Ответы

Этот аппарат прилетел из Солнечной системы».

РАЗГОВОР У ВОДЫ

– И помните, чем добрее мы сами, чем больше излучаем тепла, тем больше его станет вокруг. И когда-то, так тепло может стать везде. Зло нужно побеждать именно добродетелью, а не ответной агрессией. Любите друг друга, тогда плохих не останется, – запись видео закончилась одним щелчком клавиши.

Сидевший перед экраном ноутбука, средних лет мужчина, тепло улыбался.

– Ты снова проповедь компьютеру читал? – отстав от голоса секунды на полторы, в комнату вошло и туловище мужчины, лет сорока, с пивными животом и бутылкой.

– Привет Ваня, – сидевший мужчина встал, взял со спинки стула светлую куртку и перекинул через руку. – Я уже закончил на сегодня.

– Ну тогда, дорогой мой Учитель, захлопывай ящик и пойдем подышим, – тот, которого звали Иваном, поднял на пальцах руки пакет, в котором глуховато позвякивало стекло.

Вечернее солнце прибавило золотого цвета в свои лучи и окружение стало похоже на кадр из артхаусного фильма, где режиссер цветным фильтром пытается что-то донести зрителю. Может, перенести в мир после ядерной войны, а возможно – показать другую планету.

Двое мужчин спустились к густой полосе деревьев, заботливо накрывавших небольшую речку. Вода маслянилась желтым светом, играла зайчиками, журчала, словно заботливая хозяйка, хлопочущая о дорогих гостях. С коротким аппетитным шипением открылись бутылки с пивом.

– Не надоело тебе для них болтать? – спросил Ваня, не отворачиваясь от реки. – Ты и правда надеешься что-то донести? За столько-то лет.

Учитель не сразу ответил. Он осматривал текущую воду так, как фермер осматривает свое стадо в конце дня – сперва критично, но постепенно уходя в горделивость и восхищение.

– Веришь, Вань, сам не знаю откуда у меня такая уверенность. Я уже столько лет за всеми наблюдаю и никак не перестану удивляться, – Учитель глотнул пива и продолжил. – Я же рассказываю очевидные вещи. Что доброта – это хорошо, неоправданная злость – плохо. Что природа вокруг не менее сложна чем люди, хоть те и ставят себя слишком высоко. Это все лежит на поверхности. За столько-то лет могли бы понять. Или может здесь эти тысячелетия – всего лишь мгновения. И способы применяю доступные, вот уже до видеоблога дошел. Я пытаюсь людям помочь, а не возглавить их.

– Ты уже пытался, – хмыкнул Ваня. – И чем закончилось? Это даже животным зверством не назовешь, звери так не поступают. Ведь ничего плохого не делал. Ничьим жизням не угрожал, женщин не уводил, не запугивал правителей. Только и говорил – давайте будем любить друг друга и тогда смысла совершать зло не будет. Ведь в их понимании, душевную и физическую боль нужно делать специально, а без реакции на нее исчезает и смысл.

– Не прижилась концепция, – вздохнул Учитель. – Я и не злился на них за это – видел, что это какие-то инстинкты работают. Сами не ведали, что творят. Что-то встроенное в глубину сознания, на ДНК уровне что ли. Хорошо ребята сняли тело, облегчили задачу. Чтоб без лишних чудес.

Ваня задумчиво покивал и глотнул еще пива.

– Слушай, Учитель, а тот паренек, что лет через триста тоже начал в тех краях людей вразумлять, из наших кто-то?

– Пророк? – Учитель быстро взглянул на друга. – Нет, это их местный, тоже с Востока. Не знаю откуда он столько всего узнал. Может кого-то из наших где-то слушал или был лично знаком. Но дело затеял хорошее.

– Ага, как же, как же, – наигранно закивал головой Иван. – Такое хорошее, что весь мир вон гремит от его последователей.

– Да ладно тебе, – миролюбиво сказал Учитель и улыбнулся. – Ты прекрасно знаешь, что его вины там нет.

– Невиновных не бывает, – буркнул Ваня. – Я вот сам себе удивляюсь, что до сих пор тут. Вон один недавно домой решил вернуться, слышал? Заметят же его уход, двадцать первый век на дворе, никуда не спрятаться. Видеокамеры уже чуть ли не в трусы встроены.

– Да никто не поверит, – равнодушно махнул рукой Учитель и махом допил пиво. – Раньше, особенно когда начали выкладывать материалы, еще опасались. А сейчас если хочешь спрятаться – стань на самое видное место, и никто не поверит. По телевизору сплошные разоблачения пришельцев, сверхлюдей и подобное.

Иван лишь пожал плечами и тоже финишировал в пивном забеге.

– Слушай, – сказал он, оторвав травинку и сунув в рот. – Тебе надо было сделаться азиатом. Старичком таким, как один из первых прибывших. Сейчас в моде восточные мудрецы, им доверяют. Да и возраст не поймешь – шестьдесят ему лет или двести шестьдесят.

– Это только введет всех в заблуждение, Вань. Скажут – еще один старик, свою веру пропихивает. Найдутся и те, кто обвинит в разрушении устоев. Да и тот, о ком ты говоришь, просто прибыл в древний Китай и отсюда старичок-азиат. Первый, решивший остаться, – Учитель задумчиво смотрел на отражение в воде. – Он поступил разумно, чудес не показывал, помогал лишь легонько подталкивая в нужных направлениях. В духовных гораздо больше, чем в технических. Все равно, конечно, не справился, но сколько всего узнал. Все его учения ведь не о каких-то богах, а о самих людях. Все его исследования за эти многие-многие года. Да чего прикидываться, я же с ним общался и очень многое о людях почерпнул. И все мои годы лишь подтвердили его мудрость. Хоть она и китайская – а как хорошо на любую душу отражается.

– А ты вот чудесами не побрезговал, – Ваня, хмыкнув, посмотрел на Учителя.

Тот грустно улыбнулся, спустился к водной глади, зачерпнул. Вода в ладони была почти незаметна, Учитель изучал ее, при этом добродушно улыбаясь. Солнце, не жалея золота, сплетало позади Учителя светящийся нимб. Жидкость в руке потемнела, стала отдавать красным, будто кровь. Он перевернул руку, и упавшая вода нитями расползлась по реке, словно каждая ее частичка торопилась куда-то по своим делам.

– Я лишь хотел помочь, – он повернулся к Ване, без эмоций наблюдавшим за происходящим. – Не мог пройти мимо страдающих.

– Почему ты не дал никому из них таких возможностей? – спросил Иван.

– Не в них суть, – Учитель встал, поднял руку и через пару секунд на нее сел скворец. – На нашей планете все умеют тоже самое что я или ты. В своих условиях, конечно, но быстро бы освоили и земную специфику. И что нам дали эти способности? Ничего особенного. Все та же злость, только на другом уровне. И те же бессмысленные жертвы, разрушения. И лишь осознание, что все мы одно единое, что каждый из нас равный другому, помогло спастись. И именно с этой целью наши отряды путешествуют на в другие миры. На этой планете я не сразу решил остаться. Люди были только в начале своего пути, делали первые шаги, мне казалось, что помощь может и не понадобиться. Но не устоял. Что может быть прекраснее личного участия в движении жизни, в созидании? Ведь чувства, когда что-то создаешь, куда сильнее, чем от разрушений. Я уверен, что даже в разрушении человек видит созидание.

– Это как? – удивился Ваня.

– Разрушая, человек думает, что на руины приносит что-то свое, новое, хорошее, лучшее чем было. Что он прав и с ним будет лучше всем, – Учитель погладил птицу по головке. – Людям подбрасываются такие знания и они, как очень способные ученики, быстро их развивают. Некоторые видят в этом путь стать идеальными существами на своей же планете. Наука даст возможность жить в гармонии с окружением.

– Им бы между собой гармонию найти, – буднично заметил Ваня поднес к глазам бутылку. Убедившись в ее пустоте, он грустно вздохнул. – Не боишься, что тебя опять прижмут за твои идеи? Ну ясное дело, что не физический страх, я провал идей имею в виду.

– Я за них боюсь, – ответил Учитель. – Люди могу уничтожить и себя и все вокруг. Ну или, как минимум, превратить свое существование в оживший ужас.

– Может, мы просто не можем найти с ними общего языка потому, что с другой планеты?

– Вряд ли, Вань. Мы с тобой уже тут почти четыре тысячи лет, сами уже часть этого небесного тела. Насмотрелись не только на плохое, но и на хорошее.