Страница 2 из 13
Я несколько замялся с ответом.
– В общем-то неплохо, вот только отец постоянно о чём-то грустит.
– Ладно поговорим об этом потом, а пока пойдёмте немного перекусим, я как раз собирался обедать.
Пока Мария накрывала на стол (в этом не было ничего удивительного, так как они с детства чувствовали себя в доме Себастьяна как в родном доме), Я отдал Себастьяну письмо. Себастьян прочитал письмо, и его рука стала теребить правый ус.
– Что в нем? – спросил я.
– В нем беда – ответил Себастьян – Ваш отец дети, слишком честный и наивный человек для нашего подлого века. Но главное не в этом, я думаю, что мой дом не может послужить для вас надежным убежищем. Я должен буду отвести вас в другое место. А теперь садитесь за стол и давайте сюда ваше вино и пирожки.
– Я по ним соскучился сильнее чем по вам – продолжил он с улыбкой.
После чая Себастьян подошел к комоду тяжело вздохнул, лицо его стало суровым, он достал два револьвера, и пряча их в дорожную сумку, пробормотал:
– Ладно посмотрим кто кого…
Мы вышли в сени, через них во двор. Там стояла его карета, Себастьян запряг в неё лошадей. Одна из них была белой масти, а вторая вороной. Себастьян в шутку называл их День и Ночь. День был большой мощный жеребец, а Ночь изящная крупная черная кобыла. Вместе они создавали непередаваемую картину. Себастьян взял пару шуб и открыв дверцу кинул их внутрь. Стали садиться, подбежал Черныш и запрыгнул к нам в карету, Смети последовал за ним. Себастьян вывел лошадей, закрыл ворота и сев на место кучера скомандовал лошадям:
– Пошли, но-о…
Себастьян сказал нам чтобы мы задернули шторки на окнах кареты и не выглядывали из неё.
Позднее я сильно пожалел, что отнесся к этому весьма легкомысленно, решив взглянуть на дом, где жила моя знакомая девушка и которая как мне казалось была ко мне не совсем равнодушна. Но вместо милого личика я увидел неприятную рожу, чем-то похожую в моем представлении на древнего монгольского завоевателя. Увидев, он узнал меня так как мы с отцом были очень похожи.
Этот человек отнюдь не был монгольским воином из школьного учебника, а как я в последствии узнал был одним из самых опаснейших офицеров охранки. Выехав из города и поднявшись на возвышенность, мы увидели вдалеке у города клубы пыли.
– Это погоня – сказал Себастьян, пришпорив лошадей.
Но всадники были опытными кавалеристами, они скакали на породистых крепких лошадях, поэтому стали быстро настигать нас и вскоре уже слышались крики:
– Cтой! Стой!..
Холодок пробежал по плечам Себастьяна. За свою бурную жизнь он привык к опасности и возникнув, чувство страха держалось в нем несколько секунд, после этого его организм успокаивался и начинал искать варианты ликвидации опасности. Но сейчас это чувство не уходило, он боялся не за себя и его ум пока не подсказывал выхода из сложившегося положения. Себастьян резко, несколько раз подряд хлестнул лошадей. Вместе с этими ударами лошадям передались чувства Себастьяна. Они помчались так, что больше напоминали не лошадей, а гончих, готовых вот-вот поймать лису. Мышцы их вспухли, кожа блестела так, что казалось покрыта лаком, а морды выражали дикую злобу.
Однако, несмотря на бешеную скачку, расстояние между ними и погоней быстро сокращалось. Сказывалась разница в нагрузке на лошадей, и кони у жандармов были более рослые и резвые. Скакавший впереди всех капитан, не щадя, нахлестывал свою лошадь. В его голове билась одна мысль, – «не дай им уйти, захвати их и всё состояние семьи Монте будет твоим, и ты будешь богат…» Остальные жандармы неслись за ним, подгоняемые не столько служебным долгом, сколько деньгами, обещанными им капитаном. Жандармы не стреляли. Таков был приказ капитана дети Монте почему-то нужны были ему живыми.
