Невеста наместника

— Значит, пятеро. Ждут в гостинице, из деревни не выезжают… возможно, все получится немного легче, чем я ждал…

Последнюю фразу Шеддерик пробормотал под нос, и Довен-Рыбак ее не услышал. Зато хорошо расслышал первую, и поспешил дополнить информацию:

— Конечно, куда им ехать, с ними сиан столичный. Заносчивый, как староста, важный. В капюшоне. Вина не пьет. Везде каких-то своих палок натыкал, так теперь кроме как по тропинке, никуда и не пойдешь. Говорит, эта его магия и убить может. Надеется, наверное, что вы, добрый благородный чеор, в деревню так прямо и пойдете, прямо в их руки. А его сианские ловушки — тут как тут!

— А, нет, — вздохнул Шедде. — Не легче. Ну что, Довен-Рыбак, проводишь меня в деревню? Мне надо посмотреть, что там за сиан, и что он там куда натыкал…

Парень уже немного освоился, осмелел, и нет-нет, да зыркал в сторону Темершаны. Шедде казалось, что с любопытством. Как будто у него на языке вертится вопрос, который он не смеет задать.

— С позволения… добрый благородный чеор… мне бы не хотелось этого делать. Ведь они ж и меня за компанию с вами пристрелить могут, у них же ружья, не чета вашему пистолету.

— Действительно. Как опасно! — разозлился Шедде. — Прогуляться по родной деревне со старым знакомым, ехавшим мимо, да заблудившимся.

— Да какой же вы мой знакомый, у вас вон волос светлый, одежа столичная! Не пойду! А меня сейчас батя хватится, тревогу подымет. И уж тогда это вам уж придется бежать и прятаться…

Парень даже спину распрямил и нос задрал, почувствовав себя хозяином положения.

Что было плохо, так это то, что его действительно могли хватиться и поднять тревогу. Если бы мальканки рядом не было, Шедде бы один раз вломил зарвавшемуся дурню по челюсти, да и дело с концом.

Кто мог подумать, что обещание «никого из местных не убивать» так быстро будет испытано на прочность? Оно конечно, бить — не значит убивать. Но пока она тут стоит и смотрит — ничего не выйдет. Ибо потом неизбежно придется долго и кропотливо восстанавливать ее доверие. Или тоже бить.

Так, чтобы вспомнила пережитую давно в прошлом боль, окончательно превратившись из человека в не очень ценную, но пока еще нужную вещь…

Мысль была из самых паскудных. Шеддерик даже головой слегка тряхнул, прогоняя ее.

Бить крестьянина было нельзя еще по одной причине. Как бы ни старался, а четыре дня путешествия по заледенелому лесу без еды и почти без сна его вымотали и ослабили. Как бы грозно он сейчас ни выглядел, и каким бы неопытным кулачным бойцом ни был бы его противник, вероятность того, что парень вырвется и убежит, оставалась серьезной. Впрочем, терпение у Шедде было не безграничным. Особенно сейчас, когда позади долгий путь, а цель совсем рядом.

Оставался еще вариант с подкупом. Вариант ненадежный, потому что не исключал возможности обмана.

Шеддерик осторожно открепил от шейного платка старинную агатовую брошь, и показал ее парню.

— Может, передумаешь?

Глаза у того заблестели. Он даже еще больше приосанился. Наблюдать это было забавно.

— Я даже не прошу тебя вести меня к гостинице, — улыбнулся ифленец. Просто покажи одну из сиановых вешек, любую, и все.

Довен-Рыбак облизал губы.

Он был почти согласен.

— Но сначала… нам нужно незаметно миновать деревню. Ступай впереди, покажешь дорогу. Чеора та Сиверс…

Темершана быстро кивнула, поспешила вперед, раздвигая по пути мокрые еловые лапы. У тропы оступилась, чуть не упала — Шедде поймал за локоть.

Все-таки им обоим требовался отдых и нормальная еда. И чем быстрей, тем лучше.

Шеддерик перехватил пристальный взгляд крестьянина. Не робкий, а такой «оценивающий», как будто тот старается как можно больше запомнить. Вероятно, надеется, оказавшись на свободе тут же донести о них тем, кто сейчас командует в деревне.

Что ж, посмотрим, чем дело закончится на самом деле.

