Ненавистные

— Привет, дорогая, — она легко обняла Женю и сухо поцеловала ее в щеку. — У меня есть максимум полчаса, поэтому я предлагаю не тянуть резину и сразу приступить к делу.

— Конечно.

Они быстро сделали небольшой заказ, и Женя, чуть помявшись, приступила к делу.

— У меня нестандартная проблема, — выпалила она, не зная, с чего начать. Ночью она репетировала этот разговор несколько раз, но сейчас, когда Алевтина Викторовна сидела напротив неё, все слова смешались в кашу.

За окном вспыхнула молния, и Женя вздрогнула, чувствуя странное единение с природой.

— Подробнее, дорогая.

— Мне нужна твоя помощь. Я кое-кому перешла дорогу, потому что обнаружила то, что не должна была.

— Евгения! — возмущённо воскликнула Алевтина Викторовна, округлив глаза. Женя усмехнулась, подумав о том, что так обычно реагировала мама, когда она шкодила. — Во что ты ввязалась? И что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Я хочу нанять тебя, как адвоката.

И Женя начала свой рассказ о Викторе, Дарине, Виолетте и Тарковском. Рассказала о том, что подозревает его в нечистом бизнесе, а также в убийстве двух людей. Она хотела сначала умолчать о нападении на маму, но в итоге рассказала и об этом. Женя знала, что Алевтина Викторовна не станет трепаться на стороне и обсуждать с кем-то ее монолог. Она слушала ее не перебивая, а на лице застыла непроницаемая маска, из-за чего Жене было легче повествовать, не отвлекаясь на ее реакцию. На периферии мелькнула мысль о том, что это скорее всего профессиональная привычка, которая выработалась за годы работы.

Закончив рассказ, Женя внимательно посмотрела на Алевтину Викторовну, ожидая ее вердикта. Девушка очень переживала о том, что она сочтёт ее сумасшедшей интриганткой, по вине которой едва не умерла ее же мать.

— Женя, я не могу взяться за это дело, — устало выдохнула Алевтина Викторовна. — Это совсем не так работает, понимаешь?

— Мне больше не к кому обратиться, а сама я не смогу проверить, чем промышляет Тарковский! — обречённо сказала Женя, умоляющее взглянув на женщину. — Мне не нужно многое: просто узнай, где он темнит. А дальше я сама.

— Сама? — возмутилась Алевтина Викторовна, всплеснув руками. — Ты понимаешь хоть, во что ты влезла? Ты знаешь, что если я сделаю то, о чем ты просишь, то я лишусь своей лицензии! Я не могу тайком провернуть это дело, не нарвавшись на неприятности!

— Но…

— Нет, Евгения, остановись.

Женя едва не разревелась от обиды, чувствуя, как все сегодня играет против неё. Время их подошло к концу, и Алевтина Викторовна попросила счёт, собираясь уйти.

— Пожалуйста, — простонала Женя, хватая женщину за кисть руки, когда она уходила.

Она остановилась и с жалостью посмотрела на неё сверху.

— Мне жаль, но я и правда ничем тебе не могу помочь. И, пожалуйста, держись подальше от неприятностей.

И с этими словами она ушла.

Выждав пару минут, Женя вышла на улицу, тут же попадая под проливной дождь. Где-то вдали раздался гром, и она почувствовала, как соленые слезы смешиваются с дождевыми каплями на ее щеках, стекая за ворот рубашки.

Весь ее план трещал по швам, и она поняла, что совершенно не в состоянии вечером встретиться с Марией Вознесенской. Да и смысл, если теперь все зашло в тупик, а в одиночку ей не справиться?

Когда она добралась до дома, вся ее одежда была насквозь пропитана влагой. Хотелось поскорее переодеться в сухое, и она поспешила к своему подъезду, бросив быстрый взгляд на многострадальную скамью.

А потом она замерла, увидев под козырьком подъезда Марка.

========== Глава 21. ==========

На минуту она забыла, что стоит насквозь мокрая перед своим подъездом. Дождь отчаянно барабанил по коже, затекал под одежду, а в туфлях невыносимо хлюпало, стоило хоть немного шевельнуть ногой. Волосы темно-красными полосами облепили ее бледное лицо, но она продолжала стоять на месте, боясь моргнуть и спугнуть мираж.

Но это был он.

