Чёрные глаза

Эта поездка началась слишком сумбурно.

Почти бессонная ночь перешла в серое утро, встречающее жителей небольшого городка на северо-западе России мелким накрапывающим дождем. Хотелось провести весь день в квартире, просматривая фильмы и передачи по телику, а не тащиться с одиннадцатиклассниками к черту на кулички.

И так думал не только я, но и многие другие. Хоть в классе они и загорелись идеей поехать за город, сейчас я видел только сонные, зевающие лица школьников, недовольных ранним подъемом.

Но это были только цветочки, ведь вся жара пошла в душном автобусе, провонявшем рвотой и дешевым ароматизатором. Кто-то из девчонок ещё решил перебить противный запах своими духами, но, к сожалению, вышло ещё хуже.

К счастью, мне удалось немного поспать, ведь глаза слипались после тяжелой ночи.

Вчера вечером отцу стало плохо, поэтому я допоздна засиделся у родителей, чтобы проследить за состоянием слишком переживающей матери. Папу госпитализировали с подозрением на инфаркт, и я негодовал из-за того, что все случилось именно вчера, ведь я не мог бросить толпу школьников, но в то же время, хотелось побыть с семьёй.

Хорошо, что у Сереги сейчас как раз выходные, и он с женой сможет проследить за состоянием обоих родителей.

Когда мы, наконец, доехали до конечной точки, все были настолько вымотанными, что я жалел о том, что экскурсия по озеру назначена на сегодня. Было видно, что ребятам просто хотелось отдохнуть, поэтому не упрекал их в желании вытянуть ноги на кровати и вздремнуть часок — другой.

— Народ, это все кто выжил? — удивился я, оглядывая семерых ребят, ведь их должно было быть в три раза больше. — Где остальные?

— Одинцова и Морошкина спят, — откликнулась Тася, неуверенно переступая с ноги на ногу. — Я бы тоже спала, если бы не батенька мой.

— Огромное ему спасибо, — я тяжело вздохнул, понимая, что вложил в слова немного больше иронии, чем хотелось. — Ещё кто-то что знает?

Переглянувшись между собой, все пожали плечами.

— Тогда идём обедать.

Столовая находилась в соседнем помещении, поэтому пришлось выйти на улицу, где начал накрапывать мелкий дождь. По толпе прошёлся возмущённый стон, и я был с ними полностью согласен. Оставалось надеяться на то, что за время обеда он пройдёт.

Я наблюдал за тем, как школьники без энтузиазма ковырялись ложками в картошке, видимо так и не проголодавшись после вымученной поездки. Или качество еды желало быть лучше.

— Ребят, ешьте хорошо! Я понимаю, что это не шведский стол в пятизвездочном отеле, но это единственное, что мы можем себе сейчас позволить.

— Может мясо на мангале пожарим? — предложил Романов, отложив свою ложку в сторону.

— Это дело мы на вечер оставим, хорошо?

Под невеселое «угу» все застучали ложками о тарелки, доедая пресный обед.

К счастью, дождь все-таки перестал идти, поэтому настроение немного поднялось, и я с удовольствием вдыхал чистый воздух, не испорченный выхлопами машин. В этом месте было поистине волшебно, казалось, что даже листья деревьев были ярче.

— Я думал нас будет немного больше, — я нахмурился, оглядывая уставших ребят, а после бросил взгляд на большой катер. — Окей, проходим, не стесняемся. Помним главное правило?

— Не блевать, — мрачно откликнулся Вершинин, и хоть правило было совсем иным, вспомнив утреннюю поездку, я согласился, что это будет поважнее.

— Верно.

Я видел, как ребята завороженно наблюдают за природой, периодически делая фотографии на телефон. Они даже разговаривать стали тише, словно боясь спугнуть легкий шёпот деревьев, разносящийся эхом по водной глади, усыпанной разноцветными листьями.

Порывы сильного ветра то и дело играли с моими волосами, и я невольно обратил внимание на Тасю, которая пыталась усмирить свои длинные локоны. Ее белокурые пряди отливали золотом в солнечном свете, взлетали ввысь от резких порывов ветра, путались между собой. Она то и дело перекидывала их вперёд, придерживая тонкими длинными пальцами, но они все равно выбивались из рук.

