Огонь сильнее мрака

Раздумывая, почему грабители не взяли из кабинета антикварное оружие, Репейник сошел на первый этаж. Чемодан ждал на прежнем месте. Джон нагнулся, взялся за ручку, и в этот момент голова его закружилась, а во рту возник отвратительный привкус, будто он только что разжевал и проглотил утреннюю газету. Джон выпрямился. Его повело в сторону, он перебрал ногами и вдруг наступил на нечто, напоминавшее мохнатый канат. Нагнувшись, он разглядел, что канат, изгибаясь, поднимается вверх и уходит ему за спину. Джон завертелся на месте, а то, что он принимал за канат, завертелось вместе с ним. Наконец, он умудрился схватить странный предмет и с ужасом понял, что держится за теплый, живой хвост, похожий на коровий. Обмирая, сыщик дёрнул за хвост. Тут же возникло тянущее чувство в районе копчика. Джон отчаянно изогнулся, пытаясь заглянуть себе за спину, но у него ничего не вышло, потому что шея стала как деревянная. Тогда он заметался по залу, поминутно натыкаясь на гигантский обеденный стол. Голова снова закружилась, Джон в очередной раз споткнулся и упал на руки, но, вместо того чтобы подняться, резво побежал вперед на четвереньках, задевая все встречные углы распухшей, непомерно большой головой. Во что превратились руки, он не видел, но слышал дробный стук, как от твердых каблуков. Ударившись головой (чем-то на голове) о дверной косяк, он вбежал в кухню, брыкнул ногами, обрушив новую посудную лавину, и, наконец, отчаянно боднул дверь, вываливаясь в ослепительно светлый прямоугольник.

Снаружи оказалось так солнечно, что Джон попятился, нагибая голову и жмурясь, а, когда разожмурился, то был уже снова человеком. Он стоял на четвереньках в грязной луже, перемазанный, с бешено колотящимся сердцем, но знал, кто он, и не видел того, чего не было. На крыше чирикали воробьи; в куче мусора попискивали крысы. Отдышавшись, Джон поднес руки к глазам. Руки были обычные, человеческие. Он ощупал голову, потрогал лицо. Всё было нормально. Джон с кряхтением сел и заглянул за спину – теперь это удалось без труда. Хвоста не обнаружилось. «Морок, – с облегчением подумал сыщик. – Отпугивающее заклинание. Коснулся чемодана – сработало. Тонко придумано». Он зажмурился и потряс головой. Надо бы съездить домой, взять большую сумку и вечером, а лучше ночью вернуться сюда, чтобы забрать бумаги. Но… вдруг на бумагах лежит такое же заклятие, как и на чемодане? Если сейчас выбраться из дома Репейнику помог счастливый случай, то в следующий раз может повезти значительно меньше. Джон представил, как вновь бегает по дому на четвереньках, обезумев от ужаса и тычась воображаемыми рогами в стены; а соседи слышат шум и вызывают полицию; а констебли, прибыв на место, ловят мычащего и лягающегося Джона, связывают и доставляют в дом скорби, в Бетлами; а в Бетлами, когда он приходит, наконец, в себя, приходится долго объяснять, что он не безумец, а просто залез в чужой дом и попал под воздействие магии…

Джон поднялся на ноги и машинально поправил куртку, при этом нащупав в кармане нечто твёрдое, чего там раньше не было. Вынув пивную подставку, он какое-то время тупо глядел на неё, вспоминая. Судя по всему, заклинание, охранявшее хозяина дома номер шесть, срабатывало, только если чужая рука касалась его личных вещей, таких, как чемодан, и не распространялось на случайно прихваченный из кабака пробковый квадрат. Быть может, стоило попытать удачи и с бумагами… Но у Джона созрел план иного толка, попроще.

В дальнем углу зашуршало. Из-под кучи мусора вылез сонный бродяга в драном пальто и, протирая глаза, уставился на Репейника.

– Эй, дружище, – позвал Джон. – Не знаешь, где здесь такое заведение – «Пьяный конь» называется?

Бродяга несколько раз утвердительно качнул головой.

– Кто ж его не знает, – сообщил он. – Богатое место. На Джанг-роуд, в самом начале. Только нашему брату туда и соваться не стоит. Не пустят, – и он безнадежно махнул рукой. Сыщик оглядел себя. Куртку облепила паутина, левый бок весь был измазан какой-то дрянью, на штанине зияла свежая прореха. Джон грустно кивнул, соглашаясь. Не пустят, что верно, то верно.

– Слышь, – встрепенулся его собеседник и, сильно хромая, подошел ближе. – Ты того… если этот домик выставить хочешь, то не советую. Пропадёшь. Уже двое наших туда ходили. Еле выбрались, глаза дурные, ревут чего-то, на карачках ползают… Едва отпоили. Плохой дом. Заколдованный.

