Страница 6 из 13
Когда поредевшая колонна достигла железнодорожной станции, их сразу погнали к стоящему на путях товарняку. Выстроив вдоль состава, конвоиры стали загонять их в вагоны. Надо бежать. Сейчас кинусь под вагон и выскочу на ту сторону, там стояли другие составы, может получиться затеряться. А ночью буду пробираться к линии фронта. Мысли мелькнули в голове, и Миша напрягся, приготовившись к рывку. Но его опередили, видимо не ему одному пришла такая мысль. Идущие впереди на посадку два красноармейца кинулись под вагон и тут же на той стороне раздались автоматные очереди. Оказалось, немцы выставили с той стороны состава цепь автоматчиков, видимо у них был уже богатый опыт погрузки пленных в вагоны.
Через несколько дней они достигли Германии. В дороге их кормили только раз в день жидкой баландой, поэтому наиболее слабые пленные не смогли пережить дорогу. Трупы их вытаскивали из вагонов на каждой остановке. Миша тоже сильно ослаб и мечтал уже об одном – скорей бы всё это закончилось. В голове уже не было никаких мыслей, сплошная пустота и апатия. Мысли о побеге тоже уже не приходили. Он понимал, что в таком состоянии просто не в силах далеко убежать. Пристрелят сразу. А может кинуться на солдат и прекратить это скотское существование. Он уже не ждал ничего от жизни, но неожиданно ему повезло.
На одной из остановок, последние два вагона отцепили от состава. Он как раз был в предпоследнем вагоне. Их прицепили к другому паровозу и повезли куда-то в сторону от основной магистрали. Ехали в этот раз совсем недолго, всего два три часа. Когда двери вагона открылись, и они стали выгружаться из вагонов, Миша заметил, что они находятся в каком-то большом тоннеле, хорошо освещённом. Огромные ворота, через которые они сюда и попали, были наглухо закрыты. Их погнали по другому, уже гораздо меньшего размера, тоннелю. Через несколько минут они оказались в довольно большом помещении, уставленном трёхэтажными деревянными нарами, и без сил попадали на них.
Как ни странно их пару часов никто не тревожил, а потом появился офицер в сопровождении двоих автоматчиков и на ломаном русском приказал выходить в коридор и строиться в колонну по трое. Когда они выполнили приказ, их повели дальше по коридору и загнали в ещё большее помещение, уставленное длинными деревянными столами и лавками. Здесь одуряюще пахло пищей, оказывается, это была столовая для военнопленных. Приказали садиться за столы, вскоре появились люди в чёрной робе с бачками и железными мисками и стали разносить по столам еду. Оказалось тоже военнопленные, так как они шёпотом выспрашивали кто-откуда, искали земляков.
Сосед Миши, шёпотом спросил одного из них, что это за место, куда мы попали. Тот, так же тихо рассказал, что это немецкий подземный, авиационный завод. Немцы его постоянно расширяют и им нужны пленные для тяжёлых работ по прокладке туннелей. Кормят здесь неплохо, но всё равно люди долго не выдерживают, так как работа очень тяжёлая. А ещё иногда бывают обвалы в новых проходках и люди гибнут пачками. Некоторым, кто до войны работал на станках, удаётся попасть на работу в цеха, там намного легче, норму выполняй и всё. Но берут туда только хороших специалистов, сами инженеры немецкие их проверяют. Пленный закончил раскладывать пищу и отошёл к другому столу.
Кормили здесь действительно сытно. Миша съел свою порцию баланды и впервые за много дней он почувствовал сытость и тяжесть в желудке. После еды их повели в большую душевую, где каждому выделили по кусочку чёрного вонючего мыла и новую чёрную робу. Он с удовольствием помылся чуть тёплой водой, переоделся в робу и почувствовал себя ещё лучше. После помывки, их опять построили в коридоре и распределили по бригадам, тут же вписывая на белый лоскут ткани, пришитый к робе, номер бригады и личный номер пленного.
Михаил попал в десятую бригаду. Бригадиром был здоровый мужик лет сорока густо заросший чёрной бородой. Когда-то он был сержантом артиллеристом, а ещё раньше шахтёром из Кемерово. Звали его Никита Петрович, и держал он свою бригаду в ежовых рукавицах, заставляя всё время проверять крепь и всячески соблюдать технику безопасности. Может поэтому, у него в бригаде пока не было ни одного обвала, а может просто судьба к нему благоволила. Миша никогда не бегал от работы, поэтому он довольно легко влился в коллектив бригады.
Так началась его жизнь на подземном немецком заводе, далеко от родной земли. Он быстро понял, что сбежать отсюда невозможно, да и мужики в бригаде это подтвердили. На поверхность их никогда не выводили, максимум, изредка их гоняли разгружать вагоны в том тоннеле, куда их привезли со станции. Но при этом ворота на поверхность всегда были наглухо закрыты, а вокруг стояли солдаты с автоматами. И всё-таки ему повезло. Правда, понял он это много позже, когда один из немецких инженеров сказал, что состав, от которого отцепили их крайние вагоны, дальше проследовал до городка Веймар, а оттуда в концлагерь Бухенвальд. В нём смертность заключённых была на порядок выше.
Здесь конечно тоже был далеко не курорт, но руководство завода всё же бесцельно не уничтожало пленных. Возможно потому, что их просто стало меньше. чем вначале войны, и каждая новая партия пленных доставалась им всё труднее и труднее. Однажды, возвращаясь в барак после смены, он неожиданно увидел в открытые ворота механический цех. Сколько раз они уже проходили этим тоннелем, но ворота всегда были закрыты, а тут нараспашку. Он непроизвольно замер на месте и открыв рот, смотрел на такие знакомые станки: токарные, фрезерные, шлифовальные. Вдыхал запах машинного масла, охлаждающей жидкости и нагретой стружки. Он как зачарованный, как лунатик двинулся к воротам цеха, забыв, где находится.
– Что Иван, станки понравились? – на ломаном русском, спросил его немец, подходивший к воротам со стороны цеха. Он был не молод, худощав, в синем выглаженном халате, на носу круглые очки в металлической оправе. Видя ошарашенный взгляд парня, он просто не смог пройти мимо. В руках он держал стопку бумаги, из нагрудного кармана торчал красный карандаш. Миша даже не сразу понял, что он к нему обращается, а потом, вспомнив всё, чему его учили в школе и в училище на уроках немецкого, с трудом произнёс:
– Меня зовут Михаил. Я работал на таких станках до войны.
В глазах немца появился интерес, он даже, жестом руки, остановил подскочившего Никиту, который хватился своего отставшего работника.
– Пойдём со мной Михаэль, – также с трудом произнёс немец, приглашающе махнул рукой и первым двинулся обратно в цех.
Миша, всё также с любопытством вертя головой, двинулся за ним. Они подошли к одному из токарных станков, и немец похлопал по плечу, склонившегося над ним мужчину в чёрной спецовке. Тот повернулся и глянул на немца, сквозь забрызганные охлаждающей жидкостью, защитные очки. Потом снял их и положил на тумбочку возле станка. Немец что-то быстро заговорил на своём языке, иногда кивая на Мишу. Здесь уже знаний языка, приобретённых в школе, было явно недостаточно. Миша лишь улавливал отдельные слова, хотя и так понятно было, что речь идёт о нём.
– Господин инженер спрашивает, на каких станках ты работал в Советском Союзе, на каком конкретно заводе. Какой у тебя был разряд и стаж работы на станке. С каким металлом тебе приходилось сталкиваться? – перевёл токарь речь немца, с интересом глядя на Мишу.
Михаил стал не торопливо отвечать на вопросы, а мужик переводить. Когда он закончил, немец сказал всего несколько слов и первым двинулся в глубину цеха.
– Он хочет посмотреть, что ты умеешь, – перевёл мужик, – у нас есть карусельный станок, но чистого карусельщика нет. Работают на нём обычные токаря, делают, что проще, а для серьёзных деталей немцы привозят своего специалиста с другого завода. Пошли за ним, он к станку пошёл.
Они пошли вслед за немцем. Станок оказался вполне знакомым у низ на заводе был такой же. На нём уже была установлена заготовка, по виду из алюминиевого сплава. Немец протянул Мише чертёж и кивнул на ящик с ячейками, в котором стояли различные резцы и другие инструменты. Рядом на тумбочке лежали измерительные инструменты. Здесь уже можно было ничего не говорить, и так было всё понятно, но немец всё же сказал несколько фраз и протянул Мише свёрнутый лист бумаги.