Страница 74 из 172
— А я думаю, это ты преступник и есть! — упрямо возразила полицейская.
В этот момент Веном наконец достигла успеха в своих экспериментах со зрением и, не обращая внимания на копов, сообщила об этом подруге:
— Получилось, я вижу паутину! Нужно торопиться, её уже почти унесло ветром, ты не говорила, что она такая лёгкая.
Испугавшаяся резкого движения чудища молодая полицейская выстрелила в грудь Веном. Естественно, симбионт защитил носителя, в повисшей тишине отчетливо был слышен стук пули, упавшей на асфальт.
— Чёрт, у нас нет на это времени! — не выдержала Гвен и двумя точными выстрелами из веб-шутеров обезоружила обоих копов, заодно прилепив их к ближайшей машине, — постойте-ка лучше в углу, малыши, пока мама с папой занимаются делом.
Бобби в это время уже бежала к ей одной видимой цели, и Гвен не оставалось ничего иного кроме как довериться подруге и отправиться следом.
Их путь оказался недолгим, уже спустя полтора километра след, оставленный Паркером, завёл девушек в замусоренный проулок, в котором едва помещалась брошенная похитителями машина.
— Это тот самый фургон! — заключила Гвен.
Бобби тем временем извлекла из борта машины смятый картридж, из которого и тянулись парящие, словно хвост воздушного змея нити паутины.
— Я открываю, — предупредила напарницу Гвен и, отбросив всякое изящество, выломала двустворчатые задние двери фургона.
Весь салон машины был покрыт ошмётками паутины, часть нитей была чем-то перерезана, часть явно удаляли растворителем, свидетельствуя о том, что к этому приложил руку Питер, но, ни самого Паркера, ни похитительниц нигде не было видно.
“По крайней мере, нет следов крови”, — с облегчением заметила Стейси. Увидев пулевые отверстия в стене автомобиля, она боялась худшего.
— Смотри, — забравшись внутрь, Гвен заметила вырезанное в днище автомобиля отверстие, края его были оплавлены, — видимо, так они ушли.
— Ушли? — протискиваясь внутрь, Бобби тоже попыталась заглянуть в отверстие.
— Тут какой-то тоннель под машиной, спускаемся!
Эх, хвост-чешуя!
Ловко проскользив вниз по длинной, метров на семьдесят, металлической лестнице девушки попали на какой-то тайный подземный маршрут.
— Что это за место? — Бобби с волнением приложила руку к выложенной плиткой стене, — мы футов на двадцать ниже самой глубокой линии метро в городе.
Тоннель явно не являлся частью городской канализации. Это было чистое и ухоженное место, отлично освещённое к тому же. На счастье девушек, им не нужно было гадать, в каком направлении бежать: выход на поверхность служил единственным окончанием тоннеля. Вздумай похитители убегать через обычную канализацию, преследовать их было бы гораздо сложнее.
Более того, лаз также не имел ответвлений, что лишало Бобби и Гвен всяческой практической возможности сбиться с пути. В напряжённом молчании они неслись по длинному коридору пока не упёрлись в массивные двустворчатые двери с символическим изображением орла, расправившего крылья.
— Какое-то тайное логово, — заключила Гвен.
Она уже успела пару раз найти подобные схроны преступников, вот только этот выглядел внушительнее прочих — чистый ухоженный тоннель, прямо под чертой города, в весьма плотно застроенном районе, да ещё и на такой глубине — она терялась в догадках, как такое можно было сохранить в тайне.
— Кажется, тут не заперто, — отметила Веном, слегка толкнув двери, — готова?
— Открывай! — кивнула Женщина-Паук, приготовившись вступить в неравную схватку с превосходящими силами врага.
***
Проснулся я, как и положено: резко и уже готовый к действиям, не пробуждение даже, а вспышка. Вот только что сознание бездействовало, плавало на потоках дрёмы, а теперь взвинчено до предела, словно только что из боя, будто бы и не было никакого сна.
В теле ощущается какой-то дискомфорт, словно я одет в громоздкую совершенно не по сезону одежду. Сбросить бы её, как змея старую шкуру, расправить плечи, втянуть всей кожей свежий воздух, каждым сантиметром, каждой клеткой обновлённого тела… но что-то мешает.
