Стая

— Я думал, вас загребли! — воскликнул Иван, бросаясь навстречу друзьям.

— Мы думали, тебя загребли! — Олег от души хлопнул друга по плечу. — Как тебе удалось свалить?

— Мент не очень прытким оказался. Куда сложнее было не сломать себе башку, гадая, что с вами. Зеркало я пока спрятал, стремно таскать его с собой.

— К черту зеркало. Главное, сами ушли! — продолжал Олег. — Я думал — все, встретимся уже в ментовке, но ты смотри, как получилось…

— Хреново получилось! — не выдержал Дима, прерывая восторженную болтовню своих друзей. Разумеется, он был рад видеть Ивана, но сейчас на эмоции был откровенно скуп. Обнаружив Пулю в целости и сохранности, он переключился на следующую проблему — встречу со сторожем. Наверняка Михаил Юрьевич с него три шкуры спустит.

— Возвращаться надо, пока нам головы не открутили! — мрачно добавил Дима.

— Да мы и так уже опоздали, чего уж теперь паниковать, — отмахнулся Олег. — Наорет он на тебя на час раньше или позже, какая разница.

— Тебе уж точно никакой, потому что орать будут на меня. Я за нас поручился.

— Тебе не пофиг перед кем ты там поручился? Мы — беспризорники. Наше слово ничего не стоит.

Дима задержал на Олеге задумчивый взгляд. В каком-то смысле Койот был прав. Этот мир, обманувший их с самого рождения, почему-то постоянно требовал честности по отношению к себе и упорно швырял в лицо какие-то правила и законы. Кто такой этот Цербер и ему подобные? Никто. Пустое место. Одно дело, когда тебе что-то говорит родной отец, отдавший годы жизни на то, чтобы из тебя что-то получилось. И другое дело, когда от тебя что-то требует какая-то посторонняя тетка, называющая себя воспитателем. Кого она может воспитать и, главное, как, получая за свою работу три копейки и постоянно жалуясь коллегам, что ей не на что кормить собственных детей?

В мире, где человека проще посадить в тюрьму, нежели обеспечить его нормальной работой, очень любили разглагольствовать о чести, достоинстве и порядочности. Но как можно быть честным, будучи в самом низу, когда даже сытые верхушки постоянно врут, с трудом помещаясь в экраны телевизоров?

Небо уже окрасилось алыми всполохами рассвета, когда Олег, Дима и Иван вернулись в интернат. Михаил Юрьевич стоял снаружи, нервно докуривая очередную сигарету. Когда в назначенное время вернулись только Игорь и Рома, мужчину охватила неподдельная тревога. Игорь что-то там пытался брехать на тему того, что они поссорились, мол, Рома и Иван девушку не поделили, но что им мешало вернуться в интернат по отдельности?

Завидев трех парней, двое из которых почему-то были в футболках, сторож еще больше встревожился.

— Где вы шлялись? — процедил он сквозь зубы, в ярости глядя на опоздавших. — Я сказал вам быть к часу! Вы что, сопляки, совсем страх потеряли? Вы мне что обещали?

— Так получилось, Михаил Юрьевич, — осклабился Олег. — Без обид.

— Без обид? Значит так: вы двое пошли вон с глаз моих, а ты, — Цербер указал на Диму, — задержишься на пару минут и объяснишься.

Олег и Иван переглянулись, но спорить со сторожем не стали. Дима остался в вестибюле, стоя напротив злого, как тысяча чертей, Цербера. Парень невольно скрестил руки на груди в защитном жесте и настороженно посмотрел на мужчину.

— Послушайте, Михаил Юрьевич, — тихо произнес он. — Мы все устали, и настроение у всех, мягко говоря, паршивое. Давайте вернемся к этому разговору, когда все успокоятся. Например, в ваше следующее дежурство. Мне жаль, что мы вас подставили, но это было неумышленно.

— Неумышленно? Неумышленно, твою мать? — рявкнул Цербер. — Ты что это, щенок, совсем оборзел? Увидел, что к тебе хорошо относятся, и решил пользоваться этим? Бить вас надо, как собак паршивых, раз вы слов человеческих не понимаете. Что из вас вырастет? Едва отсюда выйдете, сразу в колонию поедете!

