Страница 11 из 50
Последняя мысль пробудила во мне злость. Ярость зарождалась где-то в животе и, медленно поднимаясь, обжигала грудь, полыхала на щеках. Злоба на всех: и на этот дикий параллельный мир с его принцами, и на свой родной, земной, с Максом и Оксаной, и на этого Грэйза, кем бы он ни был! Не дамся ему просто так. Свой завтрак он еще должен заслужить!
— Грэйз! — противно заорал Зигмунд, толкая меня на землю. — Прими от нас дар! Выходи, тебе понравится! Девчонок ты еще не пробовал!
Стало тихо. Ветер, сдув хлопья тумана с вершин узловатых сосен, словно пену с капучино в Старбаксе, унялся, стражники затаили дыхание. Даже морось прекратила омывать пожухлую листву. Зигмунд, садист фигов, подрагивал в предвкушении зрелища, Стивник же, напротив, демонстративно отвернулся: он, мол, в этом не участвует. Тоже мне, Понтий Пилат, умывший руки… без его одобрения, никто бы не посмел кинуть несчастную вторженку на растерзание монстру.
И в этой абсолютной тишине раздался дикий пронзительный громоподобный рев. Я вздрогнула, но встала с колен, сжав кулаки и закусив губу. Затряслись кроны близ растущих деревьев, и на поляну, сверкая бешеными красными глазами, на двух мощных мускулистых лапах вышел гигантский, поросший темно-коричневой грязной шерстью, медведь.
Шумно втянув воздух затрепетавшими ноздрями, вдыхая аромат жертвы, Грэйз тяжелой поступью подходил ко мне.
«Молчи, Лив, молчи, только не визжи», — уговаривала я себя — «не доставляй им такого удовольствия». А у самой от ужаса, между лопаток стекали ледяные капли.
Медведь приблизился и, размахнувшись, рассекая когтем тонкую кожу на губах, свалил меня лапой в мокрую глину. Навис сверху, и обнажая желтые кривые клыки, прорычал гнилостной вонью, прямо в лицо.
«Ах, как же больно Вот ведь гад!» — простонала я про себя. Место пореза жгло и пульсировало. Чего там говорил этот принц? Прогнать его?
Тишина, заглушенная тяжелым дыханием зверя, прорывалась ободряющими криками и улюлюканьем стражников и подрагивавшего от возбуждения Зигмунда. Стивник тоже обернулся, держа руку на мече, и напряженно всматривался в нашу неравную схватку.
— Сожри ее! Давай! — гнусавил кровожадный принц.
— Сожри! Сожри! — вторили ему стражники.
Кольцо горело, обжигая безымянный палец, воспылало и сердце — ненавистью к этим диким людям и вонючему чудовищу.
— Пошел вон, «Груффало» недоделанный! — сипло прохрипела я, ведь грудь была сдавлена могучей лапой.
Медведь удивленно взглянул на обреченную жертву, то есть на меня и застыл.
«Так, хорошо», — жертва мучительно соображала, что говорить дальше.
— Отпусти меня, косолапое недоразумение! — осмелев, приказала я.
Грэйз вопросительно рыкнул, но лапу с груди убрал.
— Не знаешь, кто такой «Груффало»? Монстр, вроде тебя, только похуже! Его в моем мире в мультиках показывают! — несла я чушь, чтобы не чокнуться от страха. — У него острые когти, желтые клыки, ядовитые шипы и вонючая бородавка! Так что убир-р-райся, пока не позвала его!
Это было невероятно, но медведь послушался — поднялся с земли, рыкнул на прощание и, смешно прихрамывая, воротился в лесную чащу. Я лежала и не могла пошевелиться. Храбриться-то горазда сколько угодно, но в реальности даже подняться сил у меня сейчас не было.
Зигмунд, злой и разочарованный отсутствием зрелища, подлетел ко мне с такой яростью, что думала — пнет с досады, и заорал дурным голосом:
— Эй, Лордонов Грэйз, ты совсем зажрался? Или, как мой братец, девчонок грызть не желаешь?
— Отойди от нее, — Стивник оказался рядом, наверное, тоже думал, что братец растерзает вторженку вместо чудовища. — все, Зигмунд, свое слово я сдержал. А то, что Грэйз ее не тронул — меня не касается.
Черноглазый принц нагнулся ко мне и протянул руку. Я обиженно отвернулась, не собираясь больше никому подчиняться. Ох, зря я это сделала — теперь намокла не только спина, но и правый бок.