Понятно, что. Ошейник — треклятый подавитель. Я удивился бы, проснувшись без него.
Но не один лишь обруч на шее ограничивает мою силу… нет, не так. Подавитель сдерживает меня изнутри, препятствует трансформации, удерживая в пограничном состоянии, уже не человек, но ещё не Ящер, а извне его дополняют оковы — стандартные металлические крепления холодят оголённую кожу на руках и ногах. Ими оборудована специальная кровать, к которой я прикован — далёкий родственник стоматологического кресла, благо хоть само ложе с подстилкой, не поскупились создать пленнику хотя бы минимальный комфорт, иначе лежать голой спиной на железном основании было бы вдвойне неприятно. Неприятнее, чем быть полностью раздетым и при этом прикованным металлическими поручнями к кровати.
В лицо мне светит лампа — холодное и жестокое светило подопытного.
Тут кровать начинает менять положение в пространстве, из-за слепящего света я не вижу обстановки вокруг, так что судить приходится, опираясь на слух и показания вестибулярного аппарата. Когда я оказываюсь почти в вертикальном положении, кто-то заходит мне за спину, я его опять же не вижу, и осуществляет какие-то манипуляции с пыточным аппаратом, заменяющим мне ложе.
А затем приходит боль — острой вспышкой впивается в основание шеи, заставляя меня взвыть от неожиданности.
— О, кажется, он проснулся, — доносится откуда-то издалека знакомый голос, — слушай, обязательно делать это таким образом? Можно же применить анестезию, хотя бы местную.
Командир захватчиков здесь, наблюдает за процессом, а с ней ещё кто-то, вероятно, местный учёный, сквозь пелену боли понимаю я.
— В тебе вдруг проснулась человечность? — незнакомый женский голос, гораздо более мягкий и нежный, своим звучанием противоречащий действиям говорившей садистки, — в любом случае, нет необходимости беречь это тело.
— Это, конечно, так, но вдруг он рассудком повредится от боли…
— Маловероятно и не критично, к тому же, мы не знаем, как препараты будут взаимодействовать с тем коктейлем, что намешано в его крови, и так уже заметно влияние айсеров — мозг долгое время почти не снабжался кислородом. Тебя ведь предупреждали, что эта технология ещё не готова! Что её можно применять только в самом крайнем случае!
В голосе садистки слышны нотки раздражения. Значит, на сохранность моего тела ей наплевать, а за состояние мозга она переживает… какого хрена?
— Вот это он самый и был! — возражает оперативница.
— Разве не ты говорила, что скрутишь парня за пару секунд? Куда подевалась бесстрашная Дейзи, лучший выпускник академии Щ.И.Т.?
— Ну знаешь, меня не предупреждали, что он может крушить кевларовые бронежилеты голыми руками, причём под подавителем! Пришлось использовать айсеры — иначе, живым его взять не получалось бы.
Наконец моя пытка заканчивается — чувствую, как инородный предмет покидает мой позвоночник. Кто бы ни была эта сука, только что взявшая у меня образец спинномозговой жидкости, клянусь, что так просто она у меня не отделается!
Пока я постепенно пытаюсь отойти от временно прекратившейся пытки, в помещении слышатся звуки характерные для больницы или, быть может, научной лаборатории. Вскоре появляется подтверждение моих догадок — женщины продолжают свой разговор.
— Когда уже будут результаты? — говорит та, что осуществляла руководство моим захватом… Дейзи, кажется.
— Если ты насчёт того, в порядке ли его мозг, то я уже всё проверила: причин для беспокойства нет. Я начинаю подготовку к извлечению, так что можешь приступать к своей части.
Стоп, блядь, какому ещё извлечению? Не собираюсь я никому отдавать свой мозг! Чёрт, как бы мне вырваться — эти поручни абсолютно несокрушимы с моей текущей силой, но я чувствую, что нахожусь на грани превращения в Ящера… возможно, это и есть мой единственный выход — избавиться от ошейника, чтобы закончить трансформацию и надеяться на лучшее.