Страница 19 из 22
– Скажут – поеду и тебя там «подвину». В этом даже не сомневайся.
Дальнейший путь проходил в многословном изъявлении Карелиным своих давних заслуг: что он на протяжении стольких лет отдает все свои силы борьбе с преступностью и смог добиться на вверенной ему территории неповторимых по своим достижениям результатов; что у него практически все преступления всегда бывают раскрыты; что он единственный в своем роде, и без него все сразу погибнет, а вышестоящие начальники не раз пожалеют, что не ценили такого грамотного, всезнающего и имеющего огромнейший опыт руководителя. Его душевные излияния походили на старческое бурчание, и ни Бесстрашный, ни Градов на них больше не реагировали, в принципе, прекрасно осознавая, что в чем-то он, может быть, действительно, прав: преступные элементы его боялись и где-то даже нехотя уважали, потому что он мог приструнить и призвать к порядку любого, даже неподдающегося никакому воздействию «отморозка». Именно за такие неотъемлемые качества и держали этого высокомерного, деспотичного и сумасбродного человека, поручив ему местность, изобилующую всяческими убийцами, грабителями и насильниками.
Наконец, через сорок минут быстрой езды они прибыли в небольшой запущенный парк, некогда изобилующий отдыхающими жителями поселка. Там настолько все поросло травой и кустарниками, что было удивительно, как вообще здесь умудрились что-то найти, хотя в апреле это не так уж и странно, ведь высохшая трава примята, а листва еще не оперилась. Вот тут вставал вопрос о давности обнаруженного покойника. Именно на это обстоятельство и указал тут же Карелин:
– Еще не факт, что этот мертвяк находится здесь с нынешней ночи. Так что твое алиби, Градов, рассыпается словно прибрежный песок. Позаботься теперь лучше об адвокате, потому что никакой Бесстрашный тебе в этом случае не поможет.
Он не смог удержаться от этой реплики, ведь признать то обстоятельство, что он все же ошибся, для него поистине считалось недопустимым. Именно через его упрямство многие люди уходили отбывать срок заключения за преступление, которого, в сущности, не совершали, на что он, когда ему на это указывали, говорил только одно: «Нет людей невиновных, есть только наша плохая работа, и если человек не совершал именно этого преступления, то он непременно сделал что-то еще более худшее, просто мы про это пока незнаем. Так что пусть идет посидит, уверен, что это убережет его от следующих неправомерных действий». Что в таком случае делать с людьми, избежавшими из-за его упрямой беспечности уголовной ответственности, Карелин в дальнейшем не уточнял, всегда предпочитая сразу менять тему беседы.
Через десять минут активного изучения близлежащей местности поиски трупа так положительных результатов и не дали. Все уже начинали склоняться к мысли, что звонок может быть липовым, так как в дежурную часть позвонил неизвестный, который, не назвав своего имени, обозначил только примерное место, где может находиться мертвое тело, не распространяясь о конкретных координатах: возможно, он таким образом преследовал какую-то тайную и нехорошую цель. Однако, когда уже все начинали определенно думать, что это чья-то глупая шутка, словно повинуясь какому-то странному стечению обстоятельств, на истерзанный невероятно жестоким образом труп наткнулся именно молодой сотрудник, отстоявший от шедшего неподалеку Бесстрашного на расстоянии десяти метров. Он сразу же сделал отмашку, возвещая о своей ужасной находке. Остальные участники поисков тут же оставили свои направления и приблизились к молодому оперативнику. Как и в прошлый раз, они ужаснулись невероятной жестокости, с какой убийца измывался над своей очередной жертвой.
