Игры королей

– На самом деле, – отозвался Алекс Готман, – до революции в России вообще не было моды на матерные слова. Так что байки про матерящихся  русичей  – это такое же изобретение Ивана Ивановича, как и мифы про алкогольные традиции славян. Я интересовался реальными историческими фактами, так вот Пётр Первый – в 1715-ом году вообще на законодательном уровне запретил нецензурную брань, а Екатерина Вторая (та самая, которая говорила о том, что пьяным народом проще управлять) о нецензурщине отзывалась так: «Бранные слова оскорбляют уста, из которых исходят, столько же, сколько уши, в которые входят».

– Это что же получается, – недоуменно проговорил Василий Васильевич, – Екатерина Вторая матерную ругань считала даже более опасной, чем алкоголь?

– Эта идея не лишена истины, – отозвался Иван Иванович, – самая страшная тюрьма – у нас в голове. И если человек загоняет себя в рамки мышления, построенного на постоянном использовании нецензурной лексики, которая чуть менее чем полностью состоит из упоминания половых органов и совокупления – то такой человек сам себя опускает на уровень животных инстинктов.

– Именно! – воскликнул Пётр Петрович, – в этом и была цель. Ну или одна из причин популяризировать ругательства. Старо, как мир – о чём ты думаешь, тем ты и становишься. И если человек уже неосознанно, как запятые употребляет в речи матерные слова – его сознание очень редко будет подниматься выше пояса. Во многом благодаря популяризации матерной брани – нам удалось резко обрушить уровень нравственности в нашем обществе.

– Так вот, – продолжил Алекс Готман, – я дальше стал интересоваться вопросом. Именно революционные события позволили вылезти на поверхность многим крайностям, которые есть в людях, и мат впервые в России получил широкое распространение. Так бывает во времена сильных социально-экономических потрясений. Однако по мере установления советской власти – снова началась борьба за нравственность и уже в 1930-е годы велась активная кампания по искоренению матерной брани. Высокая культура речи транслировалась через прессу и радио и подкреплялась постоянно растущим качеством образования. А в 1961-ом году Моральный кодекс строителя коммунизма и вовсе признал матерную брань недостойной высокого звания советского человека.

– Да, было время… – мечтательно произнёс Иван Иванович, – тогда в моде были совсем другие вещи – дружба, любовь, целомудрие, нравственность, взаимовыручка, способность пожертвовать собой ради общего дела, стремление всех вокруг себя сделать счастливыми. Но! – сам себя оборвал Иван Иванович, – на таких людях сложно делать деньги, потому что они живут нематерильными ценностями. С точки зрения бизнеса и прибыли – абсолютно бесполезный контингент.

– Именно! Поэтому мы в девяностые и преподнесли мат – как некий эпатаж, некое проявление свободы, самовыражения. В результате, в восприятии масс матерные стихи и песни превратились чуть ли не в обязательный атрибут талантливой персоны, – добавил Пётр Петрович.

– И здорово нам тогда помогли все эти оголтелые молодчики, рвавшиеся покорять мир по проложенным нами дорогам. Они реализовывали наш принцип «грабь награбленное», и неважно, что чаще всего они отбирали не награбленное, а честно заработанное. Но самое главное – они также стали распространителями моды на матерную брань, – добавил Василий Васильевич.

– А я всегда говорил, – самодовольно произнёс Иван Иванович, – надо в первую очередь работать с молодёжью – у них психика неокрепшая, эмоций много, а мозгов пока мало. Достаточно просто внушить им, что мат – это признак взрослости и свободы. Вы спросите, о чём мечтает каждый подросток? Список может быть весьма внушительный, но если разобраться, то за всеми этими вещами будет именно желание быть взрослым, свободным и нравиться противоположному полу. И этим желанием очень легко манипулировать – достаточно снять пару молодёжных сериалов, где главные герои пьют, курят и матерятся, но при этом у них очень яркая и увлекательная жизнь. И именно такой образ поведения в подростковой среде будет считаться достойным.

