Страница 3 из 12
Пока эти мысли крутились в голове я уже остервенело, но при этом, по возможности аккуратно (не дай бог лезвие сломается) начал шкрябать окаменевший раствор между кирпичами. Царапалось медленно, но горка пыли под ногами росла и росла. Потом меня сменил Иван. Потом я его. В общем, сколько времени мы возились с первым кирпичом, сказать затрудняюсь (так как часы, телефоны и прочие полезные вещи у нас прихватизировали шустрые арабы). Но в конце концов упорство победило и каменный брусок был извлечен из стены. Я тут же сунулся к дырочке с фонариком. Несколько секунд разглядывал открывшуюся картину, а потом, передав фонарь напарнику, озвучил обуревавшие меня чувства:
-- Вот же сука!
За стеной была не земля. Там было другая комната. Седой как смог утешил:
-- Ничего, ничего! Сейчас туда попадем, глядишь и там что-то увидим. Тут главное много кирпичей не выламывать. Сделаем лаз - только чтобы пролезть. А потом обратно заложим. Так мы от нашего запашистого друга и избавимся.
Бармалей, лежащий в углу и насколько возможно присыпанный землей, которая нападала, когда мы сюда только провалились, уже, пусть еле ощутимо, но пованивал. Поэтому увеличив скорость, мы приступили к дальнейшим работам. Сейчас дело пошло заметно быстрее и в конце концов я, как более худой, скользнул в отверстие. Осветив помещение, выругался. Просматриваемого выхода не было. Комната была уже не комнатой, а целым залом. Посередине стояли какие-то не высокие, но широкие постаменты, в количестве трех штук. Постаменты были покрыты затейливой резьбой. Стены тоже были украшены фигурными завитушками и прочими украшательствами. Да еще и раскрашенными. Но все это великолепие разбивалось о то, что оно было нанесено на блоки! Причем, блоки были, как бы не больше по размеру чем предыдущие. Утешало одно - я уже увидел еще одну заложенную арку которую можно вскрыть.
В общем перебрались мы в этот зал. Перетащили все необходимое. А потом дружно погадили в предыдущем месте обитания. После чего, быстренько поставили на место кирпичи и зашпаклевали щели предусмотрительно снятыми с араба шмотками. Распустили их на ленточки и зашпаклевали. Теперь, во всяком случае, смерть от трупного смрада нам не грозит. Закончив труды, съели по кусочку сникерса и смыли мерзкий привкус заморского лакомства, парой глотков из фляги. Попутно, стали обследовать помещение. Нет, фронт работ и так был понятен - вон та арка. Но мы уже устали как собаки. Во всяком случае я - точно. Сами посудите - вчера меня захватили. Следом бессонная ночь. А теперь уже, наверное, время к вечеру - вот глаза и слипаются. Иван, вон, тоже зевает с подвыванием, правда, деликатно прикрываясь ладонью.
Вдруг напарник, который уже подошел к одному из постаментов, застыл над ним и пробормотал себе под нос:
-- Хм... странно...
Я заинтересовался:
-- Чего там?
-- Да вот. Сам посмотри.
Посмотрел. Действительно, странно. Постамент, оказался не совсем постаментом. Скорее, какой-то непонятной ванной. Высотой он был сантиметров сорок от пола. Внутри было довольно большое углубление. А на дне, с большим искусством вырезана, как бы это точнее сказать, задняя анатомическая часть тела человека. В общем место для пяток, ног, попы, спины, лопаток, шеи и головы присутствовало. Я пощупал фигурные углубления и восхищенно констатировал:
-- Ого! Надо же, как качественно все сделано. Интересно только - зачем?
Иван кашлянул и ответил:
-- Интересно не зачем, а почему? Почему тут нет пыли?
Опаньки. Слона то я и не приметил. Здесь действительно всюду была пыль. Но не в ванной. В смысле снаружи и на завитушках пыль была, а вот внутренности постамента масляно поблескивали темно-зеленым полированным камнем с какими-то, будто металлическими искорками. Смотрелось очень красиво, но совершенно не объясняло факт отсутствия пыли. Немного поломали над этим голову, но к какому-либо выводу так и не пришли. Зато обнаружили что ванны разные. В смысле, изнутри у них разные цвета. Уже виденная нами зеленая, а также темно-фиолетовая и темно-красная. Там тоже пыли никакой не было. В конце концов устав делать предположения, признался:
-- Блин, я просто срубаюсь на ходу. Может, поспим?
Напарник с этим предложением моментально согласился. Место для сна даже не обсуждалось и поэтому, выбрав сразу понравившуюся мне темно-зеленую ванну завалился туда. Иван залез в фиолетовую. А буквально через пару минут я уже спал.
***
Небольшое отступление
Механизм, попавший на Землю вместе с аварийным кораблем предтеч, за прошедшие тысячелетия сильно сдал. Для условий стерильности космического корабля и миллионы лет не срок, но вот на поверхности планеты с довольно агрессивной атмосферой и универсальным растворителем в виде Н2О, несколько тысяч лет было очень солидным возрастом. Тем более, что последнее обслуживание проводилось последним же хозяином-предтечей, почти пять тысяч циклов назад. С тех пор, искин, как мог, поддерживал общую работоспособность. Только, у него не получалось поспеть всюду. Выходили из строя пикторемонтники. Сыпались куэнги. Трескались дэсы. Потихоньку отмирала биопроводка и деградировали аккумулирующие емкости. Но сильно сдал, это не значит, что он стал ни на что негоден.
Поэтому, как только сенсоры показали, что в гелитеги произошла загрузка объектов, искин тут же начал действовать. Выпустив сканирующее облако иоктодроидов приступил к первичной обработке данных.
Если бы на это кто-то посмотрел со стороны, то увидел бы как емкости гелитегов стали быстро заполняться перламутровым туманом, который, для начала, стал активно растворять одежду на людях...
***
Сны мне обычно сняться разнообразные и разнонаправленные. Некоторые даже интересные. Но что я видел сейчас, не влезало ни в какие рамки. Сначала снилось, как будто я, совершенно голый, завис в переливающимся облаке. При этом голос, сильно похожий на женский, что-то умиротворяюще бубнил на певучем непонятном языке. Потом, прямо на облаке, стали появляться графики и диаграммы. А голос, из умиротворенного, становился все тревожнее и тревожнее. Я старательно силился понять, что же мне говорят только вот, ничего не получалось. Да и сам несколько взволновался, когда в облаке появилась фигура человека с моим лицом, которая по мере возрастающей тревоги бубнежа, стала закрашиваться черным и красным цветом. В конце концов, не выдержав, возопил: