Страница 15 из 21
Отметим, что в итоге, несмотря на подобное ренегатство великих князей, подобный порядок содействовал централизации и укреплению их власти на Руси в целом. Причем при активном содействии ордынского войска.
Кроме того, для системного внутреннего обустройства Руси, прежде всего для развития коммуникаций, связывающих центр с «регионами», монгольское влияние было отчасти позитивно. Начала регулярно проводиться перепись населения. Для оптимальной связи ордынского хана с окраинами всюду были учреждены ямы – почтовые станции, где содержали разгонных ямских лошадей, с местом отдыха ямщиков, постоялыми дворами и конюшнями. На Руси ямом стали называть и все селение, крестьяне которого подряжались на почтовую гоньбу.
После распада Золотой Орды ямская система на Руси (впоследствии и в Российской империи) сохранилась и использовалась для непрерывной связи между российскими городами. С помощью системы ямов, расположенных на расстоянии 40–50 верст (43–53 км) друг от друга, с Москвой были соединены Архангельск, Новгород, Псков, Смоленск, Нижний Новгород и все северные, а позднее и юго-западные русские города.
Ямская повинность отбывалась или всем окрестным населением, обязанным по требованию правительства доставлять в определенные пункты лошадей с проводниками, или выполнялась ямщиками из охочих людей, устроенных на особых землях в ямских слободах. Все дела по ямской гоньбе со временем сосредоточивались в Ямском приказе (этот департамент Московского великого княжества упоминается с 1516 года), переименованном в 1723 году в Ямскую канцелярию.
Впрочем, этим вся забота ханских наместников о подвластных землях, кажется, и ограничилась. Если историки фиксируют в Х веке социальную заботу великого князя Владимира Святославича об «увечных, больных и убогих», а в XI веке отеческое попечение Ярослава Мудрого о многих промыслах «в регионах», то в годы правления ханских наместников, кажется, все замирает.
Так, бортничество было известно на Руси издревле, всегда являясь одной из важных отраслей ее хозяйства. Особое развитие оно получило в лесах Приднепровья, Десны, Оки, Воронежа, Сосны и других рек, пограничных со степью. При этом самый богатый торг воска был в Великом Новгороде. Мед и воск наряду с мехами служили главным предметом экспорта из Руси. Даже в Русской Правде Ярослава Мудрого было записано отдельной строкой: «А от двоих пчел на 12 лет приплода роев и старыми пчелами 200 и 50 и 6 роев…» Итальянский ученый Паоло Джовио в XVI веке пересказывает со слов российского посла Дмитрия Герасимова историю, похожую на байку, о том, как «один крестьянин из соседственного с ним селения, опустившись в дупло огромного дерева, увяз в меду по самое горло».
Баскаки. Художник С.В. Иванов. 1909 г.
Но по мере бесконтрольных вырубок лесов в XIII веке бортевое пчеловодство приходит в упадок. Великие князья, ханы и их наместники похоже и пальцем не думают пошевелить, чтобы изменить что-то в этой области. Только после освобождения от ордынского ига воля к промыслам просыпается в народе снова, изобретаются и развиваются рамочные улья. Князья вновь проявляют заботу о регионах – их наместники (удельные князья и посадники) сами дают небольшие ссуды пасечникам, конкурентам бортевого пчеловодства. Но это уже не восстанавливает в полной мере отрасли. В начале XVI века леса вокруг Москвы уже основательно вырублены, и австрийский посол Сигизмунд Герберштейн печально замечает, что «в московской области не найти меду».
Разве что земли Великого Новгорода, почти не затронутые монгольским нашествием, продолжали процветать в эти века. Более того, новгородские торговля и промыслы фактически освободились от конкуренции в лице южных и центральных русских земель.
Что же касается княжеств, изведавших ордынское владычество в полной мере, на их территориях приходит в упадок даже кузнечное дело. Стремясь хоть как-то восполнить нанесенный им ущерб, черниговские и курские князья (позднее их «региональную инициативу» подхватят и московские князья) отдают приказы увеличить посевные площади конопли и стараются всячески поддержать производство пеньки, которая получалась путем долгого (до трех лет) отмачивания конопляной массы в проточной воде. Дело в том, что пеньку благодаря ее прочности стали использовать в качестве дешевых доспехов. Такой «доспех» при удачном стечении обстоятельств вполне мог выдержать сабельный удар и попадание стрелы на излете. Таким образом, в центральной части Руси начинает широко развиваться пенькопрядение. Князья-наместники всецело этот промысел поощряют, поддерживая таким образом обороноспособность Руси.
Впоследствии, когда Русь снова выйдет на Балтийское и Черное моря, этот промысел весьма пригодится и для производства корабельных канатов. Так как волокна конопли отличаются особой прочностью и стойкостью к соленой воде, канаты и веревки будут широко востребованы (они практически не изнашиваются от контакта с морской солью), и не только на внутреннем рынке.
Что же касается административного управления территориями княжеств, больших различий в домонгольский и ранне-монгольский периоды русской истории, как ни странно, не существовало.
Каковы же общие тенденции внутренней жизни земель, влиявшие на это управление, и насколько существенно само правление князей и их наместников влияло на внутреннюю жизнь и на развитие регионов?
Известно, что основу феодализма как системы составляла аграрная экономика – сочетание земледелия, скотоводства и различных промыслов. На Руси (впрочем, как и в Византии, например) основной фонд крупной земельной собственности долго оставался в руках государства. Ее формирование происходило путем «окняжения» ранее общенародных общинных земель. Жившие там свободные общинники (люди) становились зависимыми от князя смердами, которые должны были платить ему подать. Существовали и рабы (холопы), хотя рабство у восточных славян не достигло большого развития.
Стержневым процессом российской истории была колонизация новых земель. Крестьяне, стремясь отдалиться на оптимальное расстояние от княжеской власти, селились вдоль рек, в их поймах продолжали заниматься интенсивным земледелием. Также углублялись и в леса, где вели комплексное хозяйство, в основе которого была охота, рыболовство, собирательство и экстенсивное кочевое подсечно-огневое земледелие.
Князья же и их наместники, напротив, в ходе колонизации предпочитали большие пространства свободных от леса земель, которые назывались опольями. Князья стремились расширить эти ополья сведением лесов под пашню.
То же самое можно сказать и о земельной политике монастырей – одних из пионеров колонизации. Разумеется, и православные князья (и их наместники по мере сил) помогали монастырям осваивать земли. Князья и наместники сами были в этом заинтересованы напрямую – вокруг монастыря селились ремесленники, сюда съезжались купцы. Возникал поселок, а он нередко был ростком будущего города.
Зачастую природные условия нового местопребывания колонизаторов (худородные почвы, резкие колебания в климате, непродолжительный по сравнению с Западной Европой сезон сельскохозяйственных работ) негативно влияли на урожайность. Это заставляло людей пополнять доход от земледелия другими промыслами – охотой на пушного зверя, рыбной ловлей, добычей лесного меда и воска. Развивались различные ремесла, непосредственно связанные с обслуживанием князя, бояр и дружинников.
Речная сеть определяла еще одно из основных занятий восточных славян – активный внутренний и внешний обмен товарами. Успешная торговля славян повлияла на быстрый рост городов. Причем наиболее значительные из городов Руси в XI–XII веках не уступали западноевропейским. К середине XIII века на Руси было около 150 городов. Отметим важную деталь: в отличие от Западной Европы, где города в Средние века возникали в противовес феодальной вотчине и развивались в борьбе с феодалами, русский город всегда сохранял тесную связь с феодалами-князьями и их наместниками.