— Держи, — я нащупал в кармане маленькую розовую резинку с фигуркой божьей коровки, которую у меня совсем недавно оставила маленькая племянница.

Тася смерила меня удивлённым взглядом, словно решая — нужна ей резинка или нет.

— Боюсь даже спросить, откуда у вас это, — усмехнулась, она, но все же взяла резинку, заплетая длинные волосы в косу.

Я на это лишь улыбнулся, совершенно не беспокоясь о том, какие мысли могут закрасться ей в голову. Да и стоило ли ей все это объяснять?

Вскоре экскурсия подошла к концу, и я отправил ребят отдыхать, договорившись с ними встретиться через пару часов на задней веранде.

Уже лёжа на кровати я понял, что совершенно не хочу спать. Все мои мысли занимало то, как себя сейчас чувствует отец, что делает мама. Даже разговор с братом не отвлёк меня от этого, поэтому я встал и начал ходить по комнате, меряя небольшую комнату шагами, чувствуя, как под ногами скрипят половицы.

Я подошёл к окну, вид из которого выходил на живописное озеро. Солнечные лучи игриво блестели на его поверхности, а легкий ветерок трепал кроны деревьев.

И тут я заметил на причале знакомую фигуру в синей куртке. Девушка умиротворенно сидела на деревянном обрыве, свесив ноги вниз.

— Что она там делает?

Вопрос повис в воздухе, словно кто-то должен был ответить на него. Но здесь был только я.

Мне не хотелось нарушать её единение с природой, но любопытство взяло верх, поэтому я надел обувь и куртку, чтобы отправиться на разведку. И это казалось чем-то глупым, словно я боялся потревожить своим визитом девушку.

«Но ведь ее не должно быть там!» — твердило сознание, поэтому я отправился к причалу без зазрения совести.

Чем ближе я подходил, тем беспокойнее мне было. Я видел, как хрупкие плечи девушки подрагивают вдали, как она нервно проводит руками по волосам. И все это наводило плохие мысли, которые не желали уходить из головы.

Я подкрался ещё ближе, услышав, как она судорожно всхлипывает, после чего резко бьет кулаками о деревянный причал, вкладывая в это действие всю свою злость и силу. При виде этого я вздрагиваю, сдерживая порыв тут же подбежать к ней и успокоить. Но я лишь прячусь за широким стволом дерева, бестактно подглядывая за девочкой в её тяжелый момент.

«Так нельзя!» — шепчет мне подсознание, и я выхожу из своего укрытия.

— Тася? — осторожно зову ее, наблюдая за тем, как её тело вздрагивает. Взгляд быстро скользит по мне, словно не фиксируя информацию в голове. Она ещё раз всхлипывает, утыкаясь лицом в ладони.

Ноги сами несут меня ближе к ней, и я не замечаю, как сажусь рядом. Ее плечи подрагивают от рыданий, а по щекам катятся крупные слёзы. Она на миг поднимает взгляд, а я замираю, поражаясь тому, сколько боли могут хранить ее темно-карие глаза. В них плещется бездна, укутывая все вокруг тихой скорбью.

Я не выдерживаю, чувствуя безграничную жалость к этой девушке, прижимаю к себе её хрупкое тело, бережно обнимая за плечи, поглаживая их кончиками пальцев. Она утыкается влажным носом мне в шею, дрожа всем телом от накатывающей истерики.

Вот о чем она может так самозабвенно плакать? Что в голове у этой семнадцатилетней девушки, из-за чего она дрожит в истерике, всхлипывает, роняет соленые слезы на бархатные щёчки?

Я ещё сильнее прижимаю ее к себе, словно пытаясь этим заглушить тихие рыдания, впитать в себя хоть толику ее эмоций. И она позволяла все это делать. Жалась ко мне, будто пытаясь зацепиться, чтобы выбраться из пучины горя.

И я вдыхал запах её волос, приятно пахнувших шоколадом, пропускал шелковистые пряди сквозь пальцы, чувствуя их мягкость. Ощущал телом ее тепло, как она податливо прижимаемся ближе.

Что же у тебя в голове? Почему ты плачешь, ведь всего час назад ты была в абсолютном порядке.

Я что-то неразборчиво шепчу в ее макушку, понимая, что она, возможно, даже не придаст значения этим словам. Пытаюсь хоть немного словами облегчить ее состояние, но они словно врезаются в невидимую стену.