Рубеж (ЛП)

— Я лишь раз встречался с командиром, чтобы получить чемпионский значок, — сказал Форж. — Но это была стандартная процедура. Мы оба скрывались под хеллоуинскими костюмами и стояли вдалеке друг от друга в ночном парке. Я ничего не могу сказать тебе о командире.

Мне хватило любопытства проверить мысли Форжа и увидеть воспоминания в его голове. Он простоял в назначенном месте слабо освещенного парка минут пять, прежде чем в дальнем конце тропы появилась нечеткая фигура. Оба молча поклонились друг другу, затем командир положил значок на ближайшую скамью, повернулся и ушел.

Разделяя это воспоминание с Форжем, я чувствовала его гордость и восторг от того, что командир «Синего подъема» пришел лично оказать честь избранному им чемпиону. А когда вернулась в собственную голову, это показалось мне смешным. Зачем стараться устраивать встречу, если они не сказали друг другу ни слова?

— Позже мы обменивались посланиями о некоторых заданиях, — прибавил Форж. — Из этих посланий я не узнал никакой личной информации о командире, но он казался приятным, ответственным и обладал огромным чувством юмора. Не могу поверить, чтобы такой человек подверг новичков опасности.

— По моей теории, настоящий командир «Синего подъема» прошел лотерею после прошедшего Праздника, — сказал Лукас. — И сейчас игрой управляет совершенно другой человек. Члены моей группы должны расследовать эту возможность, проведя секретные беседы со всеми жителями Синей зоны, получившими импринтинг тактиков в последней лотерее.

В его голосе зазвучали многозначительные ноты.

— Если кто-нибудь скрывает тот факт, что затеял «Синий подъем», из страха неприятностей, он совершенно ошибается. Я буду так рад помощи первого командира «Синего подъема», что лично куплю ему годовой запас любимых малиновых кексов.

— Нехорошо пытаться подкупить меня кексами, Лукас, — ответила самый юный член тактической группы Телин. — Я никогда не участвовала в подростковых играх. И даже не жила на подростковом уровне большую часть года перед лотереей.

Она вздохнула.

— Во время крупного отключения энергии в Синей зоне я попала в аварию и так сильно поранила ногу, что мне потребовалась серия восстановительных операций. Я получила специальное разрешение провести следующие восемь месяцев с родителями, чтобы они могли меня поддержать во время лечения.

Я сочувственно поморщилась. Во время перерыва в подаче энергии в темноте произошло много аварий, и мой друг сильно пострадал, как и Телин.

— Статистически, мы были практически уверены, что найдем нескольких игроков «Синего подъема» в ударной группе, — сказал Лукас. — Нам исключительно повезло, что здесь оказался чемпион, и не стоило и надеться заполучить в тактическую группу еще и первого командира игры.

Он нахмурился.

— Форж, меня кое-что смущает. В существующих играх участники вербуют новичков, выискивая многообещающих подростков и предлагая им присоединиться. Но в новой игре командир должен лично набирать первых игроков и, естественно, защищать себя, приглашая людей из отдаленных районов домашней зоны.

Лукас помолчал.

— Командир ничего не знает о подростках в тех районах и просто разносит приглашения в случайные коридоры старших ребят. Если тебе, Форж, подсунули под дверь карточку с инструкциями, такую же должна была получить Эмбер, но она не слышала о подростковых играх до последнего чрезвычайного рейда.

— Эмбер, возможно, получила карточку и не поняла, о чем речь, — ответил Форж.

Лукас повернулся ко мне:

— Ты не помнишь, тебе подсовывали под дверь странные карточки?

— Нет. Уверена, я бы запомнила такое необычное происшествие.

— Дай, подумаю, — сказал Форж. — Сомневаюсь, что и мой друг Аттикус что-либо получал. Он походил на Эмбер — слишком законопослушный для подростковых игр, но я уверен, Аттикус рассказал бы мне о такой странности.

— Значит, карточки подкладывали не под каждую дверь случайного коридора, — заключил Лукас. — Приглашение предназначалось тебе, Форж. Каковы были инструкции?