Судя по формам, это была молодая и довольно красивая девушка. Она лежала на спине, выставляя на обозрение наблюдавших все свои довольно прелестные формы. Некогда модная одежда, состоявшая из коричневой болоньевой куртки, украшенной капюшоном и всевозможными блестящими женскими штучками, короткой матерчатой юбки, плотно облегающей бедра, и черных однотонных колготок, на момент осмотра была основательно потрепана и местами болталась клочками – обуви не было. Опять создавалось впечатление, что прямо через носимые вещи в тело красавицы вгрызались чьи-то прочные и невероятно острые зубы. Поврежденные в интимном месте колготки и юбка не оставляли сомнений, что над умершей совершено половое насилие. Как и в случае в лесу, сердце было вырезано из груди, а голова отделена от туловища. Сопутствующей таким, не в меру жестоким, действиям крови вокруг практически не было. Она имелась только лишь на одежде, что навело начальника уголовного розыска на вполне очевидные мысли:
– Ее убивали не здесь, а где-то в другом месте. Сюда ее привезли уже мертвой. Также было и в первом случае. Тогда я еще засомневался, думая, что ее убили где-то поблизости, а потом оттащили в сторону тело, чтобы так нам запутать следы, но теперь мне совершенно ясно, что пытает их маньяк не в месте обнаружения трупов. В том же своем укрытии он совершает половые акты, отделяет необходимые части, а от ненужных останков попросту избавляется, вывозя их – куда подальше. С первой девушкой он прошел долгий путь от машины, которую бросил недалеко от жилища нашего молодого оперативника, а затем зачем-то спутал нам все карты, проложив след от места оставления трупа и до самого его дома. Почему он так поступил? На этот вопрос ответить мне пока трудно. Вероятно, где-то, Денис, ты перешел ему дорогу, и теперь он попросту желает тебе таким образом отомстить. Как «монстр» поступил на этот раз, сказать трудно: надо дождаться кинологов и эксперта и тогда уже можно будет делать какие-то выводы о том, как повел себя в этом случае мерзкий убийца. Однако, судя по следам классических «жигулей», которые я видел на подъездах к этому лесопарку, и оставленных, кстати, не долее чем нынешней ночью, то в этом случае маньяк в своих коварных задумках не сильно уж как изгалялся.
Офицер говорил сухо, грубо, цинично, констатируя лишь очевидные факты. Все уже начинали понемногу привыкать к ужасным трупам, оставляемым бездушным маньяком, и их жуткий вид больше ни у кого не вызывал чувств, одновременно наполненных негодованием, неприязнью и омерзением. Все трое полицейских уже совершенно спокойно взирали на истерзанное девичье тело, изучая его лишь как предмет, могущий указать путь, ведущий к поимке безжалостного убийцы. Даже Карелину с его непримиримым высокомерным упрямством сказать в этот раз было нечего, ведь и он видел запечатленный на краю лесопарковой зоны отпечаток все тех же самых протекторов, что и были оставлены недалеко от дома Градова, которые так или иначе были представлены на обозрение всех сотрудников и внимательно ими изучены. Вместе с тем он решил придерживаться своего мнения до конца, выразив его лишь недовольным бурчанием:
– Все равно никто меня не разубедит, что это не сделал сообщник Градова. Он, увидев, что тот попался, решил сделать ход «конем» и отвести от своего подельника подозрение, а вы все на это «купились» и теперь идете на поводу у этих мерзких преступников, они же в свою очередь над вами только смеются.
Фраза была поистине глупой, но Герман Петрович этого либо, и правда, не понимал, либо отчаянно делал вид, что верит в то, что теперь утверждает. Бесстрашный, уставший его в чем-то разубеждать, и на этот раз решил оставить это несуразное замечание без внимания, тем более что подъехала оперативная группа, и всем пришлось включиться в основную работу. Пока следователь и эксперт фиксировали основные следы жесткого преступления, все остальные сотрудники обследовали близлежащую территорию в поисках других доказательств либо исключения их наличия. Кроме того, необходимо было опросить местных жителей, чьи жилища располагались в непосредственной близости к паркой лесопосадке. Как нетрудно догадаться, пусть и тщательно организованные долговременные поиски никаких положительных результатов не дали, а исследования экспертов и кинологов только подтвердили то, что недавно высказал начальник уголовного розыска: жестокий маньяк-убийца, не оставив никаких следов, указывающих на свою личность, словно бы растворился, укатив в неведомом направлении.