Такой же вымокший, хмурый и молчаливый, как и она сама.

— Что ты здесь делаешь? — наконец спросила она, подходя ближе. Внутри все начинало закипать от злости и ревности, но она старалась, чтобы ее голос звучал ровно. — Мне казалось, что у тебя другие планы.

— Я расстался с Полиной.

Всего одна фраза растопила ее сердце, и Женя незаметно вздохнула с облегчением. Она зашла под козырёк подъезда и открыла дверь магнитным ключом, пропуская парня вперёд. До квартиры они поднимались в полной тишине, и Женя могла лишь гадать, что будет дальше. Но одно она знала точно: им необходимо поговорить.

Квартира их встретила привычным молчанием. Женя сразу же зашла в ванную, скинула с себя сырую одежду и накинула сухой махровый халат. Потом взяла ещё один и дала его Марку, отправив того переодеваться.

Она прошла на кухню и поставила чайник, жалея о том, что в холодильнике было пусто, если не считать майонез, прокисшее молоко и половинку засохшего апельсина. Почесав затылок, она закрыла холодильник и достала из шкафа небольшую корзинку с печеньем.

— У тебя уютно, — сказал он, заходя на кухню, а Женя на это лишь фыркнула, радуясь тому, что не раскидала все вещи перед уходом, как она это обычно делала.

— Сомневаюсь в этом, но спасибо.

Женя налила в две чашки чай с мятой и чабрецом, мысленно усмехнувшись тому, что он вряд ли поможет успокоить нервы.

Она взглянула на Марка, который так непривычно смотрелся на ее кухне. Могла ли она несколько лет назад представить, что будет вот так запросто пить с ним чай и думать о том, что же им делать с непонятными отношениями. Ведь то, что он расстался с Полиной ещё не означает, что он тут же позовёт ее замуж. Может он… перегорел? Тогда зачем он пришёл?

Женя шумно отхлебнула из своей чашки, тут же подумав, что приличной девушке не подобает так пить. Из-за этого она чуть не подавилась чаем, после чего закашлялась.

— Все нормально? — спросил он, мягко похлопывая ее по спине.

— Да, порядок, — она прочистила горло и встала, чтобы налить себе воды в стакан. — Чаинкой подавилась.

И все равно, что чай был пакетированным, а не листовым.

Он сел обратно на свой стул и глотнул из чашки щедрый глоток чая. Напряжение и неловкость очень остро ощущались в небольшом помещении кухни, потрескивая маленькими искрами. Воздух как будто стал густым и наэлектризованным, и Женя нервно сжала руки под столом, лихорадочно соображая, что ему сказать.

— Как все прошло? — выдала она то, что непрерывно вертелось у неё в мыслях с тех пор, как он сказал об их разрыве. — Не жалеешь?

— Ну… я думал, что будет немного иначе, — он неловко почесал затылок и уткнулся взглядом в поверхность чашки. — Она… она очень много смеялась, я уже подумал, что она рассудком тронулась.

— Смеялась? — Женя усмехнулась, совершенно не представляя этой картины. — Что же ты ей такого сказал забавного?

— Сказал, что мне понравилась другая, что не хочу ее обманывать. Ну, соответственно, сказал, что это ты.

Тут пришла очередь Жени смеяться. Она заполнила всю квартиру своим заливистым смехом, а на ее глазах выступили слезы. Марк смотрел на неё с недоумением, чувствуя, что он чего-то видимо не знает.

— Серьезно? — сквозь смех сказала она, едва не свалившись со стула. — Ты сказал ей, что я тебе нравлюсь?

Ее смех зазвучал ещё громче, и она боялась, что просто не сможет остановиться. Казалось, что живот сейчас лопнет от переизбытка смеха, и она то и дело хваталась за правый бок.

— А что такого? — его недоумение достигло своего максимума, и он решительно настроился узнать, в чем, собственно, дело.

— Ой, Печорин! — она вытерла слезы тыльной стороной руки и попыталась успокоиться. — Полина тебе не говорила, что мы когда-то с ней дружили?

— Я знаю, что вы учились с ней в одной школе, но не больше.

— Значит, Полина тебе не сказала, что она мне тогда нравилась? И что наша дружба закончилась в тот момент, когда я ей в этом призналась? — Женя нервно усмехнулась, наблюдая за тем, как у Марка расширяются глаза от удивления.