Неправильный оборотень

Урус рядом пыхтит. Тимофеич молча ждёт. Помог Ррык:

– Урус, Гор, помните то ощущение в момент превращения в зверя?

Брат кивнул головой, я же только плечами пожал – оборачивался-то всего ничего. Чего там запомнишь? Подумал.

Это было… вроде, как что-то внутри выдохнуло… и то, что высвободилось, обволокло тело изнутри … а потом, вот он зверь во всей красе!

Сбиваясь на каждом слове, попытался озвучить ощущения. Ррык поддержал:

– Вот-вот, когда ты вызываешь зверя, попроси его не превращаться, а проявиться вот так между ладонями. Во всяком случае, у меня именно таким способом получается.

Тимофеич хмыкнул:

– Надо же, магию зверем называют.

Я попытался сосредоточиться и… обратился в зверя. Потоптался на месте, перекинулся обратно.

У Уруса между ладонями засветилось. Шар помельче будет, чем у Ррыка, и цвет вроде такой же сиреневый, но уже с серебристыми прожилками.

Маг уважительно присвистнул, дядька довольно улыбался. Ур погасил свечение между ладоней, по его виску скатилась капля пота.

Все вопросительно посмотрели на меня.

А что я? Может, мой зверь не хочет в шар превращаться! От этой мысли внутри возник протест. Ничего себе – он что же, ещё и соглашаться со мной не будет?

– Гор, – на плечо легла крепкая рука, – ну, что ты?

Ррык участливо заглянул мне в глаза.

– Достаётся твоему зверю? От первого оборота не очухался, тебя уж дальше за уши тянут?

Неожиданно к горлу подкатил комок, подбородок мелко задрожал, из глаз, того и гляди, слёзы хлынут – ещё не хватало сопли распускать! Ага, оборотень после перекида, да ещё особенный, и разревётся сейчас как… как маленький! Стыдоба-а!

Зажмурил глаза, давя слёзы и пытаясь протолкнуть комок в горле, который, зараза, застрял и никак вздохнуть не даёт.

Донеслось тихое:

– Может, погодить? Как бы не сорвался парень. После оборота ещё мозги толком на место не стали. Не привык он ещё к себе, новому, а мы его так напрягаем.

– Ты, Ррык, не паникуй. Лагор – он сильный. Сейчас чуть вздохнёт, и всё у него получится. А погодить… Сам знаешь, не дадут нам погодить. И дальше ему, что ни день, то к новому приспосабливаться придётся. А там рядом тебя не будет, и меня может не оказаться. Ему, хочешь – не хочешь, придётся самому силы находить.

Я тряхнул головой, открывая глаза – слёзы удалось удержать и комок в горле, наконец, протолкнуть, дав лёгким возможность вдохнуть.

– Тимофеич, а почему у Ррыка шар сиреневый был, а у меня с жилками серебряными?

Урус переключил внимание старших на себя, дав мне краткую передышку. Маг аж расцвёл, услышав интересный, по всей видимости, вопрос.

Я отошёл в сторону, слушая объяснения и стараясь успокоиться.

– Цвет магии показывает её особенности и частично происхождение человека. Вот у Ррыка шар сиреневый. Такой цвет присущ всем оборотням. Но ты, наверно, не заметил – у него тоже прожилки были, но белые полупрозрачные, то есть, примешалась человеческая магия. Она молочно-белая, полупрозрачная. В серебристый же цвет окрашена магия эльфов.

– Откуда эльфы у нас в роду?

Маг усмехнулся:

– Я, когда ещё только прибыл в вашу деревню, обратил внимание, что ваша мама Таруся внешне достаточно сильно отличается от других деревенских женщин. Вроде волчица, а черты лица тонкие, правильные… Телосложение, – прищёлкнул пальцами, – более тонкокостное, лёгкое. Да и двигается быстро и легко. Красивая женщина! Очень! В общем, выделяется на фоне остальных. И стало мне интересно, каких же она кровей?

Маг замолчал и обвёл весёлым взглядом всю нашу компанию.

Мы же рты пораскрывали, даже вожаку интересно, видать, не задавался никогда такими вопросами, хотя наша мама у него на глазах не один десяток лет промелькала.

И правда, мы привыкли, что по отцовой линии у нас в предках сам Ррус Трёхлапый. А вот по материнской вроде все – обычные оборотни.

Вспомнил деда Тариока, отца матери, очень сильного оборотня, но, тем не менее, с виду более тонкого и лёгкого, чем оборотни других стай. Вспомнил – по соседству его сестра, материна тётка живёт. Тоже очень красивая женщина. Да и многие оборотни в их стае отличаются изящностью и миловидностью. Вот эта тонкость черт и лёгкость, наверно, и присуща их роду.

А ведь мама на своего отца сильно похожа, и мы с братом внешне в материну родню удались. Похоже, что и Урсуна с Арыской унаследуют изящество Тариока.

– Да не томи, Тимофеич, чего узнал-то? – не выдержал брат.

– А узнал я кое-что интересное. Когда ваша пра-пра-пра, в общем, прародительница Раста, внучка Рруса Трёхлапого, ушла со своим мужем в леса, наши недруги потеряли их из виду и, видимо, пытались их искать и как-то проконтролировать… деторождение, – усмехнулся и переглянулся с вожаком. – Эльфы тоже попытались установить контроль, это точно известно. И отправили в леса такого… контролёра. Где уж он ходил, как искал – неведомо. А вот нашёл одну из ваших прабабок по материнской линии. И видимо, не один ребёнок у них получился. Род вашей матери всегда славился красивыми мужчинами и женщинами. Знаем, что эльфы и позже посылали своих… контролёров. Видимо пытались удержать этот самый контроль. Наверно, перепутали потомков Рруса с другими оборотнями. Только в стае о них почти ничего не помнят, что-то случилось там – оборотни не очень-то любят… контроль.

Шаман совсем развеселился.

– Ну, рано или поздно ваши стаи должны были встретиться, как-никак, недалеко друг от друга находятся. А теперь, судя по цвету магии Уруса, все предположения подтвердились. Есть в ваших предках эльфы.

– А эльфы не смогут права предъявить?

Тут уже и Ррык засмеялся в голос:

– Многие могут заявить права на вас. В ваших предках кто только не отметился – и маги человеческие, эльфы с нашей стороны тоже были, и оборотни разных видов, гномка была, говорят, даже дриада. Да кого только не было. А права мы сами им предъявим!

– Верно, Ррык! И в предках вашей матери всякие побывали, не только эльфы. А унаследовал ты, Ур, магию оборотней, людей и эльфов, кстати, весьма нелишнюю, пригодится ещё. Интересно, что Лагор нам покажет? Магия у него точно есть и весьма мощная, судя по признакам.

Мне самому интересно. Установил руки перед солнечным сплетением, как показывал вожак, потянулся к своему притихшему зверю, позвал. Мгновение ничего не происходило, внутри как будто зависло недоумение. Вдруг ладоням стало… ласково. Что-то тёплое заворочалось, меж пальцев заструился свет.

Я с любопытством слегка сдвинул правую руку, которая располагалась сверху. На ладони левой руки лежал шар величиной почти как у брата и переливался – красный, зелёный, серебристый, змеились молочные спирали, проскакивали золотистые искры. Ни один цвет не задерживался, плавно переходя в другой, постоянно двигаясь.

Он был живой, уютный и родной – такой… мой! Тёплый шар лежал на ладони и, казалось, подмигивал мне. А я смотрел, не дыша, и очень скоро ощутил, как в груди заломило без доступа воздуха. Шар тихо растаял.

– Ух, ты! Гор, здорово! – обрадовался брат.

Перебив Уруса, Тимофеич произнёс уважительно:

– Лагор, да как же ты такую силищу держал? За столько времени ни разу не показал, не сорвался, – видя наше недоумение, пояснил, – так принято, что чем больше силы у молодого необученного мага, тем он более нестабилен – вспыльчив, драчлив. До тех пор, пока не научится силу контролировать. Даже самые упорные, нет-нет, да срываются. А ты ни разу! Со стороны ведь даже и не скажешь, что силён, только вот сейчас до конца видно, насколько!

На мой вопросительный взгляд пояснил:

– Вы у меня тут все трое уникальные. Понятно, что наследство Ррусово даёт себя знать не только у Лагора. Магия такой величины, какую показали вы все трое, уже достаточно редко встречается. Даже среди именитых магов. А тут, как считается, у простых оборотней! Ты, Ур, ещё совсем молодой и даже не знал, что магией обладаешь, а она у тебя величиной почти как у вожака – скоро Ррыка потеснишь. Лагор! В таком возрасте у самых сильных магов магия величиной c вишню будет, да и то они с нею едва справляются. А у Лагора магия сейчас уже величиной ненамного меньше братовой, а дальше-то что будет?