— Если я хочу присоединиться к «Синему подъему», то должен написать на карточке игровое имя и идентификационный номер анонимного инфовизора и оставить ее в условленном месте. Если я хочу произвести впечатление на командира игры и получить высокий ранг, то должен пожертвовать второй анонимный инфовизор «Синему подъему».

— Что такое «анонимный инфовизор»? — спросила я.

— Когда ты покупаешь новый инфовизор, на нем стоят заводские настройки, и пока не введешь свой код, нет никакой личной информации, — объяснил Лукас. — Это анонимный инфовизор. Их используют все участники подростковых игр, потому что можно посылать и получать сообщения только с помощью идентификационного номера прибора. Это означает, что другие игроки и даже командир игры знают только твое выдуманное, а не настоящее имя.

Я наморщила нос.

— Похоже, участники подростковых игр совершенно помешаны на секретности. Они совсем друг другу не доверяют?

— Не то чтобы не доверяют, — ответил Форж. — Просто волнуются, что их разум прочтут носачи. Сокрытие друг от друга настоящей личности — это акт взаимной защиты.

— Игроки сознают, что силы законопорядка терпимы к легким испытаниям, — дополнил Лукас. — Но верят, что патрули носачей бросят вызов всякому, кого поймают за обдумыванием серьезного нарушения границ. Полагаю, эту идею подтверждают и такие постановочные столкновения с носачом, какое мы видели во время последнего чрезвычайного рейда.

— Правильно, — согласилась Базз. — Силы законопорядка получают массу сообщений об игроках. Они исходят от работников подросткового уровня, других подростков, искренне волнующихся, что их друг может пострадать, или тех, кто обижен на игроков. Какова бы ни была причина сообщения, патрули носачей публично отчитывают самых серьезных нарушителей.

— Я понимаю, что игроки считают незнание лучшим способом скрыть личную информацию от носачей, — сказала я. — Но это означает, что каждый желающий вступить в подростковую игру должен купить новый инфовизор. На самом деле, Форжу понадобилось даже два. Один — чтобы играть в «Синий подъем», другой для пожертвования. Форж, как ты смог оплатить два новых инфовизора из подросткового пособия?

Форж фыркнул.

— Никак. Игроки не покупают новые инфовизоры. Они добывают поврежденные приборы, которые кто-то раздавил или уронил в воду, и восстанавливают на них заводские настройки. Для подростковой игры не нужно, чтобы все в инфовизоре хорошо работало. Достаточно, чтобы он мог делать снимки и отправлять сообщения.

Лукас, казалось, задумался.

— Тот факт, что Форжа попросили отдать анонимный инфовизор, подтверждает, что он был одним из самых первых игроков «Синего подъема». Командиры игр осознают риск отправки сотнями или даже тысячами игроков сообщений с планами групп. И для защиты участников используют дополнительные меры предосторожности, проводя все общение через целую серию анонимных инфовизоров, называемых трубкой мастера.

Он помолчал.

— Это означает, что командиру игры нужно много анонимных инфовизоров. В идеале, те должны поступать из совершенно разных источников, чтобы не давать никаких зацепок о местонахождении командира. Лучший способ добиться этого — получить инфовизоры от первых игроков.

— Другие три подростка в моей игровой группе также входили в число первых игроков «Синего подъема», — прибавил Форж. — Во время путешествий с ними я заметил, что они исключительно хороши в альпинизме. Со временем я узнал, что все мы прошли продвинутый курс скалолазания на пляже подросткового уровня.

Глаза Лукаса расширились.

— Невозможно собрать группу из четырех случайных подростков так, чтобы все они увлекались скалолазанием. Командир «Синего подъема» набирал первых игроков не наобум, а раздавал приглашения подросткам из Синей зоны, уже доказавшим свою любовь к риску подъемом на несколько сложных утесов. Ты знаешь, кто имел доступ к спискам скалолазов?

— Да, — ответил Форж. — Но боюсь, ответ нам не поможет. Время для занятий надо заказывать заранее, и инструктор может проверить, есть ли у тебя подходящий прежний опыт. Чтобы избежать недоразумений и споров, полное ежедневное расписание висит на доске объявлений и включает имя и номер комнаты каждого участника.