Страница 6 из 19
– И показал бы сотнику, куда делись жители деревни.
– Нет, мы ушли бы дальше по течению, а в версте излучина, там затон, в нем трава высокая. Вытащили бы лодку на берег и до своих дошли бы.
– Сын, говоришь?
– А как же. У меня все как у людей. Жена работящая, пригожая, два сына и две дочери. Семья добрая, дружная.
– Ты пошел на это, имея семью?
– Иначе не мог. Должен же кто-то бить татар, коли полки царя Ивана Васильевича с ними не справились, позволили нехристям грабить земли наши, защищали только Москву.
Гранов вскинул глаза на мужика и спросил:
– А ты не знаешь, что с Москвой стало?
– Нет. Того у нас никто не ведает. Вот только отчего-то трупов по реке плыло много, теперь поменьше. Но голова наш говорил, что это может быть из-за разбоя крымчаков на подходе к Москве, у реки.
– Это тела людей, погибших в городе.
– Боже милостивый, спаси и сохрани! Что ты такое говоришь? С чего из Москвы? Или… – Он замолчал, испугался собственной догадки.
Гранов тяжело вздохнул и сказал:
– Да, Ипат Волин, беда на Москве большая. Такая, какой никогда и не было.
– Неужто ворогу царь столицу свою сдал?
– Нет, Ипат. Москву не сдали. Она вся выгорела.
– Как же?..
Гранов поведал мужику о том, что случилось в столице.
Мужика словно столбняк хватил. Он стоял, глядел на ратника и часто моргал.
– Эй, Ипат! – окликнул его Гранов.
Тот пришел в себя и пробубнил.
– Вот так дела! Это что же, нет теперь Москвы?
– Сплошное пожарище.
– Так вот почему столько тел в воде. Люди пытались спастись, река и приняла их. Беда. На деревне узнают, не поверят.
– Ничего, Ипат, Москву отстроим. Я думаю, что вы всей деревней должны туда идти. Там теперь рабочие руки очень нужны. Но это не мое дело.
– Так кто вы?
– Дружина, которая выполняла наказ царя. Мы должны были бить татарам в спину, когда они осадят город. Да вот не случилось встретить их на Москве. Пошли вдогон.
– Вот как. Дружина, значит?
– Дружина. Особая, опричная.
– Да ладно.
– Почему не веришь?
– Так про опричников… – Мужик замялся, осторожно глянул на Гранова.
– Знаю, что у тебя на уме. Пугали вас вельможи московские опричниками?
– Не хвалили их. Тут вотчина боярина Сухина. Так он и его люди, которые наведывались сюда каждое лето, кроме этого, говорили, что лютуют опричники, невинных людей хватают, к себе на двор или в слободу свозят, там в котлах живыми варят.
– И вы поверили?
– Как боярину не верить да челяди его?
– Понятно. Значит, мы хуже крымчаков?
– Я того не говорил.
– Но думал, да?
– Нет.
– Думал. А зря. Мы уже какой год исполняем наказы царя и больше сталкиваемся с татарами, а не с боярами. А знаешь ли ты, Ипат, что Девлет-Гирей не собирался на Москву идти, хотел земли южные разорить да с ясырем убраться восвояси? На Москву же его наши продажные бояре да дворяне и направили, показали обходную дорогу.
– Не может быть.
– Так оно и есть. Перехватили мы один такой обоз боярина продажного, да ушел он. Взяли только дворянина из свиты его. Он-то и поведал о предательстве. Немало таких изменников в Крым подались. Вот и скажи мне, Ипат, что царю следует делать с такими вельможами, которые совесть и родину продают?
Волин ответил сразу, не задумываясь:
– На плаху, да головы им рубить нещадно.
– Что Иван Васильевич и делает. А бояре, которые только о себе пекутся, царя нашего опорочить желают и делают это, сеют слухи о зверствах опричников. Не верь им.
Мужик был в полной растерянности.
– И чего мне теперь делать? – спросил он.
– Сколько домов в деревне?
– С лесной стороны десять, с речной – семь.
– Всего семнадцать?
– Так.
– Крымчаков шесть десятков, один из них на охране полонян. Еще пятеро татар в охранение выйти могут. Значит, в каждом доме и четыре человека не будет. Так получается?
– Татары заняли десять домов, по пять с каждой стороны, считая от загона. Дальше избы пусты.
– Сам видел?
– А кто бы мне об этом рассказал?
– Тоже верно. Хорошо, спасибо. Чего тебе делать? Будь пока тут, только сходи на реку, передай сыну, чтобы спрятал лодку и сидел скрытно на берегу.
– Угу, уразумел.
– Ступай.
Мужик ушел балкой.
– Пойдем наверх, – сказал Гранов Талому.
Они поднялись к Агранову, и старший ертаула спросил:
– Что тут, Борис?
– Да то же самое, что и было. Загон, пленники, охрана. Недавно баб и девок десятка полтора татары привели из деревни.
– С чего бы это? Странно, но хорошо. В охране полонян тот же десяток?
– Да. А вот дальше ничего не разобрать. Придется заходить с речной стороны.
– Не придется. Мужик рассказал все, что нужно.
– И что мы теперь делаем?
– Отходим к стану.
– Кто за наблюдателя останется?
– Мужик из деревни.
– Ты так надеешься на него?
– А что? Он такой же русский, православный, как и мы. Не стал оставаться в лесу, сюда пришел, хотел загубить хоть одного татарина. Ему можно доверять.
– Ну не знаю.
– Я знаю, Борис. Еще Горбушу тут оставим.
– Это другое дело.
– Отползаем.
Ратники спустились в балку.
К ним подошел Волин и сказал:
– Исполнил наказ. Сын в кустах, чуть ниже по течению. Как о Москве услышал, едва не заплакал, а когда я сказал о дружине, обрадовался, просил взять с собой. Пришлось отказать.
– Это правильно, – заявил Гранов. – Дело к тебе, Ипат, есть, очень важное.
– Слушаю.
– Нам надо уйти. Вернемся мы сюда всем отрядом. Ты посмотришь за деревней и особо за загоном?
– Зря спрашиваешь. Сделаю все, что надо. Можешь положиться на меня.
– Смотри, чтобы татары тебя не заметили.
– Не заметят. Только обещай, ратник, что возьмете меня рубить татар в деревне. Я пригожусь. Деревню-то как свои пять пальцев знаю, да и исполнить должен то, что обещал самому себе и всему деревенскому народу, – прибить до смерти хоть одного чужака.
– Это решит воевода.
– Попросишь его за меня?
Опричник, может, впервые за последние дни улыбнулся.
– Ладно, попрошу, – сказал он.
– Благодарствую.
– Не на чем. Да и рано пока благодарить. Я не могу знать, что решит воевода, а он у нас строгий, боярин. А в помощниках у него княжич.
– Это чего?.. Неужто такие вельможи воюют вместе с дружиной?
– Они нами и начальствуют.
– А я думал, бояре, как наш Борис Борисович Сухин, в теремах на Москве живут и простого люда до себя не подпускают. Важничают. А оно, оказывается, бывает и по-другому. А что, боярин и княжич тоже опричники?
– Нет.
– Это как можно? Земские опричниками начальствуют?
– Можно, Ипат. Боярин с княжичем не простые вельможи, а ближние к государю люди.
– Да что ты?
– Слово даю.
– Чудеса. Так скажи им, что Ипат Волин сторожит ворога, глядит за полонянами и желает биться с татарами до смерти.
– Скажу. Да и ты с ними поговорить сможешь, они простым людом не брезгуют. В походе повсюду впереди. И в сече бьются вместе с ратниками.
– Ты меня еще больше удивил.
– Вот так! Ну давай, ты гляди тут. Мы пошли. Но скоро вернемся.
– Угу. Не волнуйся, ратник, все сделаю так, как надо.
Гранов повел трех воинов в лес.
Зосиму Горбушу он оставил смотреть за деревней. Тот сказал ему, что правая часть деревни пуста, в избах там никого нет. Это уже было известно старшему ертаула. Еще он доложил, что на северной околице татары держат пост, в нем два человека. Еще пара у второго дома ближнего ряда, у дома, где встали сотник и его помощник.
Ратники отдыхали на кромке елани, все в доспехах, при конях и оружии.
Посредине поляны на бревне сидели Бордак и Парфенов. Они говорили о своих личных заботах.
Дозорный, который был выставлен на южной стороне елани, дал отмашку, и чрез малое время на поляну зашли четверо ратников ертаула. Гранов пошел к воеводе, остальные отправились к своим, в десяток.