Страница 11 из 14
Анита лихорадочно перевернула первые страницы тома, извлеченного из максимовского багажа, и убедилась, что в абзаце про чайник слово «Кавказу» написано правильно. Стала читать дальше. Опечаток не было!
Что за наваждение? Неужели экземпляры из одного тиража печатались с двух разных наборов? Не может быть!
Анита снова схватила листы с цифровыми комбинациями. Что, если первое число в каждом столбце обозначает номер книжной страницы? Допустим, вот это… Она раскрыла вельгуновскую книгу в самом начале. В таком случае второе число должно обозначать строку. Палец Аниты пробежался сверху вниз. Так… Что же означает третье число? Слово? Если выводы верны, в нем должна быть опечатка. Анита, сверяясь с написанными на листке цифрами, стала отсчитывать слова. Палец остановился на слове «черкесы». Никаких опечаток.
Анита в сердцах ударила ладонью по столику, и розетка с недоеденным вареньем, подпрыгнув, испуганно звякнула. В спальню вбежала услужливая Вероника, Анита раздраженным жестом отослала ее прочь и опять, уже в который раз, принялась гипнотизировать взглядом магические цифры.
Попробуем отсчитать строки не сверху, а снизу. А слова – справа налево… Есть! Палец уперся в слово «реглупый». «Преглупый народ!» – так было в оригинале. Значит, пишем букву «П». Анита схватила со столика карандаш и на полях валявшейся тут же франкоязычной бульварной газеты, рядом с заметкой о приезде в Виттенберг бывшей русской принцессы Анны Федоровны, вычертила нужную литеру.
Пользуясь тем же методом, Анита в драматическом диалоге между Печориным и Бэлой отыскала еще одну опечатку и вывела на газетных полях букву «О». Охваченная возбуждением, она забыла про давно остывший чай, про варенье, не слышала шарканья швабры в гостиной – сейчас для нее существовали только цифры и буквы. Шуршали страницы, скрипел карандашный грифель, буквы соединялись в слова, слова – во фразы. Покончив с первым письмом, датированным 25 ноября, Анита перевела дух и прочла получившийся короткий текст:
«Генералу Д. По моим наблюдениям, Смуглая и Долговязый опасности не представляют».
Смуглая? Анита бросила взгляд в висевшее напротив зеркало. Уж не ее ли имел в виду Вельгунов? На роль Долговязого вполне подходил Максимов. Получается, что Андрей Еремеевич не просто коротал время с соотечественниками, а прощупывал их, проверял на предмет опасности.
Анита взялась за второе послание. Оно состояло из двух предложений – не менее загадочных:
«Генералу Д. Срочно найдите данные на Толстого. Передайте через Пабло».
Толстый? Перед мысленным взором Аниты предстали те немногие, с кем она успела познакомиться в Берлине. Были среди них и толстяки, для немцев это обычная комплекция. Кого имел в виду Вельгунов – неизвестно.
Оставалась третья записка, она была самой длинной. Анита быстро расшифровала ее и в недоумении взялась рукою за лоб.
«Генералу Д. По мнению Пабло, сюрприз возможен в день Югендвайе. Жду дополнительных указаний. Заметил внимание к себе со стороны известных Вам особ».
Больше из записок ничего выжать не удастся. Остается только призвать на помощь логику и интуицию.
Анита еще раз прочитала все три письма. Лаконизм предельный. Понять смысл этих фраз мог только человек посвященный, каковым, очевидно, и является генерал Д., которому они адресованы. Что такое Югендвайе? О каком сюрпризе идет речь? Какие известные особы имеются в виду и в связи с чем? Наконец, кто такой Пабло, чье имя упомянуто дважды?
Имя испанское. В воображении Аниты возник старик-андалусиец в фартуке. То-то он так стремительно свернул разговор, когда она спросила его о Вельгунове. Проверить! Проверить немедленно.
Анита поспешно сложила бумаги в ридикюль, книги оставила на столике и столкнулась в дверях с вернувшимся из клуба Максимовым.
– Алекс, сколько можно ждать!
– Прости, родная. Удар снизу в челюсть не так прост. Чтобы освоить его в совершенстве, требуется терпение. – С этими словами он тронул распухший подбородок и потянулся к супруге, чтобы поцеловать ее, но она выскользнула из его объятий.
– Некогда, Алекс, некогда! Где твой Гюнтер?
– Я встретил его по дороге. У его тарантаса сломалась рессора, он поехал в мастерскую Шульца, это в трех кварталах отсюда.
– И когда он вернется?
– Обещал подъехать минут через сорок. Мы торопимся?
– Я бы не хотела задерживаться. Нам нужно заехать еще в одно место… Ладно, подождем твоего Санчо Пансу. Сядь, я тебе что-то покажу.
Максимов послушно сел в кресло, и Анита рассказала ему о своем посещении квартиры покойного Вельгунова и о найденных там бумагах. Максимов отреагировал удрученным вздохом.
– Ты вечно лезешь, куда тебя не просят. А если бы нагрянула полиция? Твоя репутация сильно упала бы в глазах герра Ранке, застань он тебя в опечатанной квартире.
– Алекс, твоя осторожность иногда бывает чрезмерной. Подручные герра Ранке уже обыскали квартиру Вельгунова и ничего в ней не нашли. Я исправила их ошибку – разве плохо?
– Насколько я понимаю, ты собираешься держать свои открытия при себе?
– Все будет зависеть от наших сегодняшних экскурсий. Ну, где же твой Гюнтер?
Максимов выглянул в окно.
– Он уже приехал, можем выходить. Ты как хочешь, а я прихвачу с собой пистолет.
Они вышли из дома. Гюнтер уже поджидал их, сидя на козлах.
– Отвези нас к Аллее тополей, – велела Анита, садясь в коляску. – Пренцлауерберг, понимаешь?
Она два раза повторила это длинное немецкое название, и Гюнтер понимающе цокнул языком. Серая кобыла рысью побежала по берлинским мос-товым.
Анита надеялась, что старик-испанец все еще подметает парковые дорожки. В крайнем случае, о том, где его найти, можно будет спросить у адептов странной секты, не признающей никаких богов.
Спрашивать не пришлось. Когда коляска подъезжала к воротам парка-кладбища, Анита увидела своего земляка – он, утомленный работой, сидел на низкой лавочке возле ограды. Рядом стояла метла. Гюнтер остановил лошадь, Анита, не дожидаясь Максимова, выскочила из коляски и скорым шагом пошла к старику. Он, казалось, дремал, откинувшись на спинку скамьи. Анита подошла к нему, взяла за руку, и из ее уст вырвался тихий возглас.
Подошел Максимов. Ему было достаточно одного взгляда на застывшее лицо старика.
– Не успели…
Аллея тополей была пуста, лишь откуда-то издалека доносились детские голоса. Анита беспомощно огляделась и заметила поблизости, возле дома, где жил Вельгунов, сутулого мужчину в черном пальто и надвинутом на лоб английском котелке. Она шагнула в его сторону, намереваясь позвать на помощь, но он быстро юркнул за угол и исчез.
– Нужно позвать врача… Гюнтер!
Пока Анита вспоминала немецкие слова, Максимов обошел скамейку, на которой сидел мертвый старик, и присвистнул.
– Что там, Алекс?
– У него раздроблен череп. Хватили по затылку чем-то тяжелым.
Гюнтера отправили за врачом и за полицией. Когда он ушел, Анита схватила мужа за руку.
Не успел он опомниться, как оказался вслед за нею в доме, перед полуоткрытой дверью, под которой, на плетеном коврике, валялась полицейская печать. Та самая печать, которую Анита, уходя отсюда утром, искусно приладила на место.
– Прекрасно! После меня тут побывал еще кто-то.
В квартире Вельгунова царил ужасающий беспорядок. Складывалось ощущение, что на нее совершила налет банда вандалов: кресла и диваны были вспороты, книги разбросаны по полу, шкафы раскрыты настежь.
– А часы-то не тронули, – проговорила Анита вполголоса. – Не догадались…
Впрочем, если бы и догадались, толку не было бы никакого. Это она заключила уже про себя и потянула Максимова к выходу.
– Нелли, объясни мне, что происходит?
– Ничего сложного, Алекс. Личностью Вельгунова интересуемся не только мы с господином Ранке. Хорошо, что мне пришла в голову мысль зайти сюда раньше.
Мимо промчалась полицейская карета.
– Где Гюнтер? Надо срочно уезжать, пока к нам не привязались полицейские. Сейчас недосуг с ними болтать.