Страница 3 из 43
Выпив по первой, они некоторое время сидят в молчании, вслушиваясь в бормотание скрытой темнотою речки.
- Не, - вдруг подает голос Витюша, вернувшись по какой-то хитрой спирали к недодуманной ранее мысли, - не объявит он вас исламским государством! Спорим на коньяк? Он ведь успел начеканить монет со своим профилем, а ислам, сколь я в этом смыслю, такого страсть как не одобряет; таки что ж теперь - всё это в переплавку, или как?
- Монеты... - задумчиво щурится на огонь Рустам. - Знаешь, вы там, в России, если чего и знаете про нас, так только экзотические детали - ну, вроде того, что у нас тут стали казни преступников показывать по телевизору. А, между прочим, проза нашей здешней жизни куда назидательнее... Так вот, когда начеканили этих самых монет с профилем Тюркбаши всех Тюрок, во всех школах провели собрания и детям чугунным голосом поведали, что если какой засранец вздумает играть этими монетами в расшибалочку, то у Родного и Любимого от этого тотчас разболится голова, и тогда за головы родителей оного засранца никто не даст и этой самой монетки...
- Да ну?! - ошарашено откликается Витюша. - Средневековье какое-то... То есть это уже почище Тибериева "Закона об оскорблении величества"!.. Хотя у вас тут вообще богатые традиции: личные тюрьмы, сколь я помню, ваши начальники завели еще в Брежневские времена...
- Типа того... Ладно, не будем о грустном. И вообще - "Минздрав предупреждает: промежуток между первой и второй не должен превышать сорока секунд!"
- Точно. Ну, давай - чтоб не последняя, во всех смыслах, - (сдвигают кружки). - Тебе-то как наше сафари?
- Ну, как... Моя зарплата в Университете, если пересчитывать по курсу, чуть больше десяти долларов в месяц; так что я, благодаря тебе, за этот месяц заработал, как - сам прикинь, за сколько лет... Если на будущий год тебе понадобится шерп - попомни меня.
- Понадобится, - кивает Витюша. - Я планирую зарулить маршрутик по Гиссаро-Дарвазу: мою мирмекофильную фауну там никто никогда путем не коллектировал - это ж тебе не жужелицы с махаонами. Потолкую с дилерами чего там можно взять продажного, чтоб окупить поездку... Транспорт сможешь обеспечить?
- Нет вопроса: университетская автобаза вечно в простое, работы нету. Но на Дарвазе сейчас постреливают - шофер потребует премиальных за риск, не меньше сотни баксов.
- Резонно. Ладно, пора уже переходить к чаю и падать: твой Фарид завтра с утра должен подрулить, а нам еще лагерь перетаскивать ко второй излучине - на уазике ему выше не подняться... Ну, по последней? - как пели флибустьеры в классике советского киноискусства: "За ветер надежды, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче!" Давай-ка ветчину доедать, а то она до завтра дуба даст...
4
Уазик, нещадно пыля, катит по степному проселку - едва наезженная колея в желтоватом лёссе, обрамленная по обочине высеребренной зеленью полыни и солянок. Окрестный ландшафт, если у него и наличествовала когда-то трехмерная составляющая, успел расплющить в ровный раскаленный лист механический молот полуденного солнца; редкие кущи цветущего тошнотно-розовым тамариска смотрятся на этом кузнечном изделии хлопьями окалины. Прохладно-голубоватые громады гор, оставшиеся за кормой уазика, явно принадлежат не к этому миру: они невесомо парят в воздухе, напрочь отъединенные от раскаленной сковороды полупустыни полоской непрозрачного стеклистого марева.
Рустам кемарит на заднем сидении, забитом рюкзаками, палаткой и прочим полевым эквипментом. Витюша бдит рядом с водителем: не замаячит ли где впереди засада дорожных грабителей в мышино-серых кителях?
"Зернь-пески... Смутная азийская земля."
5
Солнце уже коснулось закатной черты, когда знакомый уазик, совершив головоломный слалом по забитым иномарками, велосипедистами и осликами переулкам местной столицы - Тюркбашиабада, естественно, - мягко тормозит у входа на один из тамошних рынков, Алайский базар. Рустам с Витюшей, успевшие уже переодеться в цивильное, перекидываются парой фраз с остающимся в машине водителем и ныряют в толпу.
Знаете ли вы азиатский базар? - нет, вы не знаете азиатского базара! Нет-нет, фильтровать там ничего не надо, скорее наоборот; даже и покупать, в общем-то, не обязательно - можешь просто ходить себе и смотреть... Лучше, правда, покупать - как сейчас наши знакомцы.
До чего, к примеру, хороши дынные ряды! Эдакий арсенал: пирамиды арбузных ядер, плотные квадраты поставленных на-попа гаубичных снарядов удлиненно-стремительных дынь-чарджуек. Впрочем, все милитаристские ассоциации немедля развеются, стоит лишь извлечь дыню из пирамиды и взять ее на руки: из снаряда она немедленно превратится в поросенка, розового и теплого. Обзаведясь означенным поросенком, Витюша с Рустамом направляют стопы за персиками. Это вам, ребята, не восковые муляжи made in Euro-Community, круглогодично пылящиеся на прилавках московских овощных лавочек; размером они с добрую пол-литровую банку, а мякоть их (у одних сортов она густо-шафрановая, а у других аристократически-белая, даже как будто с чуть зеленоватым фосфорным отсветом, и с ярко-алым ореолом вокруг косточки) сертифицирована на предмет вкусовых качеств в изобилии слетевшимися на разрезы пчелами - так что можно даже и не затруднять себя отведыванием... В "корейском" ряду Витюша долго бродит между разнообразнейшими закусками напалмово-термитных достоинств и, наконец, останавливает свой выбор на "сэндвичах" из ма-аленьких маринованных баклажанчиков, разрезанных вдоль и начиненных квашенной чамчой с шинкованным стручковый перцем - несравненная закусь, под которую становится вполне съедобной даже пресловутая "теплая водка из пиалы"...
Пробираясь сквозь толпу, запрудившую выход с базара, Витюша с Рустамом (один с дынею под мышкой, другой - с пластиковой сумкой всякой иной снеди) предвкушательно предаются ностальгическим воспоминаниям:
- ...Помню, вот так же возвращаемся в 82-ом из поля во Фрунзе - мы в тот год работали в Сары-Челеке с Мишей Зильберштейном, из тамошнего Института зоологии...
- Это который Зильберштейн - длинная такая унылая жердь, вся скорбь еврейского народа?