Они шли втроем сквозь мокрый лес, и Шеддерик старался двигаться так, чтобы успеть перехватить Довена-Рыбака, если тот решит удрать; и чтобы успеть подхватить Темершану, если та надумает падать.

Обошлось.

Мальканка хорошо держалась, но только покровители ведают, чего ей это стоило.

Через четверть часа неприметная тропа, по которой они шли, вывела к наезженному перекрестку.

Не желая, чтобы Довен его услышал, Шедде легким прикосновением остановил девушку, и сказал, понизив голос:

— Как мы уйдем, ступайте вдоль тракта, не останавливайтесь. Если все пройдет нормально, догоню вас через час.

И услышал в ответ:

— Будьте осторожны. Если пропадете, я одна не справлюсь.

— Конечно. Не переживайте за меня. Все будет хорошо.

Так надо было ответить — хотя бы, потому что впервые она проявила тревогу о будущем.

Повернулся к пленнику.

Тот стоял, набычившись, глаза прищурены, руки в боки.

— Это, — сказал он. — Дело все же опасное, благородный чеор. Неплохо бы цену-то поднять… а я пообещаю молчать о вас и о вашей девке.

Шеддерик нехорошо улыбнулся, но пленник угрозы не почуял. Он, видно, был из тех, кому не ведомо ощущение границ, а возможная прибыль затмевает разум.

Возможно, он считал, что у благородного чеора и его спутницы просто нет выбора…

Он ошибся.

Шеддерик даже подумать не успел, как его кулак прилетел в глаз Довена-Рыбака. Тот высоко, по-бабьи вскрикнул и сел в грязный снег у обочины. Хорошо, что правый кулак — в ином случае дело простым фингалом могло не кончиться. Но Довен об этом догадываться не мог. Он довольно проворно поднялся. Уставился на Шеддерика с ненавистью.

Ну, в конце концов, от него и не требовалось дружеского участия. Только небольшая вынужденная помощь.

— Так бы и сказали, что денег нету, — прогнусавил он. — Чего бить-то… помогай им тут задарма…

— Чтоб язык держал за зубами.

Да, срываться не стоило. Но уж больно напрашивался этот Довен-Рыбак…

Ладно, главное, чтобы выполнил свою задачу. А там ясно будет, что с ним делать.

Темершана сгребла с еловой лапы ком относительно чистого снега, протянула пленнику:

— Прижмите. Поможет от синяка.

Тот скривился, как от зубной боли, пробормотал:

— Будет мне всякая ифленская подстилка советы давать…

Шедде услышал. Но когда развернулся, оказалось, опоздал: госпожа та Сиверс справилась сама.

Довен-Рыбак сидел в той же грязи, из которой минуту назад вылез, а Темершана стояла над ним, тряся отбитым кулаком.

Кажется, у парня будет не один фингал, а два. Такое сложно объяснить родственникам. Впрочем, если он и дома никогда не следит за языком, то возможно, родные не сильно удивятся.

Шеддерик с удовольствием отметил, что второй раз Довен-Рыбак встал с куда большим трудом. А когда их взгляды встретились, Довен смог окончательно убедиться, что ифленец полностью на стороне своей спутницы.

Бледная Темершана едва заметно улыбнулась, показывая, что о ней тоже беспокоиться не стоит.

Возможно, это было не так, но тянуть время не стоило. Языкастый пленник чем дальше, тем больше приносил неприятностей.

Вешки сиана всегда много говорят о том, кто их расставлял. У каждого, владеющего тайным знанием, свой стиль, почерк, магия. И если знаешь, куда смотреть, то легко сможешь определить, к какой школе сиан принадлежит, в каких краях обучался, а при должной подготовке сможешь даже узнать имя.

Шеддерик в тайных знаниях силен не был. Но что-что, а видеть и замечать детали, находить связи между событиями и предметами, за несколько лет представительской работы в соседней стране научился.

Сиан, сопровождавший отряд из Тоненга, учился в метрополии — его вешки сделаны из орешника, который на Побережье встречается крайне редко. Он или слишком самонадеян или молод, потому что оставил свои изделия на виду, не озаботившись маскировкой. И у него все в порядке с тщеславием и самомнением: сам Шеддерик никогда бы не стал маркировать свои вешки цветом. Да еще таким ярким.

Впрочем, возможно, это как раз сделано для местных жителей — чтобы знали, куда ходить не следует.