Касания

The smile that you gave me

Ты дарил мне улыбку

Even when you felt like dying

Даже когда тебе хотелось умереть

We fall apart as it gets dark

Мы теряем самообладание с наступлением сумерек

Она чувствовала себя паршиво каждой клеточкой своего тела. Ненавидела себя за эту неуверенность, которую пыталась скрыть за шутками, за чувство вины, которое медленно, но верно съедало ее мозг чайной ложечкой. Ей было стыдно за то, что в ее голове иногда мелькали мысли о том, что она совершает огромную ошибку.

Римус — самый светлый и надежный человек в ее жизни, в которого она без памяти влюбилась год назад. Он всегда поступал по совести, никогда не делал что-то ради своей выгоды, часто помогал другим и не судил человека за ошибки. Добрый, чуткий и заботливый — он покорил ее сердце тут же, стоило ей узнать его немного поближе. Он был для неё тем самым принцем из магловских сказок, которые ей читала перед сном бабушка. Она так отчаянно хотела быть с ним, что это стало для неё первостепенной миссией, заветной мечтой, к которой девушка очень упорно шла.

И вот, спустя полгода душевных смятений, Римус сдался, оставляя позади свои предрассудки и опасения. Позволил ей войти в свою жизнь, одаряя ее своей любовью и заботой, которой она грезила столько времени. Едва не потеряв девушку после страшного проклятия Беллатрисы, он сделал ей предложение, чтобы провести с ней остаток своей жизни, и, казалось бы, на этом моменте сказки заканчиваются, что, впрочем, случилось и с Нимфадорой Тонкс.

Только если в книжках все заканчивается на счастливой ноте, в ее сказке все пошло совсем иначе.

Первым звоночком стало то, что Римус проводил с ней все свободное время, не давая побыть в одиночестве ни часу. Сначала это казалось милым, но потом Дора стала придумывать тысячу и одну отмазку, чтобы отлучиться куда-нибудь. Она очень ценила уединение, наслаждаясь тишиной и свободным полетом мыслей в голове, который никто не сбивал. Ей стыдно было сказать ему напрямую, чтобы он давал ей время отдохнуть, потому что он стремился провести каждую минуту рядом с ней. А ей от этого хотелось лезть на стену.

Самое страшное было то, что Дора боялась в этом кому-нибудь признаться, словно она была какой-то дефективной и имела неверные взгляды на жизнь. И от этого становилось только хуже, ведь ей хотелось быть нормальной, коей она не являлась с самого детства.

Она словно была искусственной.

Конечно, какая может быть нормальная жизнь у той, которая может принимать любой облик? Волосы чуть ярче, нос потоньше, губы попухлее, а глаза повыразительнее. Привыкшая подстраиваться внешне под стандарты красоты, она не успевала меняться под других характером и привычками, чтобы быть удобной для всех. Чтобы быть приятной не только снаружи, но и внутри.

Так было и с Римусом. Он ожидал от неё такой же зависимости друг от друга, когда ей иногда хотелось побыть одной. А ведь это только начало, что самое страшное. Да, сейчас он практически не уходил из Редроуза, имея за спиной скромную квартиру на окраине Лондона, в которую мог всегда вернуться. Но ведь потом, когда они поженятся, она не сможет вот так запросто придумать повод, чтобы исчезнуть на сутки.

Это все копилось в ней с апреля и нашло выход лишь в середине июня, когда уже не то, что глаз дёргался, ее начинало полностью трясти, в первую очередь из-за своей трусости и стыда быть непонятой. Впрочем, ничего другого ожидать и не стоило, ведь когда что-то очень долго копится, в будущем происходит взрыв.

Так и произошло. Нервы не выдержали постоянное присутствие другого человека, и Дора сорвалась, подрывая хрупкие отношения с Римусом. Она доступно объяснила ему, что ей нужно больше личного пространства, но он воспринял это иначе. Ему стало обидно из-за того, что девушка хочет отдалиться от него за несколько недель до свадьбы, поэтому ушёл, хлопнув дверью напоследок.

И она, наконец, осталась одна.