– И всё же самое эффективное, на мой взгляд, это продвигать мат в массы через музыку, – воскликнул Алекс Готман.

– Именно. Для этого, взяв под контроль крупные продюсерские центры, мы стали формировать новую творческую «элиту», довольно быстро создав так называемый «шоу-бизнес», в котором грубая лексика – вполне обычное явление. Ценность поэта, писателя или музыканта стала определяться в том числе количеством используемых им матерных слов и их вычурностью. Чем омерзительнее и грязнее брань в очередной молодёжной песне – тем выше популярность исполнителя, ведь он вроде как выступает «против системы», – ответил Иван Иванович.

– А «системой», видимо, здравый смысл и нравственность считаются? – рассмеялся Василий Васильевич.

– Именно так! Мы им это и внушаем, что быть здравомыслящим, адекватным и нравственным – это значит быть лохом, изгоем, ничтожеством, ботаником, маменькиным сынком, – ответил Пётр Петрович.

– Да. При чём мат – это уже даже не ругань, мы их научили использовать его просто для связки слов. Поэтому многим физически сложно отказаться от употребления грубой лексики – их речь сразу начинает наполняться всякими «э-э-э-э» и «ну-у-у-у-у», демонстрируя всё скудоумие своего хозяина.

– Это то, о чём вы сказали в начале, – ответил Алекс Готман, – подверженные нашему влиянию люди сами себе строят тюрьму собственными руками, так как они оказываются не способны к процессному мышлению. Их мозг – как заевшая пластинка, постоянно переключается на одно и то же. А когда находится кто-то, кто пытается их образумить и попросит не выражаться – они это воспринимают, как агрессию и ограничение их свободы.

– Вы правы, Алекс, – рассмеялся Иван Иванович, – это и есть результат нашего огромного труда по постепенной подмене ценностей. Мягко и незаметно, день за днём мы внушаем современной молодёжи, что свобода – это быть неадекватным, грубым, вести нездоровый образ жизни и всех посылать на три буквы – начиная от родителей и школьных учителей и заканчивая своими друзьями. И я вам скажу, что то поколение, которое воспитано нашими усилиями в девяностых-двухтысячных сейчас уже даже со своими детьми так общается. Не все конечно, но тенденция такая есть.

– И вот из этих детей вырастут просто самые надёжные толпари, с которых мы будем стричь шерсть, а они будут думать, что так и должно быть. Мы заставим их жить на уровне инстинктов, а общаться – блеянием, и это будет подано, как признак взрослости, крутости и вообще – модный тренд, – ответил Пётр Петрович.

– Но я вам скажу, что любой адекватный психолог сможет доказать, что матерная брань – это либо попытка самоутвердиться, либо желание скрыть свои комплексы, скудоумие и тупость. Ну а в силу популярности такого общения – часто ещё и желание «быть, как все», стать частью серой массы – резюмировал Алекс.

– Да где вы видели адекватных психологов? – рассмеялся Иван Иванович, – мы же им сейчас вбили в голову всю эту чушь извращенца Фрейда, и они любую проблему сводят к сексуальной сфере.

– Но всё-таки есть те, кто и дело тоже говорит. Таких мы, конечно, всячески высмеиваем, – ответил Пётр Петрович.

– Одним словом, мат – это очень хорошее оружие. Самый лучший раб тот, который не подозревает, что он раб. Молодёжь, которая так рвётся стать самостоятельной и управлять своей жизнью – привычкой материться только закрывает себе путь к истинной свободе – свободе от пороков и зависимостей. Это я уже молчу о том, что мат разрушает здоровье. Уже давно научно доказано, что звуковые вибрации действуют на воду – она меняет свою структуру. А человек на 80% состоит из воды. И если человек произносит матерные слова – он сам себя разрушает. Вот такая вот привилегия есть у современного человека – его право заниматься саморазрушением, – задумчиво сказал Иван Иванович.

– Только тс-с-с-с-с, – Пётр Петрович приложил палец к губам, – об этом никому. Пусть рабы и дальше думают, что возможность упоминать в разговоре гениталии – это одно из проявлений свободного общества.