Страница 62 из 101
что несчастья, которые мы не в силах перенести,
никогда нас не постигнут.
Джеймс Рассел Лоуэлл
Утро встретило путников пасмурным небом над головой и холодным северным ветром. Несмотря на недоброжелательность погоды, Фредерика пролежала бы на промозглой земле еще пару часов, но Файн настойчиво будил ее. Что ж, делать нечего. Пришлось вставать. В воздухе витал совсем не ароматный запах какого-то пойла. Одни мужики в отряде – едим, что дают. Хотя, судя по сморщенным у окружающих носам, их это устраивало не меньше.
– Пожалуй, я не буду сегодня завтракать, – протянула девушка, принимая из рук Шанеля булькающую белую жижу. На вид она оказалась еще ужаснее запаха.
– Мы не можем оставить принцессу голодной, – подал голос Казама.
– Лучше оставить ее в живых, – отложила Фредерика сей кулинарный талант в сторону. – Насколько далеко до следующего города?
– К вечеру доберемся, – ответил Шанель.
В отличие от остальных, он поглощал эту штуку настолько интенсивно, будто месяц голодал. На вопросительный взгляд принцессы он пробубнил что-то невнятное типа: «Я вэ двакон, мне фсе вавно, фто ефть».
С едой покончили быстро только потому, что больше к ней никто особо не притронулся.
– В следующий раз готовит принцесса, – заявил Казама, откидывая от себя тарелку как надоедливое насекомое.
– Особам королевского рода не пристало готовить, – мотнул головой Пересмешник.
– А если готовить будешь ты, особу королевского рода постигнет голодная смерть.
– Но я сама никогда не готовила!
– Хуже этого пойла, – указал Михаэль на еще булькающую жижу в походном котелке, – уже ничего не получится.
И все утвердительно закивали. Кроме дракона. Он покосился сначала на котелок, потом на окружающих. Минутная пауза.
– Никфо больфе не буфет?
Ближе к полудню погода заметно улучшилась. На небе появились лазоревые просветы, но ветер направления не изменил. Все такой же холодный, осенний. Созрел новый вопрос.
– Здесь сменяются времена года?
– Да, их четыре. Лето, весна, осень и зима. Праздник Нового года отмечается первого июля, – пояснил старейшина. – У вас иначе?
– Времена года те же, но Новый год мы празднуем первого января.
– Самый главный праздник в середине зимы? – вскинул брови Файн. – В такое холодное и голодное время?
– Так сложились традиции. Ничего не поделать, – пожала плечами Фредерика. – А сейчас вообще что? Месяц, число?
– В силу твоего незнания и замедленной реакции на происходящее, сообщаю: пятнадцатое марта, – ответил Пересмешник, взглянув на один из своих массивных перстней.
– Я все ждал, когда спросишь, – протянул Шанель. – Трудно жить в другом мире и даты не знать.
– Теперь знаю, – стиснула зубы девушка. – А в какой город мы едем?
Старейшина поравнялся со все еще неловко державшейся в седле принцессой. Проклятье Пятой Точки нежно клюнул Судьбинушку в морду.
– Мы едем в Арвалду – город-ярмарку. Но в объезд главной дороги. Там должен быть ажиотаж. Если нет дождя, снегопада, жары – там постоянное движение. Кареты, телеги…
– Так это что-то вроде развлекательного города?
– Развлекательно-торгового. Там мы сможем затеряться в толпе и сделать много важных вещей. А ты поближе познакомишься с народом.
– Какие такие важные вещи? – выпрямилась в седле Фредерика.
– Для начала меня интересуют местные магические салоны. Мы могли бы немного изменить свою внешность и на некоторое время обеспечить себе спокойную дорогу. А еще в Арвалду каждый день стекаются люди из разных точек королевства. Может, в других местах также происходят странные события на подобии отравленной скотины в Принорье.
– Вот меня тоже интересует, что на уме у темных, – протянул дракон.
– Спроси у их прямого представителя, – буркнул Казама, и Файн предупреждающе толкнул брата-близнеца в плечо.
– Я давно отказался от этого звания, – резко обернулся Пересмешник, прожигая оборотня горящими желтыми глазами.
– Кровь даст о себе знать, – не уступил ему злобнец. – И когда папочка-князь придет к тебе с распростертыми объятьями, ты в них упадешь.
– Как ты смеешь говорить такое?!
Старейшина дернул поводья, и Судьбинушка встала как вкопанная. Оборотни тоже притормозили, а вместе с ними пришлось и остальным.
– Разве я не прав? – вызывающе изогнул правую бровь Казама. – Ты ушел из отчего дома в приступе подросткового бунтарства и сумел сказать «нет» только тогда, когда тебе показали средний палец вместо престола. До этого ты жил и не тужил, истребляя беззащитных женщин и детей. Спал на пуховых перинах, обедал фаршированными утками и отплясывал на княжеских балах с пышногрудыми эльфийками.
Фредерика переводила взгляд с абсолютно спокойного и даже улыбавшегося близнеца на закипавшего, крепко сжимавшего белыми тонкими пальцами поводья старейшину и обратно. Оборотень был прав. Она и сама думала об этом. Погубить столько невинных жизней, пусть даже подданных чужого королевства, ради власти. И пусть он ушел. Не вытерпел дальнейшего издевательства над собой и ушел. Но уже никогда и ничем Пересмешнику не смыть с себя эту кровь.
– Я испытывал невыносимую боль, когда убивал.