— Признайся, — насмешливо прогнусавил Зигмунд, с каким-то нехорошим интересом разглядывая меня — тебе просто девица приглянулась.
— Лучше уйди! — тихо рыкнул Стивник.
Неожиданно он подхватил меня на руки и, невзирая на возражения, потащил в сторону своего коня. Помог оседлать лошадь, придерживая за талию, взялся за поводья. Скакуны вскоре перешли на галоп. Волосы мои совсем расплелись и вольготно развевались на ветру. Ну, хоть просохнут, да глина спадет — пыталась я быть оптимисткой. Чудом поймала едва не слетевшую резинку и одела на запястье на манер браслета.
Некоторое время Стивник молчал, но понаблюдав за манипуляциями с волосами, поинтересовался:
— Ты как?
— Так, как-будто меня только что не съел медведь, — едва слышно, но со злостью ответила я.
— Не съел же, — улыбался принц.
Гад такой, еще и веселится! Конечно, хорошо ему сейчас насмехаться. Отдали бы его вместо меня в жаркие объятия местного «Груффало», тогда и я, возможно, посмеялась бы от души!
Внезапно его ладонь, придерживавшая меня, соскользнула с талии прямо в прореху на куртке и нырнула под футболку. Я вздрогнула, почувствовав, как наглые теплые пальцы запорхали вдоль позвоночника вверх до лопаток и задохнулась от его наглости.
— Ты чего себе позволяешь? — возмутилась я, обернувшись.
— А что я такого делаю? — его невинному взгляду мог бы позавидовать младенец.
Между тем, нежные подушечки его пальцев, достигнув затылка, медленно спустились вниз и застыли на пояснице. Надеюсь, ремень джинсов защитит мою, вечно жаждущую приключений, часть тела от посягательств этого наглого принца.
— Сначала чуть монстру на обед не скормил, а теперь помассировать решил? — немного придя в себя после внезапной ласки, запоздало возмутилась я.
Надо сказать, что неприятных ощущений в теле как будто поубавилось, и страху осталось вполовину меньше.
— Ничего бы он тебе не сделал! — произнес Стивник, глядя на мою руку. — На палец свой посмотри.
— Хочешь сказать, что мне помогла эта безделушка? — Я скептически поднесла ладонь с колечком лицу, рассматривая странные символы, плясавшие на тонком серебряном ободке.
Стивник кивнул, с еще большим интересом, вглядываясь в меня, будто пытался прочесть мысли:
— А теперь рассказывай, кто ты? Чего забыла здесь и откуда у тебя эта «безделушка»?
Я упорно молчала. Не люблю, когда мне приказывают. Даже прекрасные принцы. Тем более прекрасные принцы, которые чуть на погибель не отправили. Пауза затягивалась. Стивник покорно ждал ответа. Но не выдержал и он:
— Слушай, — в бархатном голосе разлился металл, — мы сейчас уже в Блонск доедем, а я до сих пор не знаю, что за вторженку везу в нашу «светлую» столицу. — Причем прилагательное было подчеркнуто особо саркастичным тоном.
— Отца своего ищу, — тихо буркнула я.
Стивник еще раз развернул меня к себе и, глядя в глаза, уточнил:
— ОТЕЦ кольцо тебе подарил?
— Да! — задергалась я, — сказал, никогда не снимать. У него такое же есть… было.
Любопытство, царившее в черных глазах Стивника весь этот разговор, стремительно переросло в гнев. Он больно дернул меня за плечо еще раз:
— Кто твой отец?!
— Отпусти, руку сейчас сломаешь! — зажмурилась я, потирая бедную конечность.
Он тут же ослабил хватку, но взгляд его ничего хорошего не предвещал.
— Митрик Литке его звали, — решила я больше не испытывать терпение гадского принца.
— Митрик… вот Лордонов демон! — прошипел принц, — но это невозможно! Имя твое как?
— Оливия, — буркнула я, заподозрив, что папа точно тут был и чем-то успел напакостить злому красавцу.
— Лив? Лив! — почти прокричал он.
— Мы знакомы?
Вот это поворот! Ну, никак я не ожидала услышать укороченный вариант своего имени из уст этого психованного принца.
Проигнорировав мой вопрос, Стивник натянул поводья. Остановил коня так резко, что мы оба едва удержались в седле. Снова до боли сжал мое предплечье — хотя я и не думала вырываться и с металлическими иглами в бархатном голосе, процедил: