Удачная партия

Артефакт

I

«… Я люблю смотреть ваши общие фото. Больно и изнуряюще, до острой рези в сердце, до удушения, до сдавливания в области солнечного сплетения (когда перестает поступать кислород в легкие), до истощения, до равнодушия, притупления ощущений.

Наверно, так себя должен чувствовать атлет на дальние дистанции на последних метрах до финиша; спортсмен в тренажерном зале при финальном подходе. Давай… Еще разок, из последних. А потом бессилие, но бессилие торжествующее.

Я рассматриваю каждую твою черточку… Твои пальцы длинные, вены на руках… Я помню, как в них бьется пульс… Теперь они покоятся на ее плече. А я помню их на своей груди, и бесконтрольно учащается дыхание.

Твои взъерошенные волосы… Черные как смоль… Жесткие… Помню твою дурацкую шапочку, как у дитя. Ты похож на дитя. Ты смотрел на меня, как дитя, когда я билась, как раненая лань, со своей любовью. Ты пытался мне помочь не как опытный врач, а как случайный прохожий: несмело, растерянно, но искренне желая прекратить припадок.

Твои глаза…черные…глубокие…с хитринкой…порой такие внимательные и восхищенные, пьющие меня глубокими глотками. Раньше меня, теперь другую.

Твои губы… Мягкие, пухлые, немного женские, раскрывающиеся в удивительной улыбке, безумно красивой, с легкой щетиной над ними. Твои губы…я уже не помню их вкус. Я уже не помню твой запах. Как жаль, что фото не передают запахи…Чем пахнешь ты? Зимой…

Она…чужая и своя. Ненавидимая и любимая. Она с тобой, она часть тебя, а значит, я уже люблю ее. Она похожа на меня… Не только тем, что она твоя; не только фамилией – так прозаично, так грубо. Она красивей меня и она счастливей, ведь она с тобой.

Финиш. Истощение. Равнодушие. Пустота».

Точно, финиш… Злата сидела у окна, будто сросшаяся с креслом. В одной руке держала уже истертый на сгибах, сложенный трижды клочок тетрадного листа. Другой рукой впилась в ручку кресла, да так, что ногти обещали оставить следы на ладони. Взгляд рассеянно бродил по тусклому пейзажу за окном, состоявшему из нескольких деревьев, урны и детской площадки. Злата что-то говорила, беззвучно, одними губами.

Сколько так сидела девушка, представить трудно. Вывел ее из оцепенения телефонный звонок. Точнее настойчивая вибрация за ее спиной у наполовину то ли собранного, то ли разобранного чемодана.

Девушка неспешно развернулась на кресле, подвинула ногой злосчастный телефон и медленно подняла трубку:

–Да. Дома. – Странная улыбка появилась на безучастном лице. – Я замужем. Ну что ты? Какие еще чемоданы? Ты что-то путаешь. – Несколько минут Злата молчала. – Я люблю своего мужа и никуда не уйду. – Завершила вызов.

Смешок. Пыталась плакать, чтобы хоть как-то унять боль. Не выходит. Слишком больно. Нет слез.

II

Не может быть. Ей изменяет муж. Злата до конца не понимала, что звучит парадоксальнее, что изменяют самой красивой девушке когда-то на потоке, до этого в школе, а теперь в крупной компании. Или что изменяет именно ОН.

Злата впервые за долгие годы с любопытством, а не с дежурной улыбкой, подошла к зеркалу. Оценила каждую черточку своего лица, расчесала гребнем волнистые светлые волосы. Затем скинула халат и внимательно осмотрела свое тело. Без удовольствия, без восхищения, по-врачебному. Красива.

С Максом они познакомились еще в универе. Классическая история. Она по-толстовски позволяла себя любить, он же ее боготворил. Сначала красавица просто пользовалась его услугами: помощник в учебе, швейцар по дороге с вокзала. Посмеивалась, немного презирала. А к концу обучения пригляделась, оценила по достоинству его ум. Да и все знакомые твердили: удачная партия. В общем, решила, что влюбилась.

А дальше все как по накатанной. Он сутками на работе. Она себя не ограничивала. Флирт, свидания. Изменой Злата это не называла. «Глоток свежего воздуха». Нечасто. Раз в полгода она затевала интрижку на стороне, точнее, неожиданные романы сами ее находили. А девушка – существо впечатлительное, увлекающееся. Через месяц чары отпускали. Оставалось пару чудесных фото и засушенный в книге цветочек. А по-другому было бы совсем скучно жить.

Мучила ли ее совесть? Нет, муж не знал, не мучился. А для себя она знала, что все это временно. Подруги говорили, что подход к отношениям у нее мужской. Будто не нагулялась. Будто ждала чего-то настоящего.

А тут, оказывается, что и Максимка не идеальный. Глупейшая история. Что это? Пережитки старой, давно забытой любви. А может, у него много таких поклонниц. Злата схватилась за голову. Смех да и только. Максим – ловелас.

III

За спиной снова настойчиво завибрировал телефон. В звенящей тишине он казался особенно назойливым. – Черт возьми! – Злата с раздражением накинула халат и быстрыми шагами вернулась к чемодану. Где же он? То ли от волнения, то ли от неожиданно накатившей злости девушка не могла сконцентрировать внимание на поисках. От безысходности пнула чемодан, педантично сложенные в пакеты вещи сползли лесенкой к ее ногам. Упала на кресло, там же и обнаружила телефон. Он все еще звонил. Сделала глубокий вдох, затем – выдох. Подняла трубку.

–Злата? С тобой все нормально? Он рядом? Он тебя силой удерживает? Мне приехать? Да что же ты молчишь?

– Прости. Нет-нет, ничего не нужно. Я одна. Просто… мне нужно подумать. Дай мне недельку.

–Какую неделю? Ты там в своем уме? Билеты на руках! Рейс через три часа! Поехали, милая, мы же все решили, – свирепый тон на другом конце провода сменился на подобострастный, – я же семью ради тебя оставил. Все на кону, понимаешь? Поздно сомневаться.

Злата, сама не понимая почему, засмеялась. Следом она услышала неудержимый поток нецензурной брани, обвинения – все это вызвало у девушки горькую улыбку. И даже здесь решение должна принимать она.

–Извинись перед женой, завали цветами. В конце концов втюхай ей эти билеты в Дубаи. Не уйдет она от тебя безработная с тремя детьми.

Мужчина замолчал, замешкался. Потом сконфуженно пробормотал: ладно, тогда твой отдых отменяется. В понедельник будь добра быть на рабочем месте.

Гудки. Ну вот, отвалился женишок. И отпуск я еще долго не увижу. Как-то не запланировано все вышло. А ведь мне еще под его руководством работать. Хотя вряд ли, уволит от греха подальше. Сергей Александрович, как оказалось, из трусливых. Сам не решится, так жена заставит удалить соперницу с глаз долой. А кто б на ее месте поступил иначе?

А как все красиво начиналось… Солидный, уверенный в себе, галантный, при деньгах, хлебная должность – полная противоположность ее доброму, незатейливому Максимке. Хоть подруги и трындели про его перспективность, но пока она раскроется, Злата состариться успеет. А тут все сразу, на блюдечке. Да, женат. Ну, с кем не бывает? Ошибся человек. Сережа все объяснил: женился по залету, нарожал по молодости, а уйти совесть не позволяет. Жена не потянет троих растить. Она женщина слабая, работать не привыкла. Это Злата – кремень: и коня на скаку, и в избу горящую. Злата подождет, Злата же умная и сильная.

Подруги смеялись в голос. Предсказывали Злате жить долго и счастливо в роли любовницы. Обещали, что вскоре Сережка жене придумает несуществующую болезнь или другой повод остаться. Но не тут-то было: не прошло и года, как красавец начальник пришел к Злате с приказом о ее повышении. И кольцом. Рассказал, что разводится с женой. Предложил лететь к Персидскому заливу. Злата была счастлива. Решила, что кольцо помолвочное. Только носила на указательном, безымянный-то занят.

Подругам не сказала ни слова. Бабы завистливы. Чем успешнее становишься – тем меньше подруг. А сейчас можно и поделиться историей: утешают они куда более искренно, чем радуются победам. Все вокруг кипит, а Максим так ни о чем и не догадался. Даже о кольце новом не спросил, а оно стоит, как три его зарплаты. Неужели не заметил? Или так слепо верит жене?