Страница 12 из 12
Я постарался выглядеть одновременно скромным и загадочным, но речь-то шла не о какой-то импровизации. Они, эти образы, и правда постоянно стоят у меня в глазах – но в стихи превращаться отказываются.
– Ну напгимег, то есть – простите – например…
– Я газозлюсь…
– Не верю, потому что сейчас буду говорить именно о вас, то есть о белом ангеле. Ну, э-э-э, знаете ли, вот примерно так: их двое, и…
Тут я оглядел набережную, почти до отказа заполненную нашими матросами (многие украдкой бросали взгляды на мою собеседницу – сколько недель они попросту не видели женщину?).
– Ну вот вообразите – их двое, и она спросила: что такое история?
Мы долго молчали. Что в этих зеленых глазах – она сочла меня умалишенным, она смеется надо мной, она сейчас достанет шприц и милосердно вколет мне чего-то успокаивающего? И вот я только смотрю, смотрю на ее губы в пузырьках лимонада.
– Я не могу найти рифмы и не знаю, что делать дальше, – признался наконец я. – Но только не надо мне мстить и говорить, что это ужасно оригинально и прочее. Еще злитесь?
– Нисколько. Потому что вы меня кгасиво злите, – задумчиво проговорила она, посматривая на приближавшийся белый циркуль – размашисто шагающего Перепелкина.
Пример глубочайшего военного разврата
«Так напишите же свою историю», – сказал мне великий Рахманинов. И вот сейчас я в ужасе понимаю, что история получается странной, потому что я просто описываю все как было.
Ведь на самом-то деле моя история в том долгом путешествии – это детективный боевик посреди страшной войны. Множество героев этого сюжета оказались не теми людьми, что я думал. Одни из них уничтожили друг друга. Другие были уничтожены безо всякого смысла и логики, потому что была война, а на войне убивают просто потому, что убивают. И сегодня жалко всех, что бы они тогда ни совершили – а кто-то ведь не совершил просто ничего, ни подвига, ни злодейства.
Детективный боевик – он ведь должен быть динамичным. А в реальной жизни сначала, неделя за неделей, я просто не понимал, что живу посреди детектива – и, видимо, не мог понять. Сейчас я знаю, что то были лучшие дни всего путешествия. А тогда я жадно подгонял время, потому что думал, что дальше будет уже какой-то полный восторг.
Путь вдоль Африки, от Дакара в Габун… на том отрезке не было никаких загадочных пиратских налетов или мешков на голову (бурные события возобновились позже, и еще как). А слово «война» я просто забыл. Ведь жизнь была прекрасна – в том числе потому, что дружба с Перепелкиным сделала меня чище.
Дело в том, что он приказал своему вестовому стирать для меня то, что я раньше пытался стирать сам. Я выпрашивал у баталеров корабельное мыло – специальное, растворяющееся в соленой воде. Стирка – это руками, с ополаскиванием в забортной воде. Сначала я делал это один на палубе, под жалостными взглядами как матросов, так и офицеров. Потом понял, что лучше быть в толпе. Это когда раздается приказ «на мойку» – и по всей палубе, с разложенными на ней койками, одеждой, простынями, толпа матросов скребет что-то вручную. Ну и я среди них, стараясь быть незаметным.
А потом раздалось – со странным акцентом: «Дозволите, вашбродь», – и вошел…
Передо мной было смуглое лицо с характерным разрезом глаз – в общем, типичный японский шпион. А я только и размышлял, что об африканских берегах и океанской пустоте, среди которой зависла крутящая винты эскадра, и какая там война, какая Япония…
Но потом я подумал: ну почему обязательно японец. Умный Илья взял себе китайского вестового, и это логично – если китайские прачечные множатся по всей России. Другое дело, откуда китайцы на флоте? Ладно еще сибиряки или, например, корейцы… Хотя какое мне до этого дело.
В общем, китаец или нет, его зовут Ен, совсем молодой парень, денег у меня не берет, он очень вежливый и правильный вестовой. И мне еще только предстояли связанные с ним довольно печальные события – у других берегов, в ином году.
Впрочем, до этого иного, то есть 1905-го, года оставалось немного.
Я разгуливал по палубе в пробковом шлеме из Дакара, мы сидели в кают-компании – с разрешения дамы – в одних рубашках, и мы все были, наконец, друзьями. Ну а на тех, кто все еще смотрел на меня немножко волком, я перестал обращать внимание.
В этой самой кают-компании меня перестали стесняться, ругая всеми словами «этих, под иглой». Игла высится над Адмиралтейством, которым моряки были не очень довольны.
И в ходе этих разговоров постепенно мне стало ясно, что анонимный Прибой был прав в куда большей степени, чем я думал. Господа офицеры с большим знанием дела объясняли мне: в прошлом веке Япония имела только один броненосец, захваченный у побежденных ею китайцев. Россия же имела 16 эскадренных броненосцев. А сейчас…
– Считаем: у них шесть новеньких броненосных крейсеров первого ранга, так?
– Так, мичман, и девять защитных крейсеров первого ранга, и пять защитных быстроходных крейсеров второго ранга, и два минных крейсера, у нас таких и близко нет…
– Да, и все это – только со стапелей. Но ты не забудь миноносцы – и вот тут, господин сочинитель, уже не шутки. Их у япошат почти сто – правильно, друзья? А скорость, какая у них скорость! И вот посмотрите на нашу коллекцию музейных экспонатов пополам с новыми кораблями.
– Да у нас не сводная, а сбродная эскадра…
Получалось, что на крейсере безо всякого Прибоя знали, что японский флот превосходит наш более чем вдвое: 170 судов и тридцать с лишним тысяч моряков.
Любой другой на моем месте задумался бы. Но вся компания офицеров не слишком беспокоилась, объясняя мне, что в настоящей войне многое решает ситуация – обнаружат нашу эскадру или нет, сколько кораблей ее подстерегают… не предскажешь.
Мне тогда вообще казалось, что та война – она же на другой стороне земного шара (что было просто фактом). Порт-Артур в те дни держался, хотя бои уже шли за гору Высокую. Вот если японцы возьмут ее – можно выбрасывать белый флаг: с этой горы простреливался весь город и все корабли на рейде. Но ведь не взяли.
На реке Шахэ в тот момент не происходило ничего: сражение выдохлось, кончилось непонятно чем, уж точно не победой, и французские газеты из Дакара озабоченно писали о наших невиданных потерях – сорок тысяч человек! И какая разница, что японцы потеряли столько же.
Но нам, огибавшим Африку, оставалось только бормотать: вы продержитесь, братцы, вот мы придем – и тогда посмотрим, чья возьмет.
А пока… в офицерской ванной два дня как плавает небольшой крокодил из Дакара, которого потом все-таки вышвырнули в море. Попугай Васька никому не мешает, так что он шел с нами до самого Мадагаскара, где дезертировал от нас в джунгли. На других кораблях везут обезьян.
Рузскую кормят фруктами – мы все купили в Дакаре бананов, загадочных мангустинов и многого другого. И теперь по вечерам перед гордым и доброжелательным профилем строгой Инессы всегда стоит ваза, куда постоянно что-то подкладывают как ее визави – Лебедев и Блохин, так и мы все.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.