Страница 60 из 116
Путь до зала торжественных приемов длился бесконечно. Но, в конце концов, и он закончился. Распахнулись широкие двери, изнутри полился яркий золотистый свет десятков свечей, послышались разговоры и звуки музыки.
Где-то впереди кто-то громко огласил ее имя. Стало тихо.
Ну же! Вперед!
И она вошла в зал.
Светлый лорд чеор Шеддерик та Хенвил
Причина, по которой Шеддерик та Хенвил не присутствовал на торжественном вручении даров невесте, была банальной. Он просто не хотел там находиться. Это было неприятное чувство сродни раскаянью, но вся беда в том, что Шеддерик в своих поступках ничуть не раскаивался, даже напротив, считал их единственно правильными и верными.
То, что брат на него злится, было даже хорошо. Это давало некоторые гарантии, что родовое проклятие ифленских императоров его не коснется. Что же до Темершаны… к сожалению, вело оно себя совершенно непредсказуемо, но совсем уж посторонних чеору та Хенвилу людей не затронуло ни разу. Оставалось надеяться, что рэту Итвену можно вполне считать посторонней.
Шеддерик привычно потер руку в черной перчатке. Не потому, что саруги — драконьи слезы — причиняли неудобство или боль, нет. Просто дурная привычка — хвататься за эту самую руку каждый раз, когда подозреваешь, что в очередных неприятностях повинны именно камни.
Пожалуй, он постарался бы избежать и торжественного ужина, но тут уж возмутился Кинрик: у него-то шансов отвертеться от многодневного церемониала не было никаких. И он считал, что раз уж брат всю эту историю затеял, пусть тоже мучается.
Так и вышло, что Шедде, в парадном гвардейском мундире (тайная управа Тоненга считалась армейским подразделением), ожидал появления невесты наместника среди таких же нарядных придворных. Но разница между ними все-таки была. Благородные чеоры ждали выхода невесты с радостным возбуждением. А Шеддерик просто ждал.
Наконец она появилась. Удивительная девушка в синем шелковом платье.
Против воли он даже улыбнулся: как бы там ни было, а Шедде был рад ее видеть.
Она тоже улыбнулась, но как-то напряженно. Может, расстроилась, что он не сопровождал брата на церемонии вручения даров? Да глупости какие, с чего бы.
Очень ровно, словно не касаясь пола, она подошла к своему месту по правую руку от наместника. Кинрик встал, подал ей руку, слуга поправил кресло.
Снова Шедде обратил внимание, какая у нее сегодня странная, словно испуганная улыбка. Что-то случилось?
— Гребень, — сказал кто-то рядом. — Она надела гребень, я выиграл.
— Не знаю. Может, магическая подвеска превратилась в шарфик? — ответил женский голос. — Очень милый шарфик, кстати. Только немного не в тон. И я бы не стала его на шею наматывать. Просто набросила бы на плечи…
Шедде внимательней присмотрелся к мальканке. Шарф на шее действительно смотрелся неуместно и странно. Но если бы благородная чеора, что сидела чуть левее, не заострила на нем внимание, Шедде вряд ли заметил бы. Он мало что понимал в женской моде. Хотя нет, кое-что понимал, по долгу службы. Но почему-то у него не получилось сразу соотнести это понимание с образом рэты Итвены. Темершаны.
Шарф казался бинтом на шее. Не могло же заговоренное ожерелье и вправду превратиться в такую безвкусную вещь…
А Кинрик, который сидел рядом, вдруг что-то спросил у Темершаны.
Она в ответ покачала головой — и вдруг поморщилась, а руки невольно метнулись к шее… но на полдороге застыли и опустились вновь.
Брат это тоже заметил. Еще раз что-то учтиво, но настойчиво спросил у нее, а потом вдруг резко дернул злосчастный шарф, высвобождая то, что он скрывал.
Нечто черное, широкое и тяжелое — совершенно неуместное на шее девушки.
Грубый железный ошейник, какими приковывают рабов на галерах и рудниках, страшный, как будто даже в следах крови…
Почему-то Шеддерик успел хорошо его разглядеть, пока, по крику брата, спешил на помощь.
Кинрик вцепился в ошейник обеими руками, но как бы силен он ни был, а сломать это «украшение» было не под силу даже ему.