Что самое странное было в этой ситуации, Нимфадора не чувствовала угрызений совести из-за этого, а, наконец, вдохнула воздух полной грудью, ощущая пленительную свободу. Но все это длилось всего несколько часов, и ближе к полудню ее накрыло чувство стыда за то, что она все испортила.

Она тут же написала об этом своей единственной подруге, которая всегда понимала и не осуждала ее, попросив о встрече, чтобы высказаться и поплакаться. Единственной загвоздкой в этом всем было то, что для Амелии сейчас было невозможным покинуть Хогвартс, как она часто делала это раньше, но об этом Дора вспомнила лишь после того, как отправила письмо.

Она осталась одна, о чем мечтала уже очень давно, но так и не почувствовала радости. На душе скребли кошки, не давая вкусить свободу, поэтому она заперлась в своей комнате, бестолково уставившись на улицу за окном, где кипела жизнь.

Ближе к четырём вечера в ее комнату кто-то ненавязчиво постучал, и Дора нерешительно замерла, с разочарованием думая о том, что это вернулся Римус. Она совсем не хотела сейчас выяснять отношения с ним и оправдывать себя за сказанные слова, поэтому продолжала сидеть на подоконнике, игнорируя стук.

— Тонкс, ты там живая? — послышался взволнованным голос Сириуса, и девушка невольно выдохнула с облегчением. Она спрыгнула с подоконника и подошла к двери, открывая ее нараспашку.

— Что? — с лёгким раздражением в голосе спросила она, облокачиваясь на косяк.

— Когда вернётся Лунатик? — поинтересовался он, отмечая то, что девушка была непривычно расстроенной.

— Он не вернётся, — она пожала плечами и глубоко вздохнула, озвучивая страшную правду. — По крайней мере сегодня его точно не будет.

— Что-то произошло? — осторожно спросил Сириус, выгибая одну бровь дугой.

— Я облажалась.

— Хочешь об этом поговорить? — предложил он.

— Я рассчитывала поговорить об этом с Амелией, но, мне кажется, она не сможет вырваться сегодня из Хогвартса, — Дора склонила голову на бок и прикрыла глаза, чувствуя, что ей нужно кому-нибудь выговориться, а Сириус был не худшим вариантом.

— Так в чем дело? Пойдём, я умею слушать не хуже, чем она. И, в отличии от неё, я не стану пол вечера обсуждать Снейпа, — усмехнулся он, вытягивая ее за руку из комнаты. — Пойдём, Тонкс, старина Сириус и огневиски творят необычайные чудеса!

Дора невольно улыбнулась, ещё не зная, к чему это может привести.

Они спустились на первый этаж, и пока Дора выбирала фильм на вечер, Сириус организовывал аперитив. Девушка села на диван, поджав под себя ноги и стала переключать каналы на телевизоре в поиске чего-нибудь достойного. Конечно, она понимала, что фильм сейчас будет играть совсем не главную роль, но она уже очень привыкла к фоновому звуку, на который иногда можно отвлечься.

— Может лучше вина? — спросила Дора, увидев, как Сириус левитирует бутылку огневиски, два стакана и тарелку с нарезанными овощами.

— Поверь, когда у тебя проблемы в отношениях — огневиски лучший психолог и советчик, — хмыкнул Сириус, выставляя все на журнальный столик.

— И это мне говорит человек, который абсолютно не знает, что такое проблемы в отношениях! — фыркнула Дора, с сомнением поглядывая на то, как он разливает огневиски по стаканам.

— Так в этом и дело, смекаешь? — Сириус весело подмигнул ей, от чего она улыбнулась и покачала головой. Только вот девушка не могла видеть, что за внешним спокойствием скрывалась настоящая буря эмоций.

— Если я завтра не встану к восьми на работу, то тебе мало не покажется! — усмехнулась девушка, взяв в руку стакан с огневиски. — За что первый тост?

— За Римуса, ведь это его вискарь, — он пожал плечами и состроил виноватое лицо, но в его глазах плясали чертята.

— Воришка!

Всего одно упоминание ее жениха тут же подпортило ей настроение, которое только что начало появляться. И Сириус, конечно же, заметил эту перемену в ней, тут же пожалев о своих словах.

— У тебя не бывает такого, что ты хочешь отстраниться ото всех и побыть наедине с собой? — начала Дора, поднимая волнующую ее тему.