Эйнит

Вдруг Эйдан таинственно улыбнулся и вновь приблизил лицо к Эне:

— Я попрошу его сыграть в пабе. Пусть поймет, что девушек могут покорить не только торфяные пони. Так ты помнишь про Малакая?

Эна вновь кивнула.

— Я все поняла. Обо мне нечего беспокоиться. Мы с Джеймсом много лет занимались карате, и я продолжаю тренироваться даже здесь, — И тут Эна решила воспользоваться случаем. — И хотела бы, чтобы Дилан заменил мне на тренировках брата, если можно...

— Он спрашивал об этом, но я должен сначала поговорить с Лорой. Я боюсь, что частые приходы Дилана могут быть ей неприятны... Тем более, если он в какой-то мере заменит тебе брата...

— Никто не заменит мне брата, — почти выкрикнула Эна и отвернулась, но Эйдан быстро развернул ее к себе и сильно сжал плечи.

— Прости мои слова. Я знаю, что ты чувствуешь, и помню твои слезы. Но для слез есть свое место и свое время. Не сегодня и не здесь. Но если вдруг тебе захочется поговорить, мы могли бы прогуляться к озеру.

Опять сердце Эны сжалось и заболело сильнее стиснутых Эйданом плеч.

— Я бы хотела послушать волынку, — прошептала она и не услышала свой голос, так сильно застучало в висках сердце.

Веки Эйдана на мгновение дрогнули, и он отпустил Эну. Неужели не сон... Она сжала губы. Он отвернулся и стиснул пальцы в замок.

— Дай подумать, — протянул Эйдан, глядя поверх машин в сторону леса. — Кто бы мог играть... — И вновь вперил взгляд в бледное лицо Эны. — На самом деле, хороших волынщиков мало. Если только в город приедут заезжие музыканты или кто-то пригласит их на свадьбу. Если узнаю, обязательно отвезу тебя, договорились? А пока послушаешь фидл и банджо.

Он улыбнулся. Она кивнула, все еще слыша барабанную дробь собственного сердца.

— Почти не плачешь.

Эна поняла, что слишком громко шмыгнула носом.

— Я не хотела тогда плакать. И я не плачу по Джеймсу. Он бы хотел видеть меня сильной. Наш тренер говорит, что карате учит быть сильными. Не тело устает, а мозг, и если убедить себя, что на самом деле у тебя много сил, они появятся из ниоткуда. Если мы заставим себя забыть про усталость и боль, мы выдержим любую проблему. Пусть то экзамены или... Или смерть. Я не плакала, когда умер брат, и не плачу сейчас. А мать думает, что мне не больно.

— Я уверен, что она так не думает, — рука Эйдана вновь легла Эне на плечо. — И зря ты не плачешь. Слезы лечат горе. Даже я плачу.

— И помогает? — Эна вспомнила слова Дилана о том, что отец уходит на озеро, чтобы скрыть от семьи слезы.

— Помогает. Вот в ноябре высажу на могилу матери нарциссы, и она меня наконец отпустит. Отпустит, — повторил он через секундную заминку. —А куница, гляди, не уходит, ждет... А у меня больше ничего нет. Хочешь мороженое? У него вкусная вафля.

И не дожидаясь согласия, Эйдан зашагал прочь, оставив Эну наедине с куницей, которая, словно кошка, продолжала сидеть по другую сторону дороги. Эна потерла плечи в тех местах, где их сжимали руки Эйдана. Выбритый и в галстуке отец Дилана казался трезвым, но ведь мог быть и пьян, просто одеколон перебивал запах виски. Возможно, во внутреннем кармане он вновь прятал фляжку и ради нее покинул церковь. Иначе Эна не могла объяснить себе его жаркие объятья и странные слова. В каждом из них слышался намек на сон, в реальность которого так не хотелось верить. Эйдан ночью говорил про камни, к которым вела тропинка от их дома. Тропинку легко найти. И если под камнями отыщется волынка, то встреча с Эйданом точно произошла не во сне, и тогда... И тогда она не знает, что делать.

Из церкви доносился голос священника, но слов было не разобрать. Она увидела, как приоткрылась дверь, и несколько мужчин вышли на улицу, оживленно болтая на ирландском. Эна подумала вернуться в церковь, но успела заметить бегущего обратно Эйдана. Он что-то бросил мужчинам и направился к ней уже быстрым шагом.

— Куница ждет.