— А вам-то какое дело до того, куда мы поедем? — резко ответил Дима. — Вы нам не отец, так что расслабьтесь. Вам же главное работы не лишиться.

— Ну все, парень, ты допрыгался! Клянусь Богом, ты больше не выйдешь из этого здания, пока тебе не исполнится восемнадцать. Может, за это время ты научишься понимать, что такое «держать слово»! Как ты можешь уважать себя после сегодняшнего? Теперь пошел вон с глаз моих!

Дима выдавил из себя подобие улыбки и, спрятав руки в карманы, направился в спальную комнату. По сути, он легко отделался. Воображение рисовало как минимум несколько ударов в исправительных целях. Однако хоть Дима и пытался выглядеть так, словно ему наплевать на слова Цербера, тем не менее ссора с Михаилом Юрьевичем задела его за живое.

Глава IV

C неудачной ночной вылазки прошло два дня. Погода неожиданно испортилась, и то, что еще недавно представлялось солнечным маем, затянулось свинцовыми тучами. Дождь барабанил не переставая, словно кто-то на небе оставил открытым кран, не заботясь о том, что заливает соседей снизу.

С погодой испортилось и настроение Олега: за ворота интерната никого из его стаи больше не выпускали, денег не осталось, так еще и Милана не желала с ним разговаривать. Они напрочь разругались после того, как Олег заявил, что ничего дарить ей не собирается — мол, пускай радуется тому, что он вообще на нее посмотрел. Признаться в том, что у него нет ни денег, ни возможности выбраться за пределы детдома, парень не смог. Такое признание слишком сильно уязвляло его самолюбие. В свою очередь Милана в долгу не осталась и заявила, что между ними все кончено.

— Да пошла она! — злился Олег, сидя в окружении своих друзей. Дождь по-прежнему не утихал, поэтому парни ютились на крыльце под козырьком, мрачно наблюдая за тем, как тяжелые капли разбиваются об асфальт. Настроение лидера заметно сказывалось и на остальных — все четверо были угрюмы, разве что Енот изредка предпринимал попытки пошутить, но на его старания никто особо не реагировал.

— Всем им нужны только деньги, — продолжал Койот. — Если телка красивее табуретки, все — сразу корона на три метра.

— А то и на все четыре, — согласился Иван. Олега он сейчас понимал как никто другой. Две недели назад его бросила Алина, хорошенькая рыжеволосая девчонка с легкой россыпью веснушек на щеках. Причину она толком не озвучила, лишь заявила, что они не сошлись характерами. Однако уже через неделю Иван заметил ее в компании с Максом.

Остальные участники стаи кивали своему предводителю больше из солидарности. С Миланой он расставался с завидным постоянством, поэтому все привыкли к этим трагедиям и воспринимали их не иначе как очередной эпизод заунывного женского сериала. Наверное, только Дима слушал чуть внимательнее других. Предательская мысль, что теперь Милана официально свободна, уже четыре часа не давала ему покоя. Слабая надежда вновь начала теплиться в его груди.

Так происходило каждый раз, когда Олег заявлял, что бросает «эту дуру». Вот только спустя неделю Дима снова видел Милану рядом с ним. Он ненавидел свою идиотскую влюбленность, так как не хотел терять друга, но ничего поделать с собой не мог. И сейчас выдавливать из себя сочувствие было сложнее, чем заталкивать зубную пасту обратно в тюбик. Дима прикладывал все силы, чтобы нарочно не посоветовать Олегу поскорее начать встречаться с кем-то еще.

— А ты с ее подружкой замути! — внезапно произнес Енот, словно прочитав мысли Сенатора. — Миланка точно взбесится! Телки жутко не любят, когда ты гуляешь с другими, пока она сидит в одиночестве.

— Сказал специалист, — с легкой иронией в голосе заметил Рома. Все знали, что ни одна местная девчонка не желала числится пассией Енота. Игорь относился к веселым и общительным парням, постоянно генерировал шутки, однако из-за полноты и прижимистости никак не мог добиться желаемой симпатии. Язвительность Цоя несколько задела его, но виду Игорь не подал.

— Ну почему сразу специалист? — с улыбкой ответил он. — Просто я думаю головой и анализирую ситуацию со стороны. Лучший способ привлечь к себе внимание — это переключиться на другую телку. Еще Лермонтов говорил: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей».

Конец ознакомительного фрагмента.