Разбойник

Желание накрыло их, как лондонский туман, его нежная и мужественная форма успокаивала и возбуждала одновременно.

– Я также хотел бы вступить в состязание с вашим покойным мужем за ваши чувства. Я бы даже стремился быть достойным его памяти.

Эти изящные нежные пальцы наконец-то сомкнулись на ее плече, и он привлек Фару к себе.

– Эта перспектива не пугает меня, как испугала бы других мужчин.

Тронутая словами Морли, Фара прижалась к его сухопарой фигуре.

– Вы очень необычный человек, – сделала она инспектору комплимент, опуская ресницы от такой неожиданной близости. – И к тому же довольно красивый. Такие вещи лучше никогда не решать быстро. Дайте мне вечер-другой – проверить собственные чувства?

– Мне следовало бы догадаться, что такую деловитую и требовательную женщину, как вы, не сбить с толку. Но дайте мне хоть один шанс, Фара, – взмолился инспектор, прижимая ее тело к своему и скользя ладонью к изгибу ее спины. – Что-то, за что сможет ухватиться мое одинокое сердце.

– Не скажешь, что это не блестящее предложение, – искренне проговорила Фара. – Даже соблазнительное.

В его глазах вспыхнула надежда. Жар.

– Соблазнительное? Да, но наполовину не так соблазнительно, как вы. Боже, Фара, вы даже не представляете, как это слово на ваших устах воспламеняет меня. Хоть вы и были замужней женщиной, думаю, вы могли бы соблазнять. Черт, да ваш муж, должно быть, был самым счастливым человеком во всей империи, пусть и недолго.

Одна его рука скользнула ей под подбородок, а вторая прижала их тела еще ближе. Фара постаралась скрыть печаль за улыбкой.

– Мы оба были счастливы некоторое время. – Хотя и не так, как предполагал Морли.

– Могу я поцеловать вас, Фара? – Пыл в его голосе одновременно пугал и волновал.

Фара подумала, а потом подняла голову. Их первый поцелуй был мягким, робким, но в целом приятным. Фара была рада, что они находятся в относительной темноте лестничной клетки, так что ей не приходилось следить за выражением лица, а также думать о том, следует ли ей открыть или закрыть глаза. Она могла просто наслаждаться теплом его близости. Ощущением его наглаженного льняного сюртука под кончиками пальцев. Мастерством его рта, танцующего и двигавшегося на ее губах. Поцелуй на мгновение стал более настойчивым, но Морли снова ослабил натиск. Легкое ощущение влаги, когда его язык потянулся к ее губам, – не сильнее шепота.

«Дориан Блэквелл, вероятно, целуется совсем не так, – почему-то подумала Фара. – Наверняка в любовной игре он дик и жаден. Возможно, он чересчур сильный и испепеляющий в своих страстях». Его рот показался ей таким жестким. Циничная усмешка над упрямым подбородком. Нет, Черное Сердце из Бен-Мора был бы самоуверенным и требовательным. Конечно, он не так сдержан и почтителен, как… О господи! Что она творит, думая о губах преступника, в то самое время как ее губы развлекают губы джентльмена! Разозлившись – скорее на Блэквелла, чем на себя, – Фара прокляла этого человека за то, что он опять незваным гостем вторгся в ее мысли. Опять! Какой же он наглый! Как только тепло в ее животе обратилось во всепроникающий жар, окрасивший ее кожу румянцем, любопытство и чувство вины подтолкнули Фару к исследованию.

Вцепившись в плечи Морли, она подумала о том, не воспользоваться ли ей собственным языком. Это допустимо? Не возмутит ли его французская манера целоваться? По правде говоря, Фара слышала о ней только из уст проституток, но сама эта идея уже некоторое время интриговала ее. Может, ей следует еще раз пригласить его в дом? Может, несмотря на то, какой ответ она решит дать Морли, она все же не доживет до тридцатилетия нетронутой?

Как только эта блестящая идея посетила ее, Морли прервал поцелуй, и в холодный воздух стали подниматься клубы пара от его прерывистого дыхания.

– Давайте пойдем завтра вместе в церковь, – выдохнул он. – Я не хочу ждать до понедельника, чтобы увидеть вас.

Фара с досадой вздохнула, услышав самую скромную просьбу, какую только можно было представить. Как он мог думать о церкви в такой момент? И ей пришло в голову, что раз уж он настойчиво исполняет роль джентльмена, то и ей следует быть леди.

