я никогда не думал, что у нас, в СССР, были такие красивые города. Это настоящий город европейского типа. Такие чистые дома, чистые улицы, такие музеи! Мы удивились, что у нас такие города есть. Мы там проходили, всего два дня были и тоже своим ходом. И мы шли дальше.

И вот, на реке Сан, в городе Сандомир, мы заменили пехоту. Пехоту заменяли только ночью. Они встали и ушли, а мы заняли их места. И на следующий же день мы заразились вшами. Потому что там землянки и окопы, кто там будет где мыться и соблюдать гигиену? Бань не было, ничего не было.

И вот, через три дня мы такие вшивые были! Везде, и по десять-пятнадцать штук. А они такие жирные, белые, упитанные, кусаются и кровь пьют, понимаешь. И что же делать?

Тут нас старшие солдаты стали учить: соберите сушняк. Мы по три-четыре человека собираемся, собираем сушняк, втихаря разжигаем костер, снимаем белье и вытряхиваем в него. И так они, сволочи, горели, прямо со звуком таким лопались там. Как все равно что зерно жаришь. Звук такой же.

И вот, мы целую неделю боролись с этими вшами. Потом нас ночью по тревоге подняли, посадили на машины, на грузовики. Я запомнил, у нас командир бригады был по фамилии Столет. Полковник Столет. Он встречает нас и говорит:

– Здравствуйте, солдаты-столетовцы!

– Здравия желаем, товарищ Столет!

Вот прямо так и отвечали. Мы тогда уже перешли границу Польши и на границе с Чехословакией были. Попал я в другую дивизию, нас расформировали. И я попал на 152-миллиметровую гаубицу. Это уже было где-то в октябре 1944 года. Я там тоже был наводчиком. Расчет десять человек, целое отделение. Орудие было царского производства, короткоствольное, но бьет на восемнадцать километров.

Снаряд весом пятьдесят два килограмма. Одному его не поднять. Его в ствол вдвоем загоняли. И многие думают, что снаряды изготовили, в ящики упаковали, и все. Нет, братцы, снаряд любит чистоту. Надо, чтобы он блестел. Прежде чем его отправить в ствол, с него тщательно снимается смазка. Прямо тряпками с дизельным топливом или керосином. Потом тщательно насухо протирается.

Командир батареи или старшина с платочком ходит, проведет по снаряду: «а это что?» И снова начинают драить. Мы учились, конечно, всему. И вот, когда снаряд вылетает из дула гаубицы, глухой звук… И мы уши затыкали ватой или тряпкой, чтобы не лопнули барабанные перепонки.

Мы уже, конечно, научены были, знали. Первые испытания провели хорошо, уставшие, конечно, были. И мы узнали, что первый выезд навстречу немцам, которые начали контрнаступление, будет через час. Первый бой с немцами, у которых мы пожгли много танков, может штук двадцать, был удивительно коротким. Примерно полчаса.

У немцев были «Тигры», большие, громоздкие. И вот они горели… вот как баня горела, так и он горит. Вот тогда мы увидели, какая сила от снаряда. Когда снаряд попадал в «Тигр», он прямо раскалывался надвое. Броня лопалась. И вот тогда мы поняли, что такое танковый и артиллерийский бой.

За первый бой нам объявили благодарность. Сразу за первый бой ордена и медали не давали. Офицеры некоторые получали, а нам благодарности и похвальные речи. Еще добавку к еде давали. А к наградам представляли только уже после начала нашего контрнаступления.

И вот накануне 12 января 1945 года, генералы и офицеры пошли по окопам и блиндажам. Напишите домой письма, что идете в бой. Может, завтра кого-то из вас убьют или ранят. Сообщите родителям, что мы идем в последний бой. Политруки тогда были, комиссары.

Конечно, каждый написал такое письмо. Их отправили. И вот с одной только бригады собрали два мешка писем и отправили в тыл.

Через три месяца, когда мы уже были внутри Германии, не поверите, приехал целый грузовик с письмами, с мешками. Представляете, это не с продовольствием мешки были, а с письмами! Треугольники, и такие, и сякие. Открываем – там фотокарточки девушек, написано хорошими почерками, что желаем победы, и так далее.

У солдат некоторых слезы текут, многие радуются. Вот я тогда удивился. Столько писем ведь с собой не возьмешь. Некоторые, конечно, особо полюбившиеся и фотографии бойцы брали с собой, а остальными разжигали костры и грелись. Представляете? Письмами своих родных и близких! А ничего не поделаешь. Вот так вот было.

Мы с боями прошли Вислу. Варшаву брали не мы, а другие. Мы просто способствовали ее взятию. И первый очень большой бой был под Краковом. А город Краков – это древняя столица Польши. Одно время Польша принадлежала России, и там очень много похоронено наших русских бойцов. Этот город очень красивый. Архитектура красивая, дома такие.

Немцы хотели этот город взорвать. Даже кино такое есть: «Подвиг разведчика». И наши взорвать города им не дали. Не только общая разведка была, а у каждой воинской части были свои разведчики и свои сведения. Поскольку наши обладали большими данными, нашей дивизии поставили задачу освободить город Краков. Нам, и еще одной дивизии стрелковой. Номера ее точно не помню: то ли 111-ая, то ли 117-ая.

И вот, за полтора дня, где-то на следующий день, к трем часам дня Краков был освобожден. Немцы Краков не успели взорвать. Было заложено четыре машины толовых шашек. Чтобы дома взлетели на воздух. Они, немцы, заранее нашли источник, подготовили дизель-генератор, на бензине, завели. Но не успели. Им не хватило примерно двух часов. Наши подоспели, обнаружили этот дизель-генератор и ликвидировали.

И таким образом, нас долго называли «краковцами». «Здравствуйте, воины-«краковцы»! Вот так приветствовали.

А после Кракова мы уже вошли в немецкий тыл. Половина Польши была как немецкий тыл. Продовольствие, выпуск оружия и прочее производилось в Западной Польше и в самой Германии. Продовольствия у немцев было очень-очень много. С краковских продовольственных складов, наверное, все три наших фронта снабжались.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «