Великий и ужасный

– Капитан.

– Капитан.

В отличие от геральдиеров здесь все было намного проще. Правительство считало, что нумероны должны выполнять возложенные на них обязанности и обеспечивать бесперебойную работу космофлота. Всему этому, по их мнению, могли помешать претенциозные обряды этикета, уместные в офицерских кругах как дань уважения традициям и порядку.

– Капитан.

– (Царственное молчание).

От Люциуса не требовалось ничего в ответ, кроме как учтиво и величественно кивать головой и идти дальше. Странно, но в присутствии нумеронов он чувствовал себя еще более скованно, чем встретившись с геральдиерами и их уставными ритуалами. Иногда, задумываясь над этим, Люциус предполагал, что причина дискомфорта в знатности его происхождения или привилегированности служебного ранга, но на самом деле проблема состояла в скрытой зависти, которую он испытывал к этим людям из низов, имевшим то, чего у него не будет никогда и ни при каких обстоятельствах. Люциус видел, как они отдают ему дань уважения и идут дальше, не меняясь ни в лице, ни в мыслях. И как после этого он мог не завидовать их неподдельной простоте и искренности? Нет, это было выше его сил.

Когда нумероны исчезли из виду, Люциус наконец-то смог вздохнуть спокойно и перевести дух, а также наконец-то добраться до лифта. Десяток шагов, остававшихся до дверей лифта, был буквально окутан дымкой безмятежного одиночества, но, закончив этот путь, капитан знал, что на мостике его ждут другие люди, которые вновь разрушат его уединенность. Однако он не мог противиться естественному ходу событий. Указательный палец лег на кнопку вызова и заставил загореться красную лампочку. После этого оставалось только ждать. Циферблат медленно двигался к цифре 19, которой был отмечен уровень палубы местоположения капитана. Еще секунда и двери лифта распахнулись.

«Всего лишь капля одиночества», – думал Люциус, намереваясь войти внутрь, но внезапно его остановили окрики и топот ног.

– Капитан!

Оборачиваясь, Люциус предполагал увидеть нечто ужасающее вроде нумеронов, возвращающихся для повторного приветствия, но представшая перед ним картина была вполне невинна. Его нервный взгляд уперся в быстро приближающуюся фигуру. Сначала ему стало легче от ее количественной единичности, потом благодаря замеченным офицерским знакам отличия, ну а когда фигура стала зрительно различима, он просто порадовался, что это был никто другой как доктор Куна Лангас. Еще немного и она смогла объяснить свое отвратное поведение.

– Капитан Сфер.

– Доктор Лангас.

Взаимный обмен любезностями был только поводом для передышки. Ее волосы слегка спутались из-за пробежки, лоб покрылся испариной, а грудь колебалась от учащенных вдохов.

– Так что случилось? – спросил Люциус, окинув ее взглядом.

Женщина сделала еще несколько быстрых вдохов, дабы набраться сил для разговора. Это была простая физиологическая формальность несовершенной органики, но он не был против. Ему нравилось наблюдать простые и естественные вещи, тем более, когда они касались корабельного врача. Слишком часто Люциус ловил себя на мысли, что она ему не безразлична. Обычно это происходило сразу после того, как Лангас оборачивалась от пристального внимания капитана и заставляла его краснеть. Вот и теперь все то же самое, и в тоже время нечто другое. Ее рука поправила прядь, спавшую ей на глаза, открыв тем самым капитану взгляд полный боязни за пока непознанную им провинность.

– У нас проблемы.

«Проблемы?!» – подумал капитан, – «Да вся жизнь сплошная проблема».

Конечно, вслух он ничего такого не выдал, ведь совершенно не подобает старшему офицеру сомневаться в принципах нерушимости. Слова Лангас заставили его в очередной раз посмеяться над собой, и видимо он слегка перестарался, так как на ее лице внезапно разродился вопрос.

– Капитан?

