Пасквин

Входят полковник и дочь мэра. Они становятся на колени перед

мэром и его женой.

Полковник и дочь мэра. Сэр, мадам, благословите нас!

Мэр и его жена (вместе). Ах!

Пpомиз. Ваша дочь сделала меня счастливейшим из смертных.

Жена мэра. Как это вы не спросили моего согласия, полковник? Разве можно венчаться без согласия родителей? Впрочем, я согласна и благословляю вас, дети мои!

Мэр. И я тоже!

Плейс. В таком случае позовите сюда наших коллег кандидатов. Сегодня вечером мы будем пировать и веселиться.

Фастиан. Скажите, мистер Трэпуит, что заставило враждующие партии так неожиданно примириться?

Трэпуит. Как что? Конечно, свадьба, сэр. Свадьба всегда все примиряет в финале комедии.

Плейс. Итак, полковник, вы начинаете новую жизнь. Желаю вам счастья. Счастливого вам пути!

А вы, гуляки, вам ясны ль уроки,

Что вам диктуют этой пьесы строки?

Довольно ссор! Одуматься пора!

Нет от обеих партий вам добра.

Тpэпуит. На этом кончается моя пьеса, сэр.

Фастиан. Объясните мне, пожалуйста, мистер Трэпуит, каким образом все события в пьесе привели к свадьбе?

Tpэпуит. Неужели вы думаете, что мэр отдал бы за полковника свою дочь, если бы это не было ему на руку? Неужели вам не ясно, что свадьба тесно связана с выборами, ибо благодаря им мэру посчастливилось отдать дочь за полковника?

Снируэлл. Другими словами, ему удалось опереться на военного, которого велела вернуть его жена?

Тpэпуит. Конечно, сэр, я именно это и хотел сказать.

Снируэлл. А где же ваш эпилог?

Тpэпуит. Право, не знаю, сэр, как мне быть с эпилогом.

Снируэлл. Как? Вы его не написали?

Тpэпуит. Написать-то я написал, да только...

Снируэлл. Только что?

Тpэпуит. Дело в том, что некому его декламировать. Актрисам чертовски трудно угодить. Когда я написал первый вариант, они отказались его декламировать, говоря, что там слишком мало двусмысленности. Тогда я прибег к помощи мистера Уоттса, решив позаимствовать кое-что из его пьес. Я перечел все его эпилоги, набрал оттуда двусмысленностей и напихал их в свой эпилог, и теперь их там, пожалуй, слишком много. Черт побери, придется мне на весах отвесить нужную порцию этого самого...

Фастиан. Ладно, ладно, мистер Трэпуит, освобождайте сцену, прошу вас!

Трэпуит. Охотно, мистер Фастиан. Я уже и так запаздываю. Мне надо еще сегодня прочитать свою пьесу в шести светских салонах.

Фастиан. Надеюсь, вы останетесь на репетицию трагедии?

Трэпуит. К великому моему сожалению, не могу. Я лишаю себя большого удовольствия, но никак не могу. (В сторону.) Оставаться, чтобы слушать дикую чепуху, которую он там накропал!

Снируэлл. Нет, дорогой Трэпуит, вы не должны уходить. Подумайте, ведь вы можете дать полезные указания мистеру Фастиану. К тому же ведь он присутствовал на репетиции вашей пьесы.

Фастиан. Конечно, я все прослушал. (В сторону.) А каких трудов мне стоило не задремать!

Трэпуит. Ну как вам отказать! Остаюсь. (В сторону.) Как бы не заснуть во время первого акта!

Снируэлл. Если вы мне поведаете, каким именно знатным особам вы собираетесь читать свою пьесу, то, пожалуй, я вас отпущу.

Трэпуит. Так я вам и сказал! Ха-ха-ха! Нет, я вас слишком хорошо для этого знаю, Снируэлл. Но послушай-ка, приятель Фастиан, скажи по совести, тебе нравится моя пьеса? Будет она иметь успех?

Фастиан. Я уверен, что да.

Tpэпуит. Ну, если так, то давай уговоримся: за каждое представление ты мне платишь гинею, а я тебе - крону.

Снируэлл. Как, мистер Трэпуит, вы заключаете пари против самого себя?

Трэпуит. Мне нужны гарантии, сэр.

Фастиан. Джентльмены, прежде чем начать репетицию трагедии, я хотел бы знать ваше мнение о моем посвящении. Обычно посвящение - это чек на известную сумму; вся его ценность - в грубой, наглой лести. Все это мне отвратительно, я ненавижу лесть и всячески избегал даже малейшего намека на нее.

Сниpуэлл. Посвящение, да еще не льстивое, стоит того, чтобы его послушать.

Фастиан. Сейчас, сэр, вы его услышите. Прочитайте его, дорогой Трэпуит. Я терпеть, не могу читать свои произведения.

Трэпуит (читает). "Вам известно, милорд, что все современные пьесы представляют собой жалкую смесь невежества, глупости и всякого рода мерзостей и непристойностей; поэтому я беру на себя смелость просить вашу милость взять под свое покровительство мое произведение, которое если и не обладает высокими достоинствами, то по крайней мере не разделяет недостатков остальных пьес. Может быть, вашей милости понравится это исключение на общем фоне пошлости и скуки. Не могу не прибавить, что публика всегда щедро награждает меня и мой пьесы рукоплесканиями..."

Фастиан. Знаете ли, мистер Снируэлл, это место можно опустить, если оно встретит возражения со стороны критики. Поэтому я решил не опубликовывать посвящения, пока пьеса не будет поставлена.

Трэпуит (читает). "Я охотно бы перечислил благородные черты характера вашей милости, но так как я боюсь, что меня могут заподозрить в лести, а ваша милость, я уверен, единственный джентльмен в нашей стране, который не любит слушать похвал, то я вынужден замолчать. Лишь одно позвольте мне сказать, а именно, что ваша милость обладает большим запасом умственных сил, остроумия, учености и моральных достоинств, чем все человечество вместе взятое, и что ваша особа воплощает в себе все прекрасное, что есть на свете; ваша осанка - само изящество, ваш взгляд - само величие, ваше сердце вместилище всех добродетелей и совершенств; что же касается вашего великодушия, то оно, подобно солнцу, своим блеском затмевает все прочие ваши достоинства... Это выше всего..."

Снируэлл. Довольно, сэр. Это свыше моих сил!

Трэпуит (читает). "Но я вынужден себя прервать. Примите уверение в преданности вашего покорнейшего, благороднейшего, преданнейшего, скромнейшего, почтительнейшего слуги".

Фастиан. Как видите, сэр, достаточно лаконично и никакой лести.

Сниpуэлл. Вы правы, сэр. Если было бы еще лаконичнее, пожалуй не было бы толку.

Фастиан. Конечно, если бы я написал короче, было бы недостаточно учтиво: ведь посвящение предназначено для весьма знатного джентльмена.