Страница 7 из 13
Наташа Ложкина родилась и выросла в ничем не примечательной деревне Дрозды на окраине Московской области. Кто мог, оттуда уехали. Оставшиеся занялись хозяйством или пьянством. На каждого хозяина приходилось по три пьяницы. Деревня потихоньку умирала. Но все изменилось, когда рядом с ней огромный участок земли приобрел столичный миллионер по фамилии Аникян. Он замыслил построить замок, а для этого требовалась в том числе дешевая рабсила. В разнорабочие брали всех деревенских мужиков. Алкашей кодировали. Естественно, многие срывались после первой получки, и провинившихся тут же увольняли. Их место занимали непьющие таджики – на радость одиноким бабенкам из Дроздов и соседних деревень. В общем, закипела жизнь в округе.
Когда началось строительство, Туся была совсем крохой. Сейчас – молодая женщина. И она впервые оказалась в замке. В садах, разбитых хозяйкой, бывала много раз. Она помнила времена, когда их не охраняли. Но деревенские бесцеремонно разгуливали по ним, топча саженцы, распивали алкоголь под пышными кустами, мусорили. Терпение хозяев лопнуло, когда кто-то выкопал несколько редких растений и утащил то ли к себе на участок, то ли на рынок, чтобы продать. Тогда сады и огородили. Аникян собирался запретить деревенским проход за ворота, но жена уговорила его не закрывать их насовсем. Она гордилась своим творением и хотела, чтобы им наслаждался не только узкий круг. Тем более тех, кто в него входил, ничем не удивить, они и не такие красоты видели в Версалях да Фуншалах, тогда как многие обитатели Дроздов не выбирались дальше районного центра, а там в городском парке даже кустарник не стригут и погибшие деревья не вырубают.
Для посетителей ворота открывались в определенные часы. Иногда они были распахнуты весь день, и деревенские устраивали в садах массовые гуляния. И вели себя прилично: за ограждения не заходили, мусор не кидали, ничего не ломали. Но нашлись те, кто все испортил. Двое пьяных из района сцепились с таджиками, которые, как им казалось, не были достойны девушек, с которыми пришли. Завязалась драка. В руках одного из задир появился нож…
Никто не умер, но один из четверых серьезно пострадал, другого посадили. Поскольку все это происходило на частной территории, у хозяина появились кое-какие проблемы. Не глобальные, даже не крупные, и все равно Аникян разозлился и снова закрыл вход. Все думали, навсегда. Но через несколько месяцев на КПП появилась рамка металлоискателя, и все вернулось на круги своя.
О том, кто является супругой Аникяна, деревенские узнали от журналистов, когда те понаехали в Дрозды, чтобы снять передачи о Екатерине Могилевой.
– Да это же Дуся-лапуся! – поразились все. – Певица!
Туся, росшая на других песнях, о такой не слышала, но ее просветили. Оказалось, Могилева была звездой девяностых и нулевых. Ее имя гремело, а хит «Дуся-лапуся», как принято говорить, звучал из каждого утюга. Но ни на одной масштабной ретродискотеке Екатерина не появилась. Туся смотрела по телевизору трансляции и ни разу ее не видела.
В жизни, собственно, тоже. Могилева много времени проводила в садах, но в те часы, когда они были закрыты для посещения. А из замка она выезжала на тонированной машине. Ее возил шофер. Кроме него, на Аникяна и его жену работало много людей. Сколько точно, никто не знал. Все видели только охранников, водителей, садовника и домоправительницу Бастинду. Та бывала в Дроздах регулярно. Особенно часто летом. Покупала у хозяюшек зелень, сезонные овощи, ягоды. Приезжала на маленькой садовой машинке с кузовом и загружала его.
– Что ж хозяйка свой огород не заведет? – как-то спросила у нее Наташина бабушка. Она снабжала «господ» ранней клубникой, томатами «Бычий глаз», которые только у нее и вызревали, да облепихой. – Земли полно, хоть пшеном засеивай.
– Вы бы еще предложили ей курей развести.
– А что? Все лучше павлинов. От них хоть польза. А петушки поют хорошо, голосисто.
– При чем тут павлины?
– Так они ж у вас в замке водятся.
– Нет, у нас только драконы, – саркастично заметила Бастинда.
– Да, и о них рассказывали. Игуанами называются. Или варанами? Не помню…
По деревне на самом деле какие только слухи не ходили. В самом замке никто из деревенских не был, но за стену кое-кто попадал. Например, участковый. Он и сказал, что, миновав ворота, как будто попал в другой мир. За стеной сады дивные, цветы, фонтаны, а вокруг замка только коротко стриженная трава и каменные строения типа беседок. Пруд еще есть. Тоже мрачный. Поросший кувшинками.
– В нем черные лебеди водятся? – спросила у него жена. Она хотела знать все, чтобы потом рассказать соседям.
– Нет. И павлинов я не видел. Брешут, не держит их Аникян.
– Может, в павлиннике в это время были.
– Где?
– У курей курятник, а у них, соответственно…
– Нет там павлинов, говорю же. Их бы тигр сожрал.
– Тигр? – ахнула супруга.
– Ну.
– Ты его видел?
– Нет, слышал рык. Чуть не обкакался.
Потом оказалось, что эти звуки издавал сторожевой пес по кличке Лютик, кавказец весом под центнер.
Но не только о домашних питомцах Аникяна судачили в Дроздах. Всем было любопытно, сколько людей постоянно проживает в замке. В нем двадцать комнат, есть бассейн, сауна, тренажерный зал. Мужики, что принимали участие в строительстве, говорили, что имеется еще огромный подвал, в котором в случае атомной войны смогут спрятаться люди из всех окрестных деревень. Неужели это все для двоих? Или в замке проживают еще какие-то родственники Аникяна или Могилевой? Детей у них вроде бы нет.
Тусина бабушка как-то не удержалась и спросила у Бастинды об этом. Но та демонстративно проигнорировала вопрос. Просто стояла и молчала, с осуждением глядя в глаза любопытной старухе. Ту, надо сказать, это не смутило. Бабушка, в отличие от внучки и многих других деревенских, не робела перед Барбарой Леопольдовной.
О том, что замок продается, она узнала первой. От Бастинды, которая явилась неожиданно и в неурочный час, не днем, как обычно, а вечером. Бабушка уже села новости по первому смотреть.
– Извините за столь поздний визит, – поздоровавшись, церемонно проговорила Бастинда, – но мне очень нужна ваша помощь.
– Моя? – переспросила старушка.
– Вообще-то, Наташина.
– И чем она помочь может?
– Я слышала, она у вас официанткой работала?
– Было дело.
– В Москве?
– Почти. Во Владимире.
– Надеюсь, хотя бы в ресторане? Только не говорите «почти», имея в виду бистро какое-нибудь.
– Нет, в итальянском ресторане, самом настоящем. А что?
– Завтра в замке будет проходить званый ужин. Повара и официанты столичные…
– Ишь ты, – подивилась бабушка. – У вас разве своих нет?
– Только кухарка и горничная. Они не подходят, – терпеливо объяснила Бастинда. – Сейчас мне позвонили, сказали, что девочка-официантка сломала ногу, приехать не сможет, другую искать некогда, а парень один не справится. Тут я о Наташе и вспомнила. Не хотела бы она подзаработать?
– Сколько? – деловито поинтересовалась та.
– Пять тысяч. Плюс хороший ужин.
– Объедки, что ли?
– Не говорите глупостей. Для обслуживающего персонала специально готовят. Так что, выручите?
– Выручим, – кивнула головой бабушка.
– Может, Наташу позовете и у нее спросите?
– Нет ее дома, но она согласна. А если она хорошо справится, возьмете ее на постоянную работу? Не обязательно официанткой. Хоть кем. У нас сейчас с деньгами туго.
– Замок продается. Скоро все мы без работы останемся.
– Да что вы? А кому?
– Мне не доложили. Жду Наталью в два часа дня. Пусть не опаздывает.
И ушла. А бабушка принялась звонить Тусе, чтобы сообщить две важные новости.
Первая, о продаже замка, внучку не тронула. Хотя должна бы, ведь новый хозяин может закрыть доступ к садам, которые так любила Наташа. Но перспектива побывать за стеной так взволновала ее, что девушка ночь не спала. Неужели она попадет в замок? Тот, глядя на который через забор и каменную ограду она переносилась из серой реальности в чудесный мир фантазий. Туся росла мечтательной девочкой и считала, что родилась не в то время. Ей хотелось бы жить в эпоху рыцарей и быть той дамой, ради которой они сражаются на турнирах. Естественно, ее представление о далеком прошлом складывалось по фильмам и книгам. Не историческим – художественным, снятым и написанным в легком жанре сказок и приключений. Но тем и хороши детские мечты, они не знают ограничений.