Жертва первой ошибки

Из холодного коридора на Федора повеяло унынием и безнадежностью. Под утро этот казенный дух ощущается особенно остро.

От мертвенно-бледного моргающего света сразу начала болеть голова, и Федор вдруг подумал, что мог бы всю жизнь провести в таком вот обшарпанном отделении милиции, где краска осыпается со стен, а на потолке проступают пятна не от времени, а от избытка человеческой грязи и страданий. Слава богу, слава богу…

– Как зовут? – спросил он резко.

Дежурный следователь подобострастно заглянул в глаза и ничего не ответил.

– Ну хоть это можно было узнать… Ладно. Проводите.

Следователь распахнул перед ним дверь своего кабинета – узкого помещения с зарешеченным окном. Там с трудом помещался письменный стол с нелепо дорогим письменным прибором в центре, стул для посетителей и сейф, выкрашенный в цвет несвежего белья.

Федор присмотрелся к прибору, сработанному то ли из мрамора, то ли из черт знает чего, и остался стоять.

– Входи, – бросил следователь, выглянув в коридор, и в кабинете появилась девушка.

На лице наливался синяк, и Федор предпочел не приглядываться.

– Садитесь, пожалуйста, – он подвинул девушке стул, а следователю сделал жест, чтобы выметался.

Девушка села осторожно, наверное, там в ребре как минимум трещина. Но это не его дело.

– Меня зовут Федор Константинович Макаров, – сказал он, – я прокурор этого города.

Девушка молчала.

– Поступил сигнал, что у вас не хотят принимать заявление. Это верно?

– Да. Я уже три часа сижу! – сказала девушка с вызовом. – И не уйду, пока не примут.

– Хорошо, хорошо.

Он не любил решать деликатные вопросы через стол, это создавало дополнительную преграду между ним и собеседником, но тут из-за крошечных размеров кабинета доверительная близость превращалась в стояние над душой и делала только хуже. Федор прислонился к подоконнику:

– Саботировать заявления граждан недопустимо, и мы сейчас же разберемся с этим вопиющим случаем и примем меры. Это я вам обещаю. Где ваше заявление?

– В мусорном ведре.

Федор нахмурился, покачал головой и подумал, что это уже и вправду перебор.

Он положил перед девушкой чистую бумагу, вытянул из прибора тяжелую шариковую ручку с затейливым колпачком и со стуком поместил поперек листа:

– Вот, пожалуйста, пишите, а я прослежу, чтобы заявление было принято в работу.

Девушка взяла ручку и с решительным видом принялась выводить шапку документа.

Федор кашлянул:

– Только прежде, чем я возьму дело на свой контроль, разрешите спросить: вы действительно этого хотите?

– Ну ясное дело! Зачем же я тут сижу, по-вашему? – воскликнула девушка и, охнув, схватилась за бок.

– Тише, пожалуйста. Воды?

– Не надо!

– Как угодно.

– И не пытайтесь меня отговорить!

– Да боже сохрани! Я на вашей стороне.

– Да?

– Больше того, попрошу вас написать не только о… – Федор деликатно замялся, – не только о произошедшем, но и о том, что у вас долгое время отказывались принимать заявление, и даже выбросили его в мусорную корзину. Это позволит мне принять меры и провести работу с подчиненными.

Девушка писала, по-ученически расставив острые локти.

– Я уважаю ваш выбор, – мягко сказал Федор, – ведь редко встретишь в наши дни человека, готового положить жизнь на алтарь справедливости.

– Да, я хочу, чтобы справедливость восторжествовала, что в этом плохого?

– Ничего. Только я все же обязан вас предупредить, что в итоге накажете вы только себя.

– Интересное дело!

– Увы… – Федор развел руками, – вы молоды, вам положено еще быть идеалисткой, а я уже пожил порядочно, чтобы знать: всегда есть разница между тем, что должно быть, и тем, что будет. Иногда она незначительна, но бывает и огромна.

Девушка перестала писать и остро посмотрела на него.

– Подонки должны быть наказаны – это верно, но это принцип, теория, а на практике я вам сейчас расскажу, что произойдет, – Федор хотел погладить девушку по плечу, но решил, что лучше не надо, – а вы уж сами думайте, стоит оно того или нет.