Понимая, что уйти не удается, Себастьян решил ценой своей жизни спасти детей Монте. Приготовив револьверы, сказал мне чтобы я взял поводья и уже собрался было спрыгнуть с кареты, но вдруг в эту же секунду откуда-то со стороны раздались два выстрела. Двое жандармов: капитан и один его подручный упали с лошадей. Остальные всадники остановились.
Эти выстрелы для них оказались полной неожиданностью. (Лишь в последствие, я узнал, что это был мой отец, проводив нас к Себастьяну, он на всякий случай следил за нами).
Тогда Себастьян, используя эту паузу, хлестнул лошадей. Погоня остановилась на месте, опасаясь новых выстрелов, но один из жандармов, словно желая компенсировать неудачную погоню, выстрелил в нашу сторону. Пуля, пробив стенку кареты попала в круп лошади. Лошадь дико заржала и помчалась в бешеном галопе.
Взбесившийся от боли День, задавал бешеный темп, заставляя свою подругу Ночь подстраиваться под свой бег. Себастьян изо всех сил старался успокоить лошадей и взять управление этой дикой скачкой в свои руки, но лишь слышал, как все чаще стучали копыта по камню. И его сердце билось в такт их ударам, все чаще и чаще.
Бока лошадей в момент выдоха, казалось, стали напоминать остов корабля, а момент вдоха казались готовы были разорваться.
К несчастью, у Ночи, одна из подков уже была изношена больше обычного и требовала замены. От сильного удара о камень подкова со звоном слетела и от невыносимой боли Ночь сделалась такой же безумной, как и День.
Начинало темнеть. Неожиданно, как это часто бывает осенью, пошел снег. Снег, который нежно падал для всего неподвижного, ласково касаясь поверхности земли, совершая некое таинство природы, со злобой бил в их лица сквозь разбитое от бешеной скачки по ухабам окно кареты. Вскоре они наконец достигли леса, в этом было их спасенье. Деревья проносились мимо них с такой быстротой, что казалось они крутятся вокруг них как на карусели и от этого у молодых людей сильно начинала кружится голова. Полное хладнокровие сохранял лишь Себастьян.
Чувствуя, что не в силах справиться с лошадьми, Себастьян достал нож и перерезал ремни, державшие в связке лошадей и карету. Был слышен удар колеса о камень, что-то хрустнуло, карету сильно накренило, и она опрокинулась на бок.
После этого был ещё один удар, только на этот раз, это Иван ударился головой. Затем последовала, вспышка в его голове, и одновременно он потерял сознание.
Глава 2
Забота сестры
День и Ночь унеслись в никуда оставив после себя лежащую на боку карету. Словно злой ураган, который сделал свое дело и резко затих. Мария первой пришла в себя. Она почти не пострадала, потому что при падении сумела инстинктивно схватиться за боковую ручку сиденья и лишь чувствовала некоторую боль в руках от рывка при падении кареты. Иван же находился на той стороне кареты, которая при крушении попала на огромный камень. Увидев это Мария почувствовала, как ее обуял ужас. Брат был неподвижен.
Мария вытащила Ивана из кареты, и осмотрела его. Голова Ивана была цела и ни каких крупных ран на теле не было видно лишь несколько царапин. Однако он не подавал признаков жизни. Она приложила ухо к груди брата. Сердце билось и это обрадовало Марию. Она стала тереть ему виски слегка похлопывать по щекам пытаясь привести Ивана в сознание. Ничего не помогало. Рядом с ней вертелись пес Черныш, кот Смети и кошка Себастьяна которые перенесли все случившееся как ни в чем не бывало и всем своим видом выражали искреннее желание помочь девушке. Когда Мария приподнялась от брата задумавшись что же ей предпринять еще для пробуждения Ивана, кот Смети бросился к своему хозяину начал оглушительно мурлыкать и изо всех своих кошачьих сил тереться о щеки и нос Ивана. Лицо раненого вдруг сморщилось, он оглушительно чихнул и открыл глаза. Мария бросилась его целовать.
– Ваня, милый… жив. Как ты? Что у тебя болит?
– Голова кружится и левое плечо болит, а так все нормально.
От более сильных травм Ивана спас крепкий брус, служивший вертикальной перегородкой кареты. Благодаря ему юноша получил только сотрясение мозга, а не разбитую голову. – Ты полежи пока не вставай. Я посмотрю, что с Себастьяном.