Эна разворачивала трубочку, разрывая наманикюренным ногтем бумажку с двумя девятками. Пришлось откусить половину ванильной верхушки, чтобы подцепить вафлю. С трудом проглотив ледяное мороженое, она хотела направиться к кунице, но почувствовала на губах пальцы Эйдана.

— Ни шнурки завязывать не умеешь, ни мороженое есть красиво, а ногти уже красишь...

Эна отступила на шаг и побежала сквозь машины к кунице. Та не шелохнулась, но лишь схватила зубами вафлю, стремглав кинулась прочь. Эна обернулась и встретилась взглядом с Эйданом.

— В форте для планки они сломали ветку терновника. Я думаю, что в ней была причина падения Дилана. Я уже просил тебя не ходить к кустам терновника дома. Повторю свою просьбу еще раз. Ты в Ирландии, помни это. Здесь ничего не происходит зря. Даже сны просто так не снятся.

Эна вздрогнула, теперь окончательно поняв, что Эйдан пьян. Когда только успел! Она поднялась с колен и отступила в сторонку, чтобы он вновь не предложил себя в качестве салфетки. К счастью, месса вовремя завершилась, и она увидела Дилана и Малакая раньше, чем Эйдан успел что-то добавить про фей и терновник.

— Можем ехать?

Эна протиснулась между парнями, переведя горящий надеждой взгляд с одного на другого, но Дилан покачал головой.

— Ма сказала, чтобы мы пообедали сначала.

— Я не голодная.

— От одного мороженого? — И Малакай на манер Эйдана смахнул с ее губ крошки.

— Прости, — сказал он тут же, заметив, как Эна дернулась. — В Штатах не принято делать замечания о внешнем виде. Да?

— Да, — отозвалась Эна так зло, что Малакай виновато пожал плечами.

— Пойдемте, — вмешался Дилан, торопливо схватив Эну за руку.

Малакай тоже воровато улыбнулся и взял ее за вторую.

— От твоего отца я хоть километр готов бежать, — усмехнулся он, а Дилан буркнул что-то по-ирландски, что-то очень неприятное, судя по вспыхнувшему взгляду Малакая.

Эна постаралась не насупиться:

— У нас в школе есть негласное правило говорить только по-английски, — сказала она, обиженно вырывая руки, но не тут-то было, оба слишком крепко ее держали.

— Мы только сквернословить по-ирландски будем. Простишь? — улыбнулся Малакай и прибавил шагу.

Эна успела обернуться, чтобы поймать взгляд матери. Искать в толпе Эйдана она не стала, да и парни тащили ее прочь с холма, чтобы опередить всех, и даже не сбавили скорости на подъеме. Когда они уткнулись руками в темное стекло двери паба, Эна едва переводила дух.

— Я милю за семь минут пробегаю. Но сейчас явно побила рекорд.

— А это быстро или медленно? — поинтересовался Малакай, пропуская Эну вперед.

— Это тяжело, — выдохнула та и плюхнулась на отодвинутый для нее стул.

Столик был явно рассчитан на двоих, но Малакай вернулся от барной стойки со стаканом воды в одной руке и дополнительным стулом в другой.

— Из-под крана, ничего? — спросил он, усаживаясь в проходе, чтобы оказаться рядом с ней.

Дилан сидел напротив и выглядел немного растерянным, потому что Малакай нарочно отсадил их от родителей.

— Быстро поедим и свалим, — подтвердил ее мысли парень.

Тут дверь вновь со звоном распахнулась, и Эна увидела мать и Эйдана, Кэтлин шла следом в окружении родителей Малакая — Эна поразилась, насколько парни похожи на своих отцом. Отец Дилана держал в руках ее рюкзак, потому свернул к их маленькому столику. Эне показалось, что Малакай отодвинулся от нее вместе со стулом и даже вжал голову в плечи, хотя рюкзак опустился на пол подле стула, а не ему на голову.

— Мне что-то есть расхотелось, — выдохнул Малакай, проводив Эйдана взглядом.

— А я хочу французской картошки, — прошептала Эна, чтобы как-то отвлечь парня. После нынешнего разговора с Эйданом, она легко могла представить себе состояние Малакая. С ним он, наверное, и в словах не церемонился.

— Чипсы, а не французская картошка. Ты не в Штатах, — буркнул тот.

— Сойдемся на «папас фритас», — попыталась примириться Эна, чувствуя себя виноватой в нагоняе Малакая. — К испанцам вы же не испытываете ненависти?