Страница 12 из 13
Тиражирование преступных биографий оказалось востребованным на весьма обширном рынке сбыта. На широкоформатном листе бумаги обычно печатались четыре страницы: каждая сторона располагалась так, чтобы покупатель мог сложить, прошить и разрезать ее, таким образом сформировав буклет. Дешевые издания – не более пенни за штуку – охотно раскупались среди городской бедноты, низкопробным чтивом с пикантными подробностями жизни маргиналов не брезговали добропорядочные буржуа и утонченные аристократы. Вокруг криминальных историй поднялся настоящий общественный ажиотаж, и предприимчивые издатели стали собирать листки в альманахи. Первая коллекция подобных записей под названием «Тайбернский календарь или Кровавый реестр злоумышленников» был издан в 1705 г. Г. Суинделом, в 1719 г. выходит «История жизней и преступных деяний самых печально известных разбойников, взломщиков и мошенников обоего пола, произведенных в Лондоне, Вестминстере и других частях Великобритании за последние сто лет» капитана А. Смита, а спустя год «Хроника Тайберна, или злодейство во всех его ипостасях». Трехтомное издание под названием «Ньюгейтский календарь или кровавый реестр негодяев, содержащий: подлинный и косвенный рассказ о жизни и деяниях, также предсмертные речи самых печально известных злоумышленников обоих полов, приговоренных к смертной казни в Великобритании и Ирландии государственную измену, убийство, пиратство, воровство, фальшивомонетчество… где показан переход от порока к добродетели и приведены полезные размышления о несчастных, ставших жертвами национального законодательства» вышло в свет в 1774–1778 гг. В XVIII в. «Календарь» переиздавался еще дважды, один раз в 1780 г. с посвящением сэру Джону Филдингу, в XIX в. – шесть, в XX в. – одиннадцать раз с вариациями в названии и содержании. Каждая новая коллекция либо пополнялась, либо сокращалась в зависимости от предпочтений публики и замысла редакторов, поэтому единого издания, включающего все криминальные биографии, не существует. В данном исследовании нами будут привлечены преимущественно первые два тома из коллекции «Ньюгейтский Календарь» под редакцией Э. Нэппа и А. Болдуина[182], а также «Полный Ньюгейтский календарь» под редакцией Дж. Л. Райнера и Г.Т. Крука[183].
«Ньюгейтский календарь» как и любой интерпретируемый текст, представляет собой вариативную целостность, незавершенную и открытую для толкований, в которой аккумулируется несколько культурных смыслов. Он представляет интерес с нескольких точек зрения: отражая специфику функционирования английского уголовного правосудия, он является уникальным свидетельством эмоционального режима, в котором функционировала рассматриваемая эпоха. Эмоции универсальны и атемпоральны, они являются психологической составляющей не только отдельной личности, но и интегральной характеристикой социальной структуры или культурной модели в разных временных и пространственных границах. «Эмоция может стать ключом к пониманию логики участников коммуникации, что открывает новые возможности для выявления различий в логиках текста и опыта, а значит, позволяет точнее и результативнее размышлять о культурных явлениях. Рассказ об эмоциональных событиях и их телесном проявлении помогает понять когнитивные акты, которые трансформируют как культурные основы, так и интерпретативные системы, определяющие их значения»[184].
«С признанием текучей и многомерной природы социальной жизни происходит пересмотр центрального тезиса феноменологии повседневности о “множественности миров” как “замкнутых” и “конечных” областей смысла. Социальные науки второй половине XX века стали отказываться от “обезличенных универсальных” типологических схем объяснения общества. Наметившаяся гуманистическая тенденция (антропологический вектор) сместила центр анализа социальной реальности с макроуровня на микроуровень “малых” социальных групп, отдельных людей, практики повседневной жизни»[185]. Истории реальных персоналий, ничем не примечательных людей, чьи имена оказались увековечены, благодаря специфическому, порой иррациональному стечению обстоятельств, позволяют реконструировать механизм различных видов преступлений с точки зрения субъектов криминальной активности и представителей уголовного правосудия, выявить степень социальной и психологической обусловленности противоправных деяний, лучше понять способы проявления чувств, а также охарактеризовать стратегии и ожидания издателей и потребителей информационного продукта в контексте социально-политических и идеологических координат эпохи. В этой связи анализ криминальных биографий уместно производить на основе междисциплинарного синтеза, в частности, с привлечением научного инструментария психологии.
Во введении к «Календарю» Э. Нэппа преамбулой выступает далеко не оригинальный тезис об экстренной необходимости мер по защите жизни и имущества подданных его Величества. Небольшой экскурс в историю смертной казни вполне ожидаемо начинается с апелляции к библейским текстам. Перст Божий только указал на Каина, первого убийцу, не обрекая его смерть, потому что при сотворении мира была всего одна семья. С ростом населения были приняты законы, наказывающие убийцу смертью; когда на карте мира появились империи, эта мера распространилась на виновных в государственной измене, а расцвет торговли и приток роскоши увеличили «каталог» преступлений, караемых высшей мерой. Здесь воспроизводится популярный аргумент о том, что преступление есть следствие трансформации нравов, обусловленных внедрением торговли и коммерции, влияние которой социально деструктивно.
Мы распределили мужские и женские биографии, представленные в первых двух томах издания Э. Нэппа и охватывающие период с 1700 по 1775 гг. по видам преступлений, и свели результаты в приведенной ниже Таблице 1. Естественно эти данные не претендуют на роль статистического источника, показывающего действительную картину, масштабы и характер и динамику преступности, так как в рамках предпринятого исследования нас интересует феномен преступления и его социально-психологическая подоплека в отображении общественного дискурса.
Таблица 1. Структура мужской преступности[186].
Безусловно, в количественном отношении и в красочности описания в «Календаре» превалируют насильственные преступления, причем значительную долю в их объеме занимают убийства на семейно-бытовой почве, которые в современной криминалистической науке выделяются в самостоятельный вид преступности. По наиболее устоявшемуся и распространённому определению, это «уголовно-наказуемые деяния, посягающие на жизнь, здоровье, половую неприкосновенность, честь и достоинство, а также имущество граждан, являющиеся результатом разрешения конфликта виновным, связанным с потерпевшим семейным, родственным, соседским или дружеским общением»[187]. В силу высокой латентности преступлений данного рода, реальность всегда оказывается далекой даже от официальной статистики, к которой как мы подчеркивали выше, «Календарь» имеет лишь опосредованное отношение, все же отражая универсальные криминологические закономерности. «Если рассматривать всю насильственную преступность, то основную массу потерпевших составляют мужчины… По семейно-бытовым насильственным преступлениям ситуация другая. По результатам исследований, лица женского пола являются потерпевшими в 75,8 % случаев семейного насилия. Например, женщины становятся потерпевшими в 70 % случаев угроз убийством или причинением тяжкого вреда. Так, жертвами таких преступлений чаще всего становятся жены и сожительницы виновных.»[188]. Как мы видим из Таблицы 1, из 117 убийств 39 (33 %) были совершены на семейно-бытовой почве, и в большинстве случаев пострадавшими являлись женщины. В этом плане «Календарь» – уникальный по насыщенности информации источник для анализа гендерных стереотипов, установок, идентичностей, встроенных в историко-социальный контекст рассматриваемого периода. Впрочем, это выходит за рамки нашего исследования, и потому мы ограничимся лишь анализом нескольких показательных биографий, чтобы проиллюстрировать такие криминологические характеристики семейно-бытовых преступления, как его причины, механизм, мотивация, социальные условия, свойства личности преступника и его жертвы.
182
The Newgate Calendar Comprising Interesting Memoirs of the most Notorious Characters who Have Been Convicted of Outrages on the Laws of England Since the Commencement of the Eighteenth Century; with Occasional Anecdotes and Observations, Speeches, Confessions, and Last Exclamations of Sufferers / by A. Knapp and W. Baldwin. In 5 vols. L. 1824–1828.
183
The Complete Newgate Calendar / еd. by J.L. Rayner, G.T Crook. In 5 vols. L., 1926. Это издание фактически воспроизведено в цитируемом нами: The Newgate Calendar / ed. by D. 0 Danachair, pub. by the Ex-classics project, 2009.
184
Чеканцева З.А. Указ соч. С. 351.
185
Дроздова А.В. Визуализация повседневности в современной медиакультуре: дисс… докт. культурологии. М., 2017.С. 54.
186
The Newgate Calendar… / by A. Knapp and W. Baldwin. Vol. 1–2. (1824–1825).
187
См. например: Бааль Е.Г. Понятие и криминологическая характеристика преступлений, совершаемых в сфере жилищно-бытовых преступлений // Труды Омской ВШ МВД СССР. Вып. 29. Омск, 1978. С. 36.
188
Варыгин А.Н. Особенности семейно-бытовых преступлений и их предупреждения // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2014. № 3 (17). С. 31.