Статус С

А Венди в любом случае помочь стоит. Я за эти дни тоже невольно проникся к ней симпатией. Скорее всего, просто потому, что в этой новой для меня жизни она единственный мало-мальски знакомый человек. Каким бы нелюдимым индивидуалистом я ни был, совсем одному все равно тяжко.

Может, даже получится последовать совету Джулии «вылезать из раковины». По крайней мере, создавать видимость этого. Забавно это все, конечно. Я-то думал, что после интерната у меня начнется новая жизнь. А на деле их у меня начинается сразу несколько. Реальная и виртуальная. Явная и тайная.

Вот только если я где-то облажаюсь, оборвутся они все разом.

Глава 4

Кабины лифта в таких огромных зданиях, как наше, по вечерам похожи на вагоны метро. Створки открываются, ты попадаешь в полутемный продолговатый контейнер с ребристыми металлическими стенками, под завязку наполненный людьми. Даже кнопку нужного этажа нажимать чаще всего не надо — она уже нажата. Лифт будет останавливаться почти на каждом этаже, впуская и выпуская новых пассажиров.

В «Наследие» мы с Венди в этот раз заходили из одного игрового салона, расположенного на сороковых этажах. В лифте было битком — час пик, большинство жителей здания разъезжаются по своим норам. Мы протиснулись подальше от дверей, Венди встала спиной к боковой стенке кабины, я напротив нее. Двери, уже начавшие было закрываться, снова разошлись в стороны — подоспела еще одна группа людей, и нам пришлось потесниться. Я уперся обеими руками в стену, защищая девушку — меня едва не прижали к ней, и толпа продолжала напирать.

Сейчас, когда мы стояли так близко, стала еще заметнее разница в росте — чтобы взглянуть мне в глаза, ей пришлось бы запрокидывать голову. Но она не поднимала взгляда — наоборот, уткнулась лбом мне в грудь, придерживаясь за отвороты моей куртки.

Потянулись томительные минуты в душной, тесной кабине, ползущей вниз от этажа к этажу. Ей-богу, я бы по лестнице дошел быстрее. Когда добрались до двадцатых, стало свободнее — выходило больше людей, чем входило.

На девятнадцатом кабина и вовсе резко опустела — пассажиры, будто по команде, ломанулись наружу. Я стоял спиной к выходу, поэтому не сразу увидел из-за чего. А вот Венди разглядела. Охнула, вцепившись в мою куртку.

Я обернулся.

Пятеро. Черные плотные куртки из кожзама со светящимися вставками, блестящие стальные импланты, торчащие из черепушек. И впереди — жутковатого вида латинос со щербатым лицом.

— Ха, ну привет, котятки!

Губы Васкеса, главаря Ежей, растянулись в гнусной ухмылке, обнажая блестящие зубы.

Парочка зазевавшихся попутчиков, по стеночке огибая головорезов, выскочили из лифта. Двери за ними сомкнулись, отсекая нам возможность для бегства.

Впрочем, я не собирался бежать. В этом смысле годы, проведенные в интернате, в замкнутой среде, меня многому научили. Там, как и здесь, бежать некуда, так что этот вариант ухода от конфликта даже не рассматривается. Если уж влип — изволь встречать проблему лицом к лицу.

Страх противными липкими щупальцами скользнул вдоль спины, заставляя поежиться. Колени предательски слабели. Но с небольшим запозданием начал срабатывать и единственный антидот, который я мог противопоставить страху. Злость. Кулаки сами собой сжались до побелевших костяшек.

Если дойдет до драки — мне, конечно, кранты. С пятерыми взрослыми мужиками я не справлюсь. А уж если в ход пойдут ножи или что-нибудь посерьезнее…

С другой стороны — не будут же они нападать прямо здесь? Я мельком обернулся в сторону глазка камеры наблюдения, бесстрастно взирающего на нас из верхнего угла кабины. На месте.

Венди дрожала, не переставая хвататься за мою куртку. Я с некоторым раздражением отстранил ее, пряча за спину.

— Ну вот, а говорил, что не водишься с этой девчонкой, — укоризненно цокнул Васкес, откровенно потешаясь. — Ах ты, маленький врунишка!

Главарь подошел вплотную, пока остальные рассредоточились по кабине. Один из Ежей возился с кнопками этажей — отжимал лишние. Вскоре на поцарапанном табло горел только один пункт назначения — 013. Ясно. Они знают, где мы живем. Впрочем, меня это не удивило.

— Чего надо? — процедил я.

— Вежливости ты тоже так и не научился, — покачал бритой головой бандит. — Плохо, очень плохо. А я ведь тебя предупреждал. С нами стоит дружить.

— Не держи меня за д-дурака, — стараясь держаться спокойно, ответил я. — Зачем я т-тебе сдался? Взять с меня нечего. Я на обычном УБД.

Васкес хмыкнул, недобро прищуриваясь. Впрочем, с его рожей любая мимика смотрелась угрожающе.

— А ты, я смотрю, не так прост… Ну хорошо, ты прав. У меня к тебе особый интерес…

Он подошел еще ближе. Отстраняться было некуда — я и так почти придавливал Венди к стене. Но и отталкивать головореза было бы ошибкой. Воздух был словно наэлектризован — я чувствовал, что любое резкое движение может обойтись мне дорого. Особенно нервировал громила, стоящий справа от меня — с жутковатого вида бионическим протезом правой руки, больше похожим на кое-как врезанный в плоть манипулятор от какого-нибудь робота-погрузчика. Но работала эта хреновина, судя по всему, исправно, и похожие на клещи пальцы выглядели так, будто ими спокойно можно было отрывать куски мяса. Не хотелось бы проверять это на себе.

Васкес прошипел почти шепотом:

— Из-за тебя погиб один мой кореш. И мне не терпится задать тебе пару вопросов по этому поводу.

Двери лифта распахнулись — мы доехали до нашего этажа. Ежи, не особо церемонясь, вытолкали нас из кабины.

— Д-девчонку отпустите, — буркнул я. — Она тут ни при чем.

— Э, нет, как раз девчонка поможет разговорить тебя быстрее, — хмыкнул главарь и коротко дернул головой, давая знак своим.

Нас аккуратно — чувствовался богатый опыт — оттеснили в сторону от камеры наблюдения, установленной напротив лифта. Двое самых здоровых Ежей держались так, чтобы заслонять нас спинами от объектива. Со стороны, наверное, все выглядело так, будто из лифта вывалилась тесная толпа приятелей, не очень твердо стоящих на ногах.

Оттеснили недалеко — за угол, в небольшую нишу, в которой, похоже, когда-то стояло несколько торговых автоматов, но теперь остались только темные прямоугольники на стене, обильно закрашенные сверху разнообразными надписями. Кажется, еще одна «слепая зона». И снова я не удивлен. Даже дети в интернате легко вычисляли подобные. Чего уж говорить о «большом мире».

— Куда это ты собралась? А ну стоять! — зашипел один из Ежей, хватая рванувшуюся было в коридор Венди.

Вдвоем с приятелем — мерзкого вида носатым коротышкой без бровей — они прижали девушку к стене, не давая вырваться. Рот ей зажали ладонью. Один из уродов зачем-то начал растягивать ей веки пальцами, заглядывая в глаза.

— И только попробуй что-нибудь снять! Порежу! — предупредил коротышка.

Проверяют, нет ли у нее глазных имплантов, позволяющих вести видеосъемку. Ну это вряд ли. Даже простейшие такие линзы, дополняющие возможности смарткома, стоят тысяч пятнадцать. Плюс нужна операция по их вживлению в роговицу. У Венди на такое точно нет денег.

— Тихо! — шикнул Васкес — одновременно и на дружков, и на меня, потому что я инстинктивно дернулся, пытаясь защитить Венди.

Перед лицом у меня блеснул клинок выкидного ножа.

— Не дергайся! — оскалив свои стальные зубы, процедил главарь.

Мы напряженно замерли, глядя друг другу в глаза.

— Говори, — наконец, выдохнул я.

— Это ты рассказывай! Баба Томагавка говорит, что его на днях нанял какой-то хмырь. Неместный. Чтобы он пришил тебя, пока ты в гробу валялся. Что это за хмырь? Кому ты перешел дорогу?

— П-полиция сказала, что это н-несчастный случай. Капсула г-глюканула…

Васкес, ухватив меня за грудки, шваркнул об стену.

— Ты идиота передо мной не строй! Отмазы копов меня не интересуют. Они и Томагавка списали — мол, от наркоты загнулся. Но вот какое дело, пацан…

Он приблизил свое лицо вплотную к моему, будто хотел за нос цапнуть своими стальными зубами.