Страница 4 из 69
Повествуя о различных пророческих и мессианских движениях в Иудее, Иосиф Флавий в той же 18-й книге рассказывает и об Иоанне Крестителе, праведном человеке, который призывал иудеев быть добродетельными и совершать омовения, чтобы избавиться от грехов. Версия его смерти у Иосифа иная, чем в Новом Завете, - Иоанн был казнен Иродом-Антипой в крепости Махерон из-за опасения массовых волнений среди населения Иудеи.
Произведения Иосифа Флавия были популярны уже в период поздней античности. Тогда же появился и перевод "Иудейских древностей" на латынь. Он приписывается либо Иерониму, либо его современнику Руфину Аквилейскому. В средневековой Европе "Иудейские древности" многократно переписывались, в основном в латинском переводе.
В IX-Х веках в Италии появился так называемый "Иосиппон", написанный на древнееврейском языке. В нем описывались события всемирной и еврейской истории от времен строительства Вавилонской башни до взятия римлянами Иерусалима в 70 году н. э. По существу эта хроника представляла собой сокращенный перевод "Иудейских древностей" и "Иудейской войны", но автором был назван Иосиф бен Горион. Почему же не Иосиф Флавий? Видимо, в то время иудеи настороженно относились к нему из-за его предательства в период Иудейской войны. "Иосиппон" приобрел не меньшую популярность, чем "Иудейские древности". С появлением книгопечатания он был издан даже раньше этого крупнейшего сочинения Иосифа Флавия - в 1476 году.
Первое печатное издание "Иудейских древностей" на греческом языке появилось в 1544 году. Затем последовали другие издания - 1611 и 1634 годов (Кельн), 1687 года (Оксфорд), 1691 года (Лейпциг), 1700 года (Оксфорд), 1726 года (Лейден) и так далее. Уже в XV-XVI веках "Иудейские древности" были переведены на французский, итальянский, немецкий и испанский языки. Книга издавалась как на современных языках, так и на латыни.
Первый русский перевод "Иудейских древностей" появился в 1781 году. Он был выполнен М. Мануйловым. Однако этот перевод обладал серьезными недостатками. Достаточно сказать, что сделан он был с французского перевода, а тот, в свою очередь, переводился с латинской версии.
Следующий перевод на русский язык был осуществлен в 1900 году. Г. Генкель перевел "Иудейские древности" уже с древнегреческого языка. Именно этот перевод мы и предлагаем читателю. Конечно, его нельзя назвать совершенным; особенно это относится к стилистике, которая к тому же во многом устарела. Кроме того, здесь встречаются неточности, неоправданная модернизация древних реалий. Однако этот перевод гораздо ближе к оригиналу. Издатели лишь в некоторых случаях внесли стилистические правки, уточнения и исправления. Примечания переводчика частично сохранены.
Большинство же комментариев - новые, они должны помочь читателю лучше ориентироваться в огромном многообразии исторических событий и действующих лиц, о которых повествует Иосиф Флавий. При подготовке комментариев мы исходили из того, что многие любители исторической литературы уже знакомы с другим произведением Иосифа Флавия - "Иудейской войной", которая в 1991 году вышла в издательстве "Беларусь".
Г. Довгяло, В. Федосик
Текст, размещенный на сайте Якова Кротова, на основе которого был подготовлен данный текст, комментариев не содержал. Прим. автора подготовки текста.
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
1. Я нахожу у лиц, приступающих к составлению исторических сочинений, не одну и постоянно одинаковую к тому побудительную причину, но целое множество их, и в большинстве случаев поводы крайне несходные между собою. Именно, одни стремятся принять участие в научной работе с целью выказать блестящий стиль свой и приобрести себе неизбежную в таком случае славу; другие берутся за такой труд, невзирая на то, что он им не по силам, имея в виду снискать себе расположение тех лиц, о которых им приходится повествовать; существуют, далее, также историки, побуждаемые каким-то внутренним чувством необходимости запечатлеть на бумаге события, в которых они сами были участниками; многих, наконец, побудило величие дотоле скрытых и покоящихся как бы во тьме событий вывести описание последних на свет, на пользу общую. Из указанных здесь причин последние две являются решающими также для меня. Именно, с одной стороны, я, как личный участник, чувствовал необходимость описать происшедшую у нас, иудеев, с римлянами войну, все ее перипетии и конец, ввиду того что существуют лица, исказившие в своих на этот счет описаниях истину [ ].
2. С другой же стороны, я взялся за настоящее сочинение, полагая, что содержание его будет достойно возбудить к себе интерес со стороны греков, так как здесь имеется в виду представить картину всех наших древностей и нашего государственного устройства, критически выведенную из еврейских сочинений. Ведь уже раньше, когда я описывал [Иудейскую] войну, я подумывал, не показать ли, кто такие по своему происхождению иудеи, каким превратностям судьбы они подвергались, какой законодатель воспитал в них стремление к благочестию и побуждал их развивать в себе добродетель, какие войны вели они в продолжительный период времени своего существования и как они, против своего собственного желания, впутались в свою последнюю войну с римлянами [ ]. Но так как подобная вставка была бы слишком обширна для такого рода сочинения, то я ее сделал предметом особого труда, в котором тщательно изложил от начала и до конца все сюда относящееся. С течением же времени и меня, как это обыкновенно бывает с людьми, решающимися взяться за какое-либо грандиозное предприятие, обуяли лень и сомнение в возможности довести на чужом языке и в чуждой нам форме до благополучного конца такую обширную задачу. Но нашлись люди, которые из любви к истории побуждали меня к этой работе; между ними на первом плане [стоит] Эпафродит [ ], человек, серьезно любящий всякую науку и находящий особенное удовольствие в исторических исследованиях, тем более что он сам был участником великих событий и свидетелем многоразличных переворотов, причем он во всех этих случаях проявил удивительную силу характера и неизменную добропорядочность. Под влиянием его, который проявляет всегда столь великую симпатию ко всем предпринимающим какое-нибудь полезное или славное дело, и, стыдясь навлечь на себя его подозрение, будто бы мне приятнее безделье, чем столь славный труд, я усерднее стал продолжать свою работу, тем более что, кроме всего вышесказанного, принял во внимание и то обстоятельство, что предки наши охотно сообщали [другим] подобные сведения и что некоторые из греков с усердием изучали наши обычаи и историю.