Джон сочувственно поцокал языком.

– Ишь ты, – сказал он. – А что хозяева? Давно уехали?

Бродяга пожал плечами.

– Да уж недели две, – сказал он. – Или три. Не упомню. Слышь… а табачку не найдется? Курить охота.

– Недели две или три? Ого. А не меньше?

– Вот пусть Хальдер заберёт, ежели вру.

В кармане нашёлся кисет. Джон отсыпал табаку в протянутые лодочкой руки.

– Душевно, – расплылся в щербатой улыбке бродяга.

– Заслужил, – задумчиво сказал Джон. Он начал всерьёз опасаться, что кэбмены откажутся его подвозить из-за чумазой одежды. Пешком до дома идти придется часа два.

Дома он сразу пошёл в ванную и пустил воду из обоих кранов. Прежде чем залезть в воду, Джон извертелся перед зеркалом, пытаясь рассмотреть собственный копчик – ни дать ни взять модница, примеряющая новое платье. Не найдя ничего подозрительного, Репейник с облегчением забрался в ванну и полчаса лежал без движения, раздумывая, с чем ещё придется столкнуться, преследуя Хенви Олмонда, доктора медицины Ганнварского университета. Навесить на вещи заклинание-морок – поступок не самый умный, далеко не гуманный и уж всяко противозаконный. Похоже, наш клиент – личность эксцентричная, о последствиях своих дел размышлять не привык. Воры забрались в твой дом? Пугни их до полусмерти. И плевать, что они устроят кавардак, воем привлекут внимание соседей, а полиция, когда приедет по вызову, обнаружит, что ты вовсю пользуешься запрещённым к употреблению колдовством. Зато, если грабители выберутся, то всем расскажут, что это – плохой дом, заколдованный, и туда ходить не надо… Кстати, стоит наведаться в Ганнвар, зайти в университет и расспросить тамошнего декана о докторе Олмонде. Чем живёт, какие привычки имеет, где отдыхает. Точно, решено: завтра же еду в Ганнвар. А сегодня хватит с меня приключений, только вот пройдусь до кабака «Пьяный конь», потолкую с персоналом. Заодно и поужинаю.

Выйдя из ванной, Джон принялся собираться. Испорченную куртку он бросил в корзину для прачечной, а из шкафа извлек другую, с высоким воротом и кучей разнокалиберных карманов. Под куртку пристроил кобуру с револьвером, на пояс повесил нож. В самый глубокий карман пошли гравюры из папки. Как пить дать, Олмонд появлялся в любимом кабаке не один, а с коллегами, и бармен мог узнать их на портретах. Собравшись, Джон с минуту постоял в прихожей, в раздумьи стиснув зубы и поигрывая желваками. Приняв решение, вернулся в гостиную. Здесь у Джона был низенький диван, рядом с диваном стоял понурый торшер, который давно пора было заправить керосином, тут же пылился разлапистый стеклянный столик, а напротив, над камином, висело полотно «Хальдер Прекрасная приветствует новых вассалов Северной Энландрии». Копия, разумеется: оригинал сгорел во время войны вместе с музеем. Джон снял картину и поставил на пол. Открылся яркий, не выгоревший квадрат обоев, а посреди этого квадрата была массивная сейфовая дверь с ручкой-циферблатом. Покрутив ручку, Джон откинул дверь и осторожно, держа кончиками пальцев, вынул из сейфа небольшой, с голубиное яйцо, серый каменный шарик. По экватору шарик охватывало медное кольцо с короткими острыми шипами.

Граждане Островной республики могли перемешаться в пространстве только с помощью наземного транспорта, судов и дирижаблей. Телепортация каралась конфискацией рабочего устройства, а также тюремным заключением – от пяти до десяти лет (согласно решению суда). Поэтому барыги на чёрном рынке драли бешеные деньги за шарики-телепорты. У Джона хватило финансов лишь на самые простые, однозарядные телепорты – как-то, по случаю, он купил таких четыре штуки у старого знакомого, пройдохи-бармена, промышлявшего торговлей амулетами, "глазками" и тому подобными запрещёнными приборами. Один из шариков вскоре пригодился в весьма непростой ситуации, так что теперь их оставалось всего три. Прибор считался довольно простым в обращении. Чтобы привести его в действие, сперва нужно было сжать шарик в кулаке, так, чтобы шипы проткнули кожу: катализатором магической реакции служила кровь. Затем полагалось зажмуриться и точно, в деталях представить местность, куда хочешь переместиться. И, наконец, вместе с шариком в руке следовало держать что-то, принадлежащее той самой местности: если ты хотел телепортироваться в лес – то ветку с дерева из этого леса, если в пустыню – то горсть песка из пустыни. Это называлось «взять якорь».