Дубли

– Извини, я не дождалась, пока ты сам решишься – сказала Яна, когда они через пару часов расслаблено, лежали на кровати, держа друг друга за руки. – Интересно, а какой ИПР предшествовал нашему сексу?

– 125.

– 100 максимальное значение.

– А я уже боялся, что ты запала на Серёгу.

– Да??? Мы с Серёгой попробовали. Очень приятно, но без напряжения и лихорадки. Надеюсь, ты меня не ревнуешь?

– Нет, конечно, – соврал Валерка. Во время того, как она ему сообщила о сексе с Серёгой, у него даже дыхание перехватило.

Валерка повернулся к Яне, посмотрел ей в глаза…

– Честно говоря, мне не показалось сразу, что ты настолько свободно к этому относишься.

– Мы в другом мире, времени, и столько всего уже произошло, что все правила остались, где-то там. Я уже несколько раз попрощалась с жизнью и даже хуже. Так почему я сейчас должна отказывать себе в удовольствии? Я ведь тебя сразу захотела, как только увидела. И не ошиблась. Ты прекрасный любовник и не смей ревновать.

– Спасибо.

– Не за что.

– А если бы я не захотел? – лукаво спросил Валерка, почувствовав облегчение.

– Да у тебя на меня слюни с самого начала тоже текли. Я же не слепая. Но когда мы попали сюда, я стала беспокоиться, что ты влюбишься. Неудовлетворенный секс к этому располагает. А нам это совсем не к чему. Если мы вернемся…. Если мы все-таки вернемся, то ты женат и у тебя дочь. Да и я, все-таки, замужем. А если нет… – Яна задумалась.

– А если нет?

– Если не вернемся. А если нет, то тут, в нашем понимании, семьи нет. Но это тебе Серёга лучше расскажет. Он тут целое социологическое исследование развернул.

«Ну да, – подумал Валерка – Серёга, то и в земной технике не шибко разбирается. И с чего я решил, что ему нужно пытаться разобраться в технике Огыса? Но почему он занялся не их эволюционными теориями, а социологией? Надо будет спросить.

Тут он понял, что, скорее всего, не Серёга, а он сам стал причиной того, что последнее время они меньше общаются. И это из-за Яны.

– Яна? Может это бестактный вопрос? А как Серёга в роли любовника? Хорош?

– Нормален. Он намекал, что в ваших поездках у вас был и совместный секс с кем-то?

– Вот, трепло.

– Наверное. Но то, что я сегодня пришла, это его идея, брать тебя штурмом. Я после медузы, как с катушек сорвалась. А здесь ещё и умерло табу на наготу. Я хочу попробовать с вами обоими. Ну, где и когда мне еще представится возможность, немножко сойти с ума, как не на этой благословенной планете.

– А что, на Огысе, секс более открыт, чем на Земле?

– Не знаю. По-моему, нет. Никаких публичных поцелуев я здесь не видела. Нагота для них – это обыденность, а нас она, как не крути, подогревает. Но дело не только в этом. Мне нужно было избавиться от того унизительного, гадостного ощущения. Помнишь ощущение внутри медузы? А секс, очищает.

– А что ты говорила о местной семье? Что значит «в нашем понимании, семьи нет»?

– А то, что здесь никто не женится и не разводится. Тут даже государства, в нашем понимании нет. Определенные общественные институты, поддерживают пары, которые воспитывают совместных детей. Деньги тут есть. И тем парам, которые вместе пока их дети растут, экономически выгодно. Да поговори об этом с Серёгой и не смей ревновать.

– Да поговорю, конечно, но ты это хорошо излагаешь.

– Ну ладно. А это для лучшего восприятия. – Яна погладила и обняла Валерку и …, и вся социология опять куда-то исчезла.

Было странно лежать на пляже, где куча голого народа, рядом с голой Яной, которую он хотел и получил, и знал, что получит еще. Смотреть, как она подставляет солнцу все свои прелести, ничего не пряча, и не гладить ее, а вести научные беседы с Серёгой.

– Так вот – разглагольствовал Серёга – метеорит, который упал на Огыс 1.3 миллиарда лет назад, Хотя в датировке я еще не совсем разобрался. У них тут троичное и тридцатишестиричное счисление одновременно. Так этот метеорит, поднял большое пылевое облако. Вся планета погрузилась в ледниковый период.

Приматы могли выжить только на экваторе и, превратившись в людей, то есть в социальный вид. Меланин оказался не нужен. Ультрафиолета практически не было и все приматы, чей организм получил возможность не вырабатывать его кожей в больших количествах, получили эволюционное преимущество.

Став социальным видом, Огысцы, все-таки оделись. Началась проблема с кровососущими кожными насекомыми. И преимущество получили те, приматы, кто был без волосяного покрова.

Это я схематично.

В таком виде социальные группы просуществовали около ста миллионов или миллиардов, лет. Пылевое облако исчезло, и социальная культура от промискуитета пещерного типа перешла во всеобщий промискуитет. Новому человечеству Огыса, уходя от жары и засухи, пришлось продвигаться на север, где абсолютно не было гор.

Паранойя, а она возникает при постоянной опасности провалиться и упасть со скалы, практически исчезла и цивилизация развивалась по шизофреническому типу. Конкуренция за полового партнера существует, но ревности не возникло.

[промискуитет – форма групповой семьи, сегодня воспринимаемая, как беспорядочные половые связи с разными партнёрами, ранее существовал исключительно внутри общины, до образования семьи]

После выбора партнера, интерес к женщине других самцов отсутствует, поскольку существует суеверие, что женщина сохраняет не использованную сперму внутри себя, и может рожать от первого партнера. Ну как на Земле гупаки.

– Стоп. Пожалуйста, поподробней, а то я теряю нить. Какая связь между паранойей, шизофренией и местностью?

– Дело в том… нет, давай я тебе расскажу сначала об эволюции Земли.

– Только так, чтобы и я понимала. – Вмешалась Яна, перевернувшись на живот и бросив на Валерку немного насмешливый взгляд.

Валерка понял, что вовремя Серёгиной лекции он смотрел, куда-то не туда.

– Ладно. Когда-то, рассматривая формы реакции человека на опасность, я создал, не то чтобы гипотезу, скорее рабочую модель.

Уточняю, при этом, что на Земле ледник не дошел до экватора и горы и равнины сохранились по всей территории.

Так вот модель:

В этой модели все люди делились на две группы. Одна из групп (популяций), происходила (наследовала гены) представителей надвида homosapiens, сформировавших свою человеческую биологию при жизни в горах, назовем ее горные люди. Вторая группа происходила (наследовала гены) представителей надвида homosapiens, сформировавших свою человеческую биологию на равнине, назовем ее равнинные люди.

Какая же разница в реакциях этих популяций? Это казалась мне очевидным.

Горные люди, встречаясь с неожиданно возникшей опасностью, замирали и сосредотачивались. В горах такую неожиданность мог нести вылетевший из-под ноги камень, или увиденный впереди хищник. Те, кто на опасность реагировал прыжком в сторону – погибал в пропасти и генетический отбор сохранял только описанный тип реакции.

Равнинные люди, встречаясь с неожиданно возникшей опасностью, отпрыгивали в сторону. На равнине такой неожиданностью мог стать треск ветки, от прыгнувшего с нее на человека хищника. Те, кто на опасность не реагировал прыжком в сторону – погибал не получая времени на побег, или подготовку защиты, и генетический отбор сохранял только описанный тип реакции.

Яна вновь перевернулась на спину и Серёга, не прекращая повествование, как бы для порядка, стряхнул песок с ее живота.

– Такое разделение признаков одного вида, называется дизруптивным отбором.

Дизруптивный отбор – Пояснил Серега для Яны – Это разновидность естественного отбора в популяции животных или растений, приводящая к появлению двух или нескольких новых форм из одной исходной. Это отбор, направленный на сохранение наиболее уклонившихся от средней нормы частей популяции, в связи с очень резкими изменениями среды обитания, оказался благоприятным лишь для атипичных групп.

Рассказывал все это Серёга, то глядя Яне в глаза, то сосредоточенно, но без видимых эмоций, рассматривая Янин сосок. При этом Яна, на Серёгу, насмешливых взглядов не бросала.