Страница 8 из 172
За эти два дня я более-менее пришёл в норму. Психологически и физически.
В немалой мере этому способствовало то, что я прочитал историю о моём прошлом мире. Кто бы мог подумать. Этот гедонистический ублюдок Ло Цзы оказался тем, кто смог защитить человечество от угрозы полного истребления. Проект Отвернувшиеся с самого начала казался мне бредом, но все мы иногда ошибаемся. Я хочу верить, что где-то там всё ещё существует моя родная Земля. Что весьма разумно, учитывая, что, за исключением некоторых моментов, книга довольно точно описывает историю конфликта с Трисолярисом.
Самым главным отличием книги от реальности является соотношение полов. Практически все действующие лица в ней женщины, поначалу я списал это на то, что сама автор женщина, но затем, сопоставив факты…
Каким только образом я умудрялся не замечать этого, всё это время? Этот безумный мир захвачен женщинами! Я видел нескольких мужчин на улице, пока Бобби подвозила меня домой, но и только! Я искал объяснение этому феномену в глобальной сети, но всё без толку. Аборигены не видят в этом ничего странного. Согласно наблюдениям, местных учёных — чем выше уровень развития вида, тем меньшее количество мужчин требуется для его выживания. Регуляция численности мужских особей является частью естественного гомеостаза популяции. Радикальные феминистки были бы в восторге! Эта вселенная полностью соответствует их идеалам, даже тем, о которых сами они и не подозревали. В данный момент в развитых странах на каждого мужчину приходится от десяти и больше женщин, и служат эти мужчины лишь придатком к женщинам. Весьма неплохо устроившимся придатком, замечу я. Большинство этих ублюдков даже нигде не работает, находясь на содержании своих жён. Удивительно, что при подобных реалиях развился и до сих пор не развалился институт брака!
Очевидно посчитав, что раз уж все потрясения прошедших дней не свели меня с ума, подсознание решило, что бояться уже нечего и подкинуло мне ещё воспоминаний, на этот раз из жизни другого Питера Паркера. Да, теперь я совершенно точно уверен — я и тот в чьём теле я сейчас нахожусь, два совершенно разных человека.
Отныне я буду называть того, кто жил здесь до меня, Питером. Так будет проще. По крайней мере, я не буду чувствовать себя сумасшедшим.
Питер был чрезвычайно замкнутым человеком. Он практически ни с кем не разговаривал, если на то не было крайней необходимости. И даже если кому-то удавалось разговорить Питера, это сложно было назвать диалогом, на самом деле он говорил сам с собой, даже обращаясь к другому, предоставляя окружающим переводить и воспринимать как могут, черпать столько смысла, сколько собеседник в состоянии воспринять.
Справедливости ради стоит заметить, что другие люди были для Питера загадкой даже большей, чем он сам для окружающих. Питеру было сложно воспринимать эмоции и побудительные мотивы этих “объектов”. В общем, общаться с людьми он не умел и учиться не желал. Он был чрезвычайно ленив и апатичен. Ему было лень адаптировать свои мысли для других людей. Даже свои собственные идеи он никогда не воплощал в жизнь. Если что-то могло увлечь его ум на короткое время, это уже было событием, как это случилось со статьёй доктора Стэнс. Та теория увлекла Питера на целый месяц, в итоге, он даже поборол свою лень и написал Стэнс электронное письмо, в котором указал несколько недостатков теории и пару своих идей. Но он поленился полностью объяснить в письме ход своих мыслей, посчитав, что раз объект — автор заинтересовавшей его статьи, значит и сам со всем разберётся. Очевидно, не разобрался.
Пришедшая сегодня утром тётя Мэй сообщила, что мои прогулы вызвали обеспокоенность учителей и напомнила, что окончить школу моя обязанность. Тётя Мэй не живёт со мной в этом доме, лишь приносит продукты, иногда помогает с готовкой и уборкой, оплачивает счета да оставляет некоторое количество денег на карманные расходы. Я понимаю — трудно выдержать такого человека, каким был Питер, хорошо, что она ни разу не обратилась к специалистам. Ведь со стороны состояние Питера должно было напоминать высокофункциональную форму аутизма, хоть и не являлось ею. Решение специалистов могло бы испортить Питеру, а значит и мне, всю дальнейшую жизнь.
