Страница 9 из 16
И такой случай незамедлил представиться.
В один из дней ранней весны, когда солнце, благодаря наклону земной оси к плоскости орбиты, возвратилось в наше северное полушарие и сияло среди животворящих, излучающих синеву небес над ослепительно белыми снегами, скрывающими пашни, и теплым, мягким шафрановым светом наполняло сквозь еще двойные окна гостиную старого заполенского барского дома, Александр Нелимов и Владимир Дубровский быстро покончили со скудным обедом и, не имея надежды на ужин, вспомнили слова воспитателя Александра Македонского, говорившего, что лучшие повара для завтрака – ночной переход, а для обеда – скудный завтрак.
Исходя из этого исторического высказывания, они попытались вывести мысль о том, что отсутствие ужина после скудного обеда даст им возможность выдать своему желудку грядущий завтрак за настоящее пиршество.
Поупражнявшись в этих обнадеживающих силлогизмах, молодые люди принялись сравнивать действия Гая Юлия Цезаря при осаде города Алезии, построенного еще самим Гераклом, в Лугданской Галлии или, точнее, на землях мандубиев, при реках Лутозе и Озере, с попыткой светлейшего князя Потемкина прославиться тем же самым способом под стенами Очакова, воздвигнутого турками на месте знаменитой древнегреческой Ольвии, упоминаемой великим Геродотом, и удобно располагавшегося на берегах Черного моря и Днепровско-бугского лимана, мелководного и потому не доступного линейным кораблям с глубокой посадкой, что мешало турецкому флоту расстроить замыслы Светлейшего.
В гостиную вошел Тришка, слуга Александра, и, сделав большие глаза, как бы предупреждая тем своего хозяина о возможной опасности, доложил:
– Тверская барыня, нынешняя, пожаловали.
Дубровский переглянулся с Александром и поспешил выйти в небольшую соседнюю комнату, отгороженную когда-то от гостиной легкой перегородкой. Дубровский жил в Заполье, не скрываясь ни от дворовых людей, ни от сельчан, на правах приезжего барина, временного гостя. Но когда в Заполье по какому-либо случаю заезжали соседи, Дубровский старался не попадаться им на глаза.
6. Вы сами должны сделать выбор
Едва Тришка успел ретироваться, как в комнату вошла Александра Лобанова, совоспитанница Поленьки, и теперь, вместе с другой такой же совоспитанницей, Аннет Шеншиной, полноправная наследница владений княгини Тверской. Девушка дышала решимостью и отвагой, повторяя про себя краткие слова молитвы, заимствованные у воинов, идущих в штыковую атаку на превосходящего их числом противника и твердо в сердце своем укрепившихся победить или умереть.
Александр усадил гостью за стол и попытался отвлечь девушку извинениями по поводу отсутствия чая и предложением угостить ее прекрасным грушевым взваром. Александре было не до чаепития. Собравшись с духом, она начала свой монолог, заученный ею на память, хотя и с многими пропусками, то и дело сбиваясь, но не теряя смысла и основной канвы.
– Александр, мы с Аннет решили… Так продолжаться далее не может… Вы сами должны сделать выбор… Все зависит от вашего слова… Вы знаете, какие беды обрушились… Как все изменилось… Ангел Поленька… Ведь никто и помыслить не мог… А когда умерла и княгиня… Наше с Аннет положение… Такая перемена… Мы решительно не знаем, что нам делать… Мы совершенно одни… И можем положиться только на вас… Ни мне, ни Аннет и в голову не пришло бы когда-либо сравнить себя с Поленькой… Как и рассчитывать на такое благодеяние и расположение тетушки княгини… Поэтому вы сами должны сделать выбор… И я и Аннет, мы примем его как должное… Ни я, ни Аннет не можем заменить вам Поленьки… Но и оставаться в такой неопределенности свыше наших сил…
Из всего сказанного и из того, что удалось уразуметь из дальнейшего, Александр понял, что он должен сделать выбор между Александрой и Аннет и жениться на одной из наследниц княгини Тверской и выдать замуж другую.
Слова Александры диктовались неумолимой логикой. Наследство княгини Тверской назначалось Поленьке и Александру Нелимову. Поленька умерла, и винить в этом некого. Княгиня Тверская, покинув сей мир, оставила наследство Александре и Аннет – это неожиданно, но а как иначе – ведь они все-таки родственницы княгини. И чтобы все сложилось, как предполагалось, Александру нужно жениться… На Александре и Аннет…
Но жениться сразу на двух девицах, как это заведено у тех же турок, живущих по магометанским законам, возможно, в сущности и не плохим, но среди православных не принятым, нельзя и поэтому Александр должен сделать выбор…
Александра говорила долго, Александр успел вспомнить уроки и наставления княгини Свирской, раскрывшей ему все женские хитрости и уловки, и приготовиться к обороне, но избрал неверный путь.
– Александра, друг мой, – сказал он, – да, все так вдруг переменилось, бедная Поленька, наш брак не состоялся, не наша на то воля. Что же делать… Поправить этого никто не в силах… Но я не стану, да и не должен выбирать ни тебя, ни Аннет… Ведь чтобы жениться – нужно любить…
– Но мы любим вас, и я, и Аннет, да и кто же в вас не влюблен? Разве в нашей округе найдется девица, которая не пошла бы за вас замуж? – простодушно, убежденно ответила Александра.
– Нет, нет, Александра. Это невозможно. Я уезжаю. На войну.
– На войну?! – воскликнула Александра.
– Да.
– А как же мы? Что станется с нами? Мы только на вас и надеялись – и когда Поленька была жива и княгиня, и дворня вся вас своим барином почитает, да и мужики. Как же мы без вас, разве мы сами со всем справимся?
– Справитесь, Александра, справитесь. Дворня у вас вся толковая и мужики самостоятельные. Справитесь. А там и вы, и Аннет выйдете замуж. Вы обе – красавицы, а женихи – найдутся.
– Нам кроме вас никого не надобно. Нет, Александр, вы так нас не оставляйте. Грех вам. Разве не совестно будет? Без вас как же нам быть? – не сдавалась Александра, – имение без хозяина не стоит. А тут и беда подступает.
– Какая беда?
– У нас все беда. Поленька умерла – беда. Княгиню Бог к себе забрал – опять нам беда. А племянник ее, польский, прослышал и примчался, насилу вчера выпроводили. Грозит засудить нас.
– Погоди. Это тот… Пржебышевский, или как его, Прже…
– Именно он. Наследство требует. Я, говорит, родной племянник.
– А княгиня оставила ему что-нибудь?
– Ничего. А он говорит – отсужу.
– Ну вы бы выделили ему деревеньку душ в двести на прожитье.
– Деревеньку. Он говорит, я, мол, все отсужу. Я родной, у меня одних долгов больше миллиона…
– Ого…
– А как же. Весь в папашу своего, каверзника.
– Ты говоришь, по завещанию ему ничего?
– Еще и приписано, чтобы ни я, ни Аннет не смели что-нибудь выделить. А как ослушаться? И если он в суд – кто же нас защитит?
– Раз по завещанию не отписано, то и суд ничего не переменит.
– Он сказал: завещание – это одно, а закон – другое. И суд встанет на сторону ближайшего родственника. А он – родной племянник. И в суде, и в Сенате все ему знакомцы. Как же мы с Аннет без вас?
– Суд волю покойной отменить не может. И Сенат тоже. И я, и Катя не оставим вас. И если вдруг суд поведет дело неправо, Катя прямо обратится к великому князю Павлу Петровичу. Как только приеду в Петербург, я сразу же все расскажу Кате.
– Но вы уезжаете на войну? – припомнила Александра.
– Да, я собираюсь на войну, – запнулся Александр. – Однако сначала мне нужно в Петербург…
– В Петербург? – испуганно повторила Александра, – так неужели это правда… Нет, нет… Скажите, что это неправда!
– Что неправда?
– В Петербург вы едете, потому что… Потому что она приехала тогда на помолвку?