Когда течет крем

Сказав: «Если мы все уцелеем», Алексей Кудесов сам не понял, понимает ли он то, что говорит. Волнения внутри не было. Или было? Пробы воздуха были взяты железнодорожниками несколько часов назад, они не показали содержания каких-либо неизвестных примесей, предположительно влияющих на человеческую психику иначе, чем примеси повседневные. Алексей не ощущал ни угнетения, ни расстройства. Он прислушивался к себе, потому что вся информация о случившемся и происходящем была внутри него, а снаружи будто ничего особенного не происходило. Так же светило солнце и негромко переговаривались между собой люди, спешил транспорт. Хотя – вечер ещё не наступил, а везде закрылись киоски мороженого и прессы, опустили жалюзи небольшие магазинчики и почтовые отделения, арендующие первые этажи зданий, выключился большой фонтан, родители стали забирать детей из школ и детских садов; без звонарей, не уставая, зазвонили колокола храмов, подключённые к электронике. Пожалуй, только это последнее привносило больше всего новизны в происходящее. Алексей подумал, что завтра в городе останутся те, кто пожелают поживиться чем-нибудь, и будут поглощены кремом. Это кулинарное слово в отношении драматических событий вдруг вызвало у Алексея невольную улыбку, так, что он подумал: ему лучше будет, если он будет именовать это явление исключительно «КЦ», с «кремом» лучше расстаться. Но больше всего он задумался не над тем, как не потерять стержень и не стать нечаянной жертвой концентрата, а над тем, что люди и учреждения стали действовать самостоятельно, не получая инструкций и указаний, словно были один организм.

Алексей прошёл внутрь большого Славского вокзала. Патрульные и охрана все были на месте: их предупредили, что они покинут место службы завтра на резервном, приготовленном для ответственных лиц, составе. На вокзале было как-то особенно тихо. На табло горело сообщение о прибытии поезда Баровск- Ква, который предстояло отправить обратно в Баровск.

В ближайшем крупном городе Ирове, который этот поезд миновал теперь тоже транслировалась передача, что прошла по славскому телевидению и радио, После некоторой заминки и растерянности ировскими транспортниками была объявлена подготовка к возможной эвакуации. Ировский губернатор и ближайший круг ответственных сотрудников отправились в Ква на то же совещание, что и губернатор славский, и точно так же не вернулись. В Ирове наблюдалась определённая растерянность, мобилизационный ресурс людей не хотел включаться вне очевидности тревожных событий. Пассажиры, собравшиеся на перроне для отъезда в Ква, Славль и небольшие городки на этой дистанции пути, в баровский поезд посажены не были. Начальник Ировского вокзала счёл, что поезд и следующие за ним составы должны отправляться в Славль максимально разгруженными. Пассажирам было объявлено, что в поезде Баровск-Ква вспыхнула неизвестная эпидемия; после высадки ировчан проводники закрыли двери вагонов, и поезд двинулся дальше без объяснения причин, оставив в тревоге большое число людей, как в самом поезде, так и на Ировском вокзале.

Стремительно пополз слух о неизвестной эпидемии, охватившей Ква и прилежащие города. Но вот, как гром среди ясного неба, прозвучала славская передача, и люди притихли. Телевидение и радио не решились комментировать услышанное. «Мы будем надеется, что этот чёртов Крем иссякнет, прежде чем достигнет Славля, – распространилось устное сообщение, – Но уж, если он охватит Славль и двинется дальше, то и нам надо будет бежать на восток».

Поезд «Баровск – Ква» прибыл в Славль. Его пассажиры были убеждены, что состав охватила неизвестная эпидемия, и это было на руку проводникам. Они-то уж знали, что отправятся обратно в Баровск без замены поездной бригады и поэтому особо не волновались. Пассажиры обратили внимание, что проводники говорят тихо и выглядят вяло, и настороженно поглядывали на них, думая, что это и есть первые симптомы эпидемии. На самом же деле бригадная молодёжь, каждый проводник находились под впечатлением объявленной им мысли, что Ква больше нет. Начальник поезда, это объявивший, посоветовал всем осознать себя в новой реальности как можно скорее, а эмоции оставить на потом.

– Славцы выходят, – объявили проводники по вагонам. – А все, кто следовал дальше Славля, останутся на месте и через час последуют обратно в направлении Баровска. Железной дорогой объявлена чрезвычайная ситуация. Продукты питания будут подвезены.

– Объясните, что происходит?! – раздались отдельные недовольные выкрики.

– Всем задавшим этот вопрос мы рекомендуем покинуть вагоны и определятся самостоятельно. В Славле вы сможете услышать более подробную информацию о происходящем. Желающие покинуть поезд должны определиться со своим намерением в течении трёх минут и подойти к выходу, – чётко тарабанили проводники. Им хотелось скорее избавиться от возможных паникёров. – Посмотрите в окно, сколько прибыло пассажиров, желающих покинуть Славль! Мы никого не задерживаем.

Алексей походил по перрону, охваченному настороженным молчанием прибывших на посадку и озабоченных только тем, чтобы всем хватило мест. Поезд стали быстро покидать те люди, которым было предложено определиться с намерением. Их было не много: в Ирове посадки не произошло, на расстояния в многие тысячи километров, каким была дистанция Баровск-Ква, чаще летают самолётами. Покинувших вагоны поджидал дежурный по вокзалу. Он предложил этой публике отправиться в зал отдыха на втором этаже и заслушать передачу о причинах объявления чрезвычайной ситуации, повёл её за собой. Алексей увидел старика, что остался стоять одиноко, не последовав за всей группой. Старик тоже увидел Алексея и подошёл к нему.

– Скажите, пожалуйста, молодой человек, вы в курсе происходящего? – обратился он к Алексею.

– В курсе.

– Что же посоветуете? Я следовал в Ква из Турана. У меня в Ква осталась супруга, которая нуждается в моей заботе…

– Отчего же вы обратились ко мне? Не пошли за дежурным по вокзалу?

– Я в полной растерянности. Что бы не объяснил дежурный, мне понятно одно: в Ква нас не пустят. Вы не могли бы мне объяснить, как всё же можно оказаться в Ква? Может, как-то нелегально? Я заплачу. Вы не туранец? Туранец? Мне ваше лицо показалось каким-то родственным… Я тоже туранец. Но вот, поселился в Ква вслед за своими детьми, покинувшими Туран. Сейчас дети на отдыхе в Ехии, супруга в Ква одна.

– Ага. – сказал Алексей. – Что, в Туране жить было не сладко?

– Не в этом дело. Я с юности мечтал учиться в Ква, в лучшем университете страны. Не довелось, а мечта осталась. И я её исполнил. Мы продали квартиру в Туране и купили новую в Ква. Правда, на окраине, насколько хватило средств.

– Нет больше Ква, – строго сказал Алексей и, по возможности, мрачно. А сам думал: «Вот, избавились от информационного варева, что изливал на наши бедные головы столичный город. А то, что он сейчас излил, не вписывается не в какие рамки. Так, что его самого это и погубило. Это КЦ. Во всех сидит КЦ. Благо, что во мне не оказалось КЦ. Благодаренье предкам, что во мне нет КЦ. А, может быть, и этот старик такой же как я?».

– Как же нет? – сглотнув судорожно слюну, но спокойно, чтобы, не дай Бог, не рассердить незнакомца, но узнать то, что он знает, спросил старик.

– Вы бы пошли за всеми, кто покинул поезд, тогда бы всё и узнали. Я тоже там говорю в записи.

– Вы там были? Так подскажите, каким транспортом мне можно уехать в Ква?

– Никаким. Я же сказал: нет больше Ква.

– Правительства нет? Древних святынь нет? А окраины – они-то уцелели?

– Правительство не даёт о себе знать. Святыни исчезли. Окраины тоже поглощены. КЦ.

– Конец?

Старик стоял солдатиком и смотрел на Алексея. Видом он походил на учёного, на мыслителя, в общем, надо было ему как-то помочь определиться. Тем более, своему, туранцу.

– Давайте, пойдём, выпьем по чашке чая и поговорим, – предложил Алексей старику. – Меня зовут Алексей. А вас?

– Антон.

Они поднялись в радиорубку. Алексею было Вадимом Олеговичем сказано, чтобы он, по возможности, находился вблизи громкой связи, и что там для него оставлено питание. Там дежурила девушка, именем Елена, её начальница отправилась домой подготовится к отъезду.