Когда тётя Мэй начала собираться в обратный путь, я напросился с ней. Сказал, что хочу поговорить с дядей, она удивилась, но возражать не стала. Интересно, чему она удивилась больше, моему желанию или тому, что я говорил простым и понятным языком.
Я смутно припоминал, что помимо тёти Мэй у Бена было ещё несколько жён, но они не жили все вместе. Это нормальная практика. Мало кто заинтересован, да и в состоянии обеспечить совместное проживание огромной семьи из шести и более взрослых и десятков детей, но всё разнится от случая к случаю. Многие женщины высоко ценят свою независимость, даже связывая себя узами брака с мужчиной они не желают быть с ним постоянно. Ха, можно их понять, мужья из аборигенов — ужас.
Тётя Мэй водила пикап, на котором мы и доехали до дома дяди Бена: трёхкомнатной квартиры, в которой он проживал с двумя жёнами, одной из которых и была тётя Мэй, ещё три его жены проживали неподалёку, но не были в этой квартире частыми гостьями, как и их дети.
Я подозревал, что Бен из этого мира окажется совершенно другим человеком, но всё же не был готов к увиденному. Муж тёти Мэй страдал ожирением третьей степени, а также всем прилагающимся букетом сопутствующих заболеваний, который был весьма пышным, учитывая возраст мужчины. Если же добавить к этому склочный брюзгливый характер… с таким характером из него бы вышел отличный домашний тиран, кабы он не был таким немощным.
Видеть он меня рад не был. Я не великий спец в психологии, точнее полный ноль, никогда не интересовался этой наукой, но даже мне видны некоторые поверхностные причины его неприязни ко мне.
Помимо того, что я оторвал Бена от просмотра дебильного телешоу, в его глазах я был живым напоминаем о растраченных, подозреваю впустую, молодости и здоровье. О том, к чему ему уже никогда не вернуться. Зря я сюда пришёл. Я понял, что говорить мне с этим человеком не о чем, но, чтобы как-то оправдать свой приход я попытался поспрашивать о своих родителях, игнорируя откровенно враждебный взгляд Бена.
— С чего бы мне знать, что-то о твоих родителях, пацан? — удивлённый Бен, даже подрастерял злости, — Он ведь был братом Мэй, не моим. Я видел его всего-то пару раз в жизни.
Я едва удержал лицо. Это было неожиданно, но в душе я испытал облегчение оттого, что этот человек не является моим кровным родственником, надеюсь отец не был таким.
— Просто, понимаете, у тёти Мэй… — я пытался придумать какую-то причину, — ну, женский взгляд, вы единственный мужчина, который знал моего отца и с которым я могу поговорить…
Боже, какой бред.
— Я уже сказал, что не знал его, — к Бену вернулось его раздражение, а сам он, потеряв интерес к разговору, вернулся к телевизору.
— Питер, — я услышал за спиной голос тёти, — ты мог бы поговорить с доктором Коннорс, она много работала с Ричардом, а её муж был другом твоего отца.
— О, спасибо, тётя Мэй, — вы просто спасли меня от этой неловкой ситуации! — а у вас есть их контакты?
— Боюсь, что нет, — задумалась тётя, — но ты можешь найти её номер телефона на сайте университета Эмпайр-Стейт.
Обязательно найду, ведь мне ещё нужно выполнить обещание данное Бобби, и проследить за состоянием Стэнс, исследования которой, уж очень похожи на работу другого доктора Коннорса, из моего прошлого.
— Нет, вы только посмотрите, что она вытворяет! — Донёсся до нас оживлённый возглас дяди Бена.
Скосив взгляд на мужа, Мэй недовольно поджала губы, но ничего не сказала. Никогда не питал симпатии к телешоу, но дядя с тётей в моих настоящих воспоминаниях любили провести вечер за просмотром какого-нибудь “Америка имеет таланты!” и Бен, по-видимому, как раз смотрел что-то в этом роде. На экране гимнастка в обтягивающем костюме бело-розовой расцветки выполняла какие-то гимнастические трюки.