Девушка фыркнула.

– Я позабочусь о том, чтобы ваше заявление было принято в работу, но на этом мои полномочия исчерпываются, – Федор развел руками, – я даже следователю не смогу указывать, что делать, ибо по закону он лицо процессуально самостоятельное, а уж про адвокатов и судей даже говорить нечего. Они мне никак не подчиняются. Уверяю вас, очень быстро все будет повернуто так, что вы не только перед законом, но и в глазах общественности прослывете девушкой очень легкого поведения, которая путается с кем попало.

– Я сама и мои друзья будут знать, что это не так!

– Но ваше будущее зависит не только от вас и ваших друзей. Помните: «Это совершенно все равно, он ли украл или у него украли, главное, то, что он был замешан в гадком деле, потому очень странно назначать его на такое видное место». Был такой писатель Апухтин в девятнадцатом веке, его слова… Ну так вот, поверьте мне, ни один опытный кадровик не захочет с вами связываться, и при прочих равных на работу возьмут человека, не замешанного в такой скандальной истории. Подобные инциденты оставляют дурного рода шлейф, и он всю жизнь будет тянуться за вами. Мне кажется, вы девушка упорная, амбициозная, могли бы сделать блестящую карьеру, если бы не стали ввязываться в скандал. Людям всегда известно о вас больше, чем вы думаете, а история эта может выстрелить и через двадцать лет. Вы будете добиваться высокого назначения, и все будет складываться в вашу пользу, а ваш конкурент вытащит на свет божий этот старый скелет из вашего шкафа, и все. Нет, официально вас не назначат из-за какого-то формального несоответствия, но истинная причина будет именно эта.

– Может, я не собираюсь делать карьеру! – вспыхнула девушка. – Домохозяйкой хочу быть.

Федор вздохнул:

– Это тема очень деликатная, но и тут… Нет, если у вас есть жених или возлюбленный, который вас поддержит, то я очень за вас рад…

Он развел руками и наконец догадался предложить девушке сигарету. Сам Федор не курил, но, выдвинув первый ящик стола, обнаружил пачку «Космоса» и зажигалку.

Девушка вдохнула дым и закашлялась, видимо, тоже не курила.

– Поверьте, среднестатистический уравновешенный юноша десять раз подумает, прежде чем ухаживать за девушкой, замешанной в такой истории.

– Ну и пусть! – фыркнула девушка. – Нет – и не надо.

– Нет, ну можно, конечно, ждать великой любви, когда ему все равно, кто вы такая, – проворчал Федор и осекся, – в общем, я искренне желаю вам встретить свое счастье, просто это будет сложнее, если вы станете героиней громкого процесса.

– Это все?

– Все, о чем я мог бы предупредить абсолютно каждую женщину, пережившую попытку изнасилования. Но в вашем случае есть дополнительные нюансы.

– Да неужели?

Федор посмотрел на девушку со здоровой стороны. Вздернутый острый носик, круглый глаз в обрамлении пушистых ресниц. Красивая. И не робкого десятка. Дралась до последнего, вырвалась, не потеряла самообладания, сразу обратилась в приемный покой ближайшей больницы, где зафиксировали побои и дали телефонограмму, и в милиции навела такого шороху, что самого Федора Константиновича пришлось из кровати вынимать.

– Вы же знаете, кто такие ваши обидчики?

Она кивнула.

– Ну вот… Очень может статься, что не они будут отвечать, а вы сядете за причинение им тяжких телесных повреждений. Вы же им хоть одну царапину нанесли?

Девушка усмехнулась:

– Намного больше!

– Вот и все. Дело повернется так, что вы на ровном месте избили двоих невинных юношей, и я ничего не смогу с этим поделать. Абсолютно ничего.

– Но это абсурд!

– Абсурд не абсурд, а будьте уверены, что так и выйдет. Даже те люди, которых вы считаете своими друзьями, не заступятся за вас. Вам дадут чудовищные характеристики…

– Это неважно. Я буду бороться.

– Что ж, пожалуйста, но учтите, что если вы выиграете в суде, то проиграете абсолютно все, что у вас есть, все ваше настоящее и будущее. Вам отомстят.