– Я не религиозна, – призналась она. – Более того, я не хожу в церковь. Но если вам захочется выпить со мной чаю, когда служба закончится, вы можете зайти за мной днем. – Фара улыбнулась: перспектива изучить еще больше поцелуев Морли была ей приятна.

Отступив назад, Морли выпустил Фару из своих объятий, но перед этим еще раз поднес ее руку в перчатке к своим губам.

– Я хотел бы этого больше, чем могу выразить словами.

Так же быстро, как тепло вспыхнуло в ее душе, его погасил вечерний холод, и Фаре было невдомек, стало ли это ощущение ответом на поцелуй Морли или же… реакцией на навязчивые мысли о другом человеке, которые не давали ей покоя. Встревоженная, Фара подобрала юбки, поплотнее закуталась в шаль и стала медленно подниматься по лестнице.

– Тогда спокойной ночи, Карлтон, – бросила она.

– Хороших снов, Фара Ли.

Остановившись, она очень медленно повернулась к инспектору, смотревшему на нее снизу вверх.

– Как вы меня назвали?

– Фара Ли. А вам что послышалось?

– Мне показалось, что я услышала слово «Фея». – Она шепотом произнесла это слово.

Волосы сэра Морли полыхнули медью, когда он рассмеялся, откинув назад голову.

– Должно быть, поцелуй подействовал на вас так же, как на меня, – сказал он.

– Ну да. – Фара отвернулась и прошла остаток пути до двери, не желая показывать инспектору неожиданно охватившую ее грусть.

Потому что сэр Морли был не прав, и ее неверный слух не имел никакого отношения к его поцелую.

Когда она отперла дверь своей квартиры, на сердце у нее было так тяжело, как не было уже несколько месяцев. Старая, знакомая тоска обвилась вокруг нее, и лезвие этой тоски было таким же острым, как десять лет назад. Закрыв за собой дверь, Фара прислонилась к ней и на мгновение замерла в холодной тьме, поднеся дрожащие пальцы к губам. Как же получилось, что после всех этих лет она испытывала столь противоречивые чувства? Будто она каким-то образом изменила ему? Нет, это слишком сильно сказано. И все же ей не давало покоя именно это.

«Прекрати, Фара!» – ругала она себя. Прошло уже десять лет с тех пор, как мальчик, которого она любила, умер. Семнадцать лет – с тех пор как они расстались. Ей было почти одиннадцать. Конечно же, она заслуживала того, чтобы построить жизнь с тем, кого выберет. Конечно, Дуган поймет. Чувство вины смешивалось с печалью до тех пор, пока Фара не ощутила себя настолько несчастной, что поняла: сегодня ночью ей не заснуть.

Фара пересекла уютную гостиную и дольше обычного зажигала свечу на каминной полке, чтобы в ее свете разжечь огонь в очаге. Подняв свечу, она потянулась к корзине с дровами.

Какое-то быстрое шевеление позади заставило Фару подскочить и оглянуться. Пламя свечи мерцало, плясало и яростно шипело, словно пытаясь спастись от дьявола, чье лицо маячило над ней. Одним темным глазом, полным греха, и голубым – полным злобы, он смотрел на нее сверху вниз, а его губы, обнажив белые хищные зубы, сложились в презрительную усмешку.

Крики Фары застряли у нее в горле и не могли вырваться наружу, пока она шарила за спиной в поисках кочерги. К ее ужасу и отчаянию, еще две крупные фигуры вышли из тени и приблизились к ней с двух сторон.

– Надеюсь, вам понравился поцелуй, миссис Маккензи. – Дориан Блэквелл облизнул пальцы и затушил огонь ее свечи, снова погружая их в темноту. – Потому что он будет для вас последним.

Глава 5

«Ты могла бы полюбить меня… Если, конечно, ты этого захочешь… Конечно, я буду тебя любить, Дуган Маккензи… Кто еще…»

Фара плыла сквозь туман воспоминаний, прерываемый быстрым, но далеким щелкающим ритмом, который прорезал приятную дымку с громкой, приводящей в недоумение последовательностью.

«Я никогда не оставлю тебя, Фея… Правда?.. Даже для того, чтобы стать пиратом?.. Обещаю… Хотя я мог бы стать разбойником с большой дороги… Щелк-щелк-щелк…»