Страница 2 из 51
– Вот появится месяц сизый! Куда петуха занесёт-то? Ой боюсь…
Обыватели пытались понять, что же собственно Агафья имела в виду, но понять своими скудными умишками так и не смогли.
И только в 90-х годах ХХ века, когда головотяпские историки по поручению головотяпских же властей занимались положительным решением вопроса канонизации Агафьи, стало ясно, что:
Первое. «Месяц сизый» означает октябрь, поскольку холодно, но морозы ещё не наступили, потому носы у всех сизые, а не красные, как в мороз, или телесного цвета, как в летнюю жару. То есть Агафья пророчествовала наступления важных событий в октябре 1917 года.
Второе. «Куда петуха занесёт». Петух всегда ассоциируется с пожаром. То есть этими словами Агафья предупреждала сограждан о наступающем пожаре гражданской войны – поскольку слово «занесёт» означает бескрайность бытия. «Всё будет гореть, граждане!» – Предупреждала Агафья.
Третье. А «ой боюсь» означает сомнение в том, что головотяпы сделают правильный выбор.
Эх! Обладай глуповцы тех времён умом и проницательностью современных историков, они бы не допустили того развития событий, которое на горе всем произошло. Но история не терпит сослагательного наклонения. У неё наклонение чёткое – что дышло: куда повернёшь, то и вышло. Это относится, правда, исключительно к головотяпской истории. Российская же историческая наука, в качестве лаврового венка украшенная трудами бывшего министра культуры Мединского, вне подозрений.
Итак, городская сумасшедшая Агафья бегала, выпивала и пророчествовала как Кассандра, а её как и Кассандру никто и не слушал – блаженная, что с неё возьмёшь?! Царская власть закончилась, губернатор ушёл в отставку и уехал в Петроград за инструкциями, где и потерялся, а город Глупов остался без руководства.
В первый день городовые ходили с красными бантами на груди и со всеми здоровались за руку, даже с последними пьяницами, которых прежде этой же рукой хватали за ухо и тащили в участок. Обыватели почувствовали, что грядут новые времена – никто их не порол, а даже напротив, здоровались за руку. Даже князь Ани-Анимикусов, владелец обширных земель в Глуповском уезде с усадьбой в селе Болотно-Торфяное и одновременно председатель местной Думы, проезжая в своём автомобиле на заседание Думы, милостиво изволили, выглядывая из окна автомобиля, махать ручкой глуповцам.
Глуповцы подумали, что им всё позволено и стали собираться по поводу и без повода на всякие митинги, где каждый что хотел, то и говорил.
В таких условиях Глуповская Дума во главе с Ани-Анимикусовым не знала, что и делать. Депутаты ходили из угла в угол, с сосредоточенным видом разглядывая что-то у себя под ногами или задрав головы к потолку, искали ответ на сакраментальный вопрос: «Что делать?». На потолке они ничего не находили и вновь обращали свои взоры долу. Самым находчивым оказался член Думы меньшевик Хренский, учитель географии. Он, прохаживаясь по залу во время очередного заседания Думы, вдруг срывающимся голосом крикнул на весь зал:
– Господа! Я понял, что мы должны делать! Мы должны создать Совет рабочих депутатов! Да, да! Глуповский Совет рабочих депутатов! Помните – в девятьсот пятом году был такой: мы его тогда ещё казаками разогнали, а председателя Живоглоцкого в Сибирь на каторгу сослали? Давайте создадим этот Совет и возглавим его, иначе его кто-нибудь без нас его создаст и возглавит! А Думу распустим как устаревшее наследие царского режима!
Члены Глуповской Думы пришли в ужас, затопали ногами и зашумели:
– Не хотим никаких Советов! Мы и сами – власть! Нечего тут! Взял себе в голову – нас устаревшим наследием назвать?! Может, мы самые передовые в мире и есть? Ишь ты, а ещё меньшевик называется…
И прогнали с позором Хренского, оставив, впрочем, его как члена Думы в своих рядах, но права голоса лишили. Хренский, недолго думая, сбегал в Глуповский купеческо-промышленный союз, где тоже все сидели в растерянности, взял в аренду оттуда двух самых толковых деятелей этого Союза из купцов, и заполучил вместе с ними часть кассы Союза «на дело революции».
По дороге из купеческо-промышленного союза в Думу Хренский встретил слонявшихся без дела репортёров, которые бросились к нему за новостями.
Хренский заявил им, что отныне во всей Головотяпии началась новая «безцаревая» жизнь, затем неожиданно для всех и для себя, в том числе, подошёл к глазевшему на них с выпученными глазами и открытым ртом дворнику, пожал ему руку и сказал ему «товарищ». После чего вместе с двумя купцами влетел в здание Думы и занял одну из комнат здания на первом этаже налево от входа
На двери в эту комнату он повесил собственноручно написанную бумагу:
«Глуповский совет рабочих депутатов. Вход свободный – по предварительной записи!» Понятно, что ни сам Хренский, ни два купца к рабочим никакого отношения не имели. Но именно так и был создан Глуповский совет рабочих депутатов на третий день после отречения царя-батюшки от престола. Возглавил этот Совет без всяких прений со стороны бородатых купцов сам Хренский. Купцы также были избраны без прений со стороны Хренского заместителями Председателя Совета – по хозяйственной и по финансовой части соответственно. Об этом написали протокол и подшили его в пустую пока папку, на обложке которой написали: «ГСРДтов»
Узнав о бумажке на двери в Советы, думцы хотели было бумажку сорвать, и даже делегацию из двух наиболее буйных депутатов послали для этого – Гопкина и Стопкина, но те, решительным шагом подойдя к заветной двери, вдруг чего-то побоялись – всё-таки какой-никакой, а Совет рабочих депутатов! Власть какая-то. Может и по башке треснет кто, если бумагу с надписью сорвать. Гопкин подталкивал Стопкина:
– Давай-ка ты, любезный друг, сорви надпись, а я на стрёме постою в коридоре.
– Нет, любезнейший Гопкин. Ты срывай, а я за углом подежурю.
Так с пол часа, потолкавши друг друга в направлении двери Глуповского совета, но не посмевшие сорвать надпись, они, посрамлённые собственной робостью, вернулись в зал заседаний Думы:
– Ничего у нас не получилось. Уж мы и так, и раз эдак! Но сила у них страшная. Не дали нам сорвать надпись. Даже убить нас советские хотели! Еле ноги унесли. Вот.
Думцы испугались и ещё быстрее стали ходить из угла в угол, думая – «что делать?»
Прочитав в одной революционной книге, что пролетарии всех стран должны объединяться, Председатель Глуповского совета рабочих депутатов Хренский, в первую очередь, поехал на розыски пролетариата, следы которого он сразу и обнаружил в паровозных мастерских. Но пролетариев там было мало, они были малограмотными и объединяться не хотели:
– Ты, барин, не замай. Мы тут никого не трогаем, чиним паровозы, детишков растим… Нечего нам объединяться.
Как Хренский им не объяснял, что он им не барин, а напротив, друг и брат сердешный, а они являются гегемоном, ничего не получалось. Как оказалось, найденные Хренским глуповские пролетарии были равнодушны к вопросам революции и гегемонии. Единственно, в чём они все были единодушны, так это в том, что войну надо кончать. Это шло в противоречие с мыслями Хренского, который был убеждённым сторонником продолжения войны до победного конца, и поэтому Хренский на время решил оставить теорию пролетарской революции и перейти к практике.
Прежде всего, нужно было собрать в Совет депутатов самих депутатов, а то как-то неловко было – «Совет рабочих депутатов» есть, а депутатов нет: только Хренский и два купца. Поэтому Хренский, купив на деньги купеческо-промышленного союза конфектов, подарил их думским секретарям-машинисткам и те в благодарность за сладости напечатали Хренскому сто экземпляров «Воззвания» такого содержания:
ГЛУПОВСКИЙ СОВЕТ РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ
ВОЗЗВАНИЕ
(конфиденциально)
Всем жителям Глупова и его окрестностей надлежит немедля избрать рабочих делегатов в депутаты на Первый съезд Глуповского совета рабочих депутатов. Избранным делегатам с мандатами явиться сегодня же вечером 1 марта 1917 года в семь часов вечера в здание Городской думы в Большой зал на заседание. Дворян и мироедов не выбирать!