— Шедде, у него нет запора. Закован намертво! Мне не сломать!
Шеддерик подхватил шарф, сунул зачем-то в руку Темери, которая застыла, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла.
— Надо увести ее… погоди.
Сам готовый голыми руками рвать проклятое железо, Шеддерик вдруг вспомнил, что украшение это — магическое. А значит, оно отреагирует на саруги ровно так, как любая другая магия сианов. Застыв на миг, озаренный этой идеей, он стянул с левой руки перчатку, и дернул ошейник голой ладонью — ладонью, в которую были вживлены не менее десятка саруг…
Темери вскрикнула, и наконец, схватилась руками за шею. Рот несколько раз открылся в беззвучном вскрике, она тяжело дышала. Но дело было сделано. Шедде чувствовал, как под его руками мгновенно ошейник остывает, теряет магию. Как прочный ржавый, грубый металл превращается в нечто тонкое и хрупкое. Как это что-то легко рвется от одного рывка. Оставив на память о себе широкий красный след на коже.
— Господа, — громко возгласил наместник, — моей невесте стало душно. Прошу вас, продолжайте праздновать! Мы скоро вернемся!
И они вдвоем повлекли ее вон из зала. Как можно быстрее.
Но уходя Шеддерик отметил все-таки, что никто из присутствовавших в зале сианов в беспамятстве не упал. А значит, того, кто наложил на колье это губительное заклинание, следует искать в другом месте.
— Все же нормально было… — растерялся Кинрик. — Она же сама дошла… что случилось-то? И как такое вышло?
Действительно, как?
Шедде обернулся к одному из стражников, занимавших посты у входа в зал.
— Найди Гун-хе. Пусть поторопится. Мы будем… — он прикинул расстояние, и решил: — будем в комнатах наместника. В кабинете. Давай!
Темершана шла очень медленно, но все-таки сама, лишь слегка опиралась на руки своих спутников. Почти до самого конца. Но на одной из лестниц вдруг беззвучно споткнулась, и если бы не Кинрик, упала бы.
Как назло, именно в этот момент из-за угла важно вышел пожилой ифленский дворянин, слегка опоздавший на торжественный ужин и оттого расстроенный. По сторонам он не смотрел, надеясь только, что горячие блюда подавать еще не начали, так что внезапная встреча с наместником, чеором та Хенвилом и бесчувственной Темершаной оказалась полной неожиданностью и для него тоже.
— О, Золотая Ленна! — выдохнул он, чуть не врезавшись в благородных чеоров, — это же рэта Итвена! Что с ней? Она умерла?
— Нет! — Так грозно рявкнули братья, что несчастный чеор втянул голову в плечи и поспешил убраться с их дороги. Но на бегу все равно несколько раз оглянулся.
Шеддерик эту встречу сразу выбросил из головы.
Кинрик распахнул двери своего кабинета, подхватил с кресла клетчатый плед, поспешно освобождая место, и заоглядывался, пытаясь понять, что бы еще сделать полезное.
Ну, что тут сделаешь?
— Кинне, подай воды, если есть.
Очнувшаяся Темери благодарно кивнула, когда наместник собственноручно поднес ей воду.
Сделала несколько глотков. Но руки у нее сильно тряслись, и Шедде забрал стакан, чтобы не облилась. Кажется, она даже не заметила.
— Тише, — сказал он, и осторожно провел ладонью по волосам у виска, словно хотел пригладить выбившуюся прядь. Нежно и осторожно. — Тише, все уже закончилось, слышишь? Все уже хорошо, девочка, все. Можно выдохнуть…
У нее были мягкие теплые волосы и нежная кожа. Убирать ладонь не хотелось, и Шедде все медлил, продолжая полушепотом уговаривать Темери, что все плохое уже позади.
Кинрик, который наблюдал за происходящим со стороны, потому что больше заняться было нечем, вдруг задумчиво сказал:
— Шеддерик та Хенвил. А ведь вы беспросветный дурак. Совершенный и безнадежный, я бы сказал…
Глава тайной управы даже не обернулся.
— Может и так, — вздохнул он. — Но поговорим мы с тобой об этом чуть позже и наедине. Темери, как вы? Слышите меня?
Она осторожно кивнула.