Скорее всего, Люциус выдал свой скептицизм каким-нибудь едва заметным движением мышцы смеха, но теперь это уже не имело значения. Это случилось, и в этом проявилась несомненная оплошность, которую он был обязан не допустить. А ведь именно этому его учили в Гильдии военного искусства. Точнее это звучало несколько иначе – твои мысли сугубо твои – но смысл тот же. И в результате отныне для нее занавес приоткрыт, но с этим он разберется позже. А сейчас куда важнее сосредоточиться, выслушать и в качестве капитана решить терзающую других проблему.

– Так что там? – спросил он.

Этой репликой Люциус смог оторвать доктора Лангас от ее мимолетной привязанности к его мимолетной слабости и вернуть к вещам насущным. Знак вопроса исчез, как только растворились мимические складки недоумения, и на смену ему вернулось беспокойство, пугливая боязнь и нечто еще, чего он еще не успел идентифицировать. Впрочем, вскоре и эта несуразность была разрешена, сразу после того, как доктор разразилась текстом.

– Кажется, наш груз проявляет активность.

– Груз?

Капитан мысленно освежил в памяти список перевозимого в данной экспедиции, но так и не смог припомнить ничего живого, или даже полуживого, или хотя бы чуть теплого.

– О чем именно вы говорите?

– Ящики с берутием.

Получив некое подобие ответа, Люциус забеспокоился не на шутку. И это при том, что он так и не понял сути происходящего. Но ему было ясно другое, что, если «Столкновение» не доставит груз берутия в колонию Гвалда в сроки, указанные в контракте, ему и всему остальному экипажу весьма не поздоровится. Гвалданский коммерческий союз славился своей непреклонной позицией в отношении торговых простоев и боролся с ними исключительно каленым железом. Однажды, будучи в краткосрочном отпуске в галактике развлечений Хонтрае, Люциус подцепил в одном из баров на планете Корску одну девицу, которая ранее являлась одним из ведущих юристов этой корпорации. Позднее, находясь с ней в одной постели, он сумел насчитать на ее теле не менее пятнадцати клейменых знаков союза, и все они находились в наиболее болезненных местах. Со слов бывшей сотрудницы капитан узнал, что такова была плата за проигранные судебные процессы.

И все же, несмотря на все эти страшилки, здесь и сейчас Люциус не мог позволить панике взять верх. Если что-то угрожало грузу, нужно было реагировать молниеносно, что собственно капитан и сделал. Конечно, как всегда в нем было слишком много усердия, но иногда важно создавать видимость процесса, чтобы не думать о последствиях. В любом случае, начал Люциус с предположения худшего:

– Он что собирается взорваться или что?

Доктор Лангас ответила коротко и по делу:

– Непохоже.

Других вариантов в мозгу капитана не нашлось, и он спросил напрямую:

– Тогда что с ним творится?

– По всем признакам берутий собирается выползти из ящиков.

Ответ оказался более чем фантастичен, и на мгновение Люциус мысленно поинтересовался сам у себя на счет действующей даты и не совпадает ли она случайно с Празднествами Лоботряса, в которые всем гражданам Трансгалактического Синцития предписано изображать из себя дураков и нести непростительный бред.

– Выползти? Вы в своем уме?

Но ответ был также трезв и краток, как и прежде.

– Несомненно.

Оставалось только промямлить что-то в ответ.

– Но это просто куски металла… Они не живые…

Ситуацию спас голос в ближайшем коммуникаторе.

– Капитан, говорит трансгалактический советник Скрот. Ситуация пять-три-икс. Срочно явитесь на мостик!

На этот раз его не просили. В тембре голоса советника отчетливо прослеживались недовольство и нетерпение. К тому же нужно отметить, что представитель Правительства Синцития на корабле редко опускался до голосовых сообщений. Его высокопоставленной персоне куда более соответствовали прогулки с гордо поднятой головой и шикарные обеды с послами из отдаленных миров, а еще он очень любил давать ценные указания каждому встречному нумерону. Но сегодня мир чиновника перевернулся с ног на голову, и он лично требовал от капитана незамедлительной явки на мостик. Люциус посмотрел в сторону переливающейся цветными огоньками панели коммуникатора, потом перекинул взгляд на доктора Лангас и попытался сообразить, что в этой жизни важнее. В решении этой непростой дилеммы ему помог очередной взрыв нетерпения со стороны Скрота: