Страница 9 из 17
Конечно, это воспоминания о просмотренных в прошлой жизни фильмах и прочитанных книгах оказывали свой неоднозначный эффект и в принципе не было никакой разницы, как выглядел человек, если он мог научить чему-то полезному. Однако Лаз все-таки зарекся на будущее, что если однажды ему самому придется быть чьим-то учителем, он обязательно попробует сохранить этот налет тайны. Может со временем это начнет выходить неосознанно и тогда из него получится такой Учитель с большой буквы, каким он их всегда представлял.
Единственная странность, кроме явно неместного имени Иа’Ту’Эаби, выговорить такое привыкшим к кристорским согласным языку было той еще морокой, был очень сильный акцент северянина, сказывающийся не только на произношении, но даже на построении им предложений. Так что в каком-то смысле Лаз все-таки смог ощутить себя настоящим падаваном у магистра Йоды. Хотя это явно не стоило тех сложностей, что нес специфичный выговор северянина.
— Итыак, зыачеэм пыришиоол тыы ко мынее, мыалиенкиий мыаличиик? — Разобрать, что мужчина говорит за бесконечными, словно звериными воплями, было невероятно сложно. Однако отступать теперь было попросту глупо, так что Лаз, поштучно промолол в голове каждое слово до удобоваримого звучания, а потом составил из того, что получилось, нормальную фразу. Получилось, вроде бы, недурно.
— Мой друг рассказал мне, что вы умеете входить в состояние фальшивого сна, позволяющее оставаться в сознании, но при этом давать телу и мозгам отдых. Скажите, это правда?
Похоже, сейчас в голове северянина происходил точно обратный процесс, потому что не отвечал он довольно долго. Либо просто никуда особенно не торопился.
— Ныазыываиеэм это мыы зывиерииныым сыноом.
— Сном? — переспросил Лаз, окончательно запутавшийся в бесконечных гласных.
— Дыа, — рот мужчины исказила насмешливая гримаса, ему явно нравилось наблюдать за мучениями местных людей, старающихся разобрать его завывания. — Зывиерииныый сон.
— Пожалуйста, научите меня этому.
— Могу ии мыныоогомуу дыруугомуу тиебяя я ныаучиить. Ноо иеэтоо ныужыноо оочиеэнь мыноогоо обыйясняать…
Лаз едва успел задавить рвущийся из груди крик: “Не надо!” Бедные третьекурсники, ведь с этим человеком они вынуждены общаться едва ли не каждый второй день.
— Если это будет мне полезно, я готов научиться чему угодно, надеюсь вы найдете на меня время.
— Хоороший настроой, давай тоогда начнем? — широко и искренне улыбнувшись, при этом резко убрав из речи девяносто процентов своего акцента, северянин кивнул мальчