Страница 7 из 17
– Ребятки-ребятки, – выставил руки человек, – сейчас приедет Рудик, он объяснит. Я тут так – дверь открыть, закрыть, проследить, чтоб пожара не было.
– Понятно. – Грустный обыкновенно Жора беззлобно засмеялся. И стал наигрывать на неподключенной гитаре риффы. К нему присоединился сначала бас, потом – тихо-тихо – ударные, скрипка, закапало клавишами третьей октавы пианино. Получился такой хард-рок шепотом. Прекрасный и жутковатый саунд. Кажется, все ожидали, что Жора вот-вот запоет, но он не запел. И от этого прекрасная жутковатость только усилилась.
В коридоре хлопнула дверь, послышались шаги. Потом дверь хлопнула еще раз, раздалось «да держи ее!», и в красный уголок вошел темноволосый, слегка кучерявый мужчина в громоздких очках, а за ним – невысокий, щупленький, чернявый, в расстегнутом пиджаке и при галстуке, с накинутым на плечи пальто. Левая рука была в гипсе и висела на бинте.
– Эт что, – хихикнул Андрей, – Юрий Никулин, что ли, из «Бриллиантовой руки»?
– Это, – голос Михаила стал строгим, как у учителя, – Аркадий.
– Этот, который блатарь?
– Тихо… Сидим и смотрим.
– Здорово, парни! – обратился к музыкантам на сцене мужчина в очках. – Готовы?
– Мы-то готовы…
– А мы тоже через пять минут.
И тут внесли пульт, громоздкий магнитофон, штативы, чемодан, из которого без промедлений, с какой-то автоматической отточенностью вынули микрофоны и стали устанавливать возле барабанов, пианино. Полетели разматывающиеся в воздухе шнуры, вонзались в розетки вилки… Это напоминало работу бригады электриков. Настоящих, а не из жэка…
Во время этой круговерти чернявый с загипсованной рукой юркнул под трибуну и через минуту вынырнул без пальто и с порозовевшим лицом.
– Стол сюда, – командовал один из электриков, – пульт сюда.
– Итак, – заговорил мужчина в очках, – объясняю положение дел. Мы хотим записать концерт Аркаши, – он указал на чернявого, – в сопровождении настоящей рок-музыки. Я слушал вас – вы настоящая музыка рок. Предлагаю такой сценарий. Сначала вы исполняете две-три свои песни…
– Пять, – с каменной твердостью сказал Жора, и мужчина, секунду подумав, ответил:
– Четыре. Четыре песни. А потом приходит Аркаша, и вы играете с ним.
– А что мы будем играть? В каком стиле? Надо порепетировать.
– Рэпетируют те, кто нэ умэет играть, – сказал чернявый; сказал вроде бы тихо, но слова ударились в стены, и стены словно завибрировали.
– Определимся по ходу, – добавил мужчина в очках и кивнул электрикам: – Ну как, готово?
Человек за пультом – «восьмиканальник», определил Михаил – стал давать команды музыкантам, выстраивая звук. Это продолжалось минут десять. Второй человек, за магнитофоном, вынул из картонного футляра огромную бобину, вставил ее в штырь, провел ленту через лентопротяжный механизм, вдел в зажим на второй бобине, пустой. Чем-то пощелкал и поднял руку:
– Готов.
– Поехали! – сказал мужчина в очках, и на магнитофоне щелкнула клавиша записи, бобины бешено закрутились.
Музыканты переглядывались растерянно.
– Ну что вы?.. Сергей, отбой… Пленка ведь тратится. У вас есть ведь эта… про мерзость.
– Давайте «Мерзость», – отозвался Жора.
– По команде… Поехали!
Снова щелчок. Жора стал пощипывать струны своей «мусимы», изображая шаги крадущегося существа. А следом ударили барабанщик, басист, вступило пианино, и потек тяжелый ритм-энд-блюз.
Жора запел:
Текста было мало, но песня длинная, с протяжными проигрышами, гитарными запилами, взрыдами скрипки… Михаил кивал и неслышно подстукивал ногой. Андрей и Витя смотрели на музыкантов кривясь – им по вкусу был другой стиль.
– Отлично! – сказал мужчина в очках, когда магнитофон щелкнул и бобины перестали вращаться. – Поехали дальше.
– Эту надо перепеть, – сказал Жора. – Накосячили.
– Сереж, слухани, как получилось.
Человек за магнитофоном жихнул бобинами. Послушал в наушниках и ответил:
– Акустика не очень, но в целом – пойдет.
– Можно нам послушать? – встрял басист.
– Потом послушаем, парни… Продолжаем. Про канарейку давайте. Отличная баллада.
– О, канарейка! – встряхнулся развалившийся на сиденье чернявый. – Это тэма моя.
– Аркаш, ты пока отдохни… Пишем?
– Пишем, – как-то затравленно согласился Жора.
На этот раз ритм-энд-блюз был подинамичнее. Скрипка вступила сразу, пианист рассыпал гаммы. Несоответствие жестких электрогитар и скрипки с клавишами скребло, как наждачка, и в то же время завораживало.
стал чеканить Жора, —
– Ну как? – шепнул Михаил, когда песня кончилась.
– Это уже получше, – с видом предельного сноба покачал головой Андрей.
– А вы что, никогда «Россиян» не слышали?
– Может, и слышали. Но это не то, на что надо равняться.
– Равняться надо на мавзолей, – сострил Витя и снова смутился.
Четыре песни записали с первого раза. Видно было, что музыканты много раз их играли, знали свои партии до последнего аккорда.
– Так, – похлопал в ладоши мужчина в очках. – А теперь мы сделаем вот что: вы играете следующую песню, но она не идет. И тут скрипит дверь и входит Аркаша… Аркаша, ты где?
– Здэсь Аркаша. – И он выскочил из-за трибуны с еще более раскрасневшимся лицом; за ним следом – пианист.
– Аркаша, мы ж договаривались, – в голосе очкастого послышались досада и раздражение. – После записи выпьем.
– Для Аркаши, Рудик, пэть и пить – синонимы!
– Майк, чего он так понтуется? – спросил тихо Витя; Михаил пожал плечами:
– Одессит.
Человек в очках, которого, как оказалось, звали Рудик, быстро успокоился и продолжил:
– Вы играете, но не клеится. И тут входит Аркаша… Нужно придумать небольшой диалог. Он говорит типа того, что: а вот давайте я вам покажу, как надо. И вы даете стране угля… Аркаша, что ты будешь исполнять первым номером?
Аркаша вроде как призадумался, но через мгновение вздернул брови:
– А мы в Лэнингрэде? Я тэк понимаю? Нэ ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – хмыкнул Андрей.
– Тэк сам бох велэл пэт про Лэнингрэд! Вот эту… – Стал постукивать ногой по сцене, отбивая ритм, и запел уже без всякого одесского выговора, но на мотив, напоминающий «Мурку» или что-то из ее разряда: – Над моим городом луна сегодня светит…
Музыканты попытались подобрать мелодию.
– Давайте блатное спрячем, – остановившись, сказал Жора. – Пусть это будет такой усталый марш. – И сыграл пару тактов.
– Я не против, – сказал Рудик. – А ты как, Аркаша?
– Можно попробовать. Будэт капля блата и вэдро лирыки!
Сыграли один куплет – кое-что получилось.
– Так, а теперь репризу, – руководил Рудик. – Ну, диалог.
Тут пришлось поломать голову…
– А у вас есть враги? – спросил Аркаша музыкантов.
– В смысле?
– Враги, конкурэнты?
– Да нет…
– «Земляне», – вспомнил барабанщик. – Они у нас песню украли и поют теперь на концертах своих.
– А вам это нэ нравится?
– Ну да…
Аркаша стал быстро ходить по сцене, соображая. Качал висящую руку.
– Давайте тэк… Вы играете, и тут прихожу я. Ты, – кивнул на Жору, – говоришь: кто нам мешает? Я говорю: Я – Аркаша Северный. Здэсь рэпетирует всемирно известный ансамбль «Земляне»? А ты говоришь: нет, мы «Россияне». Я говорю: о, вас-то я и ищу. И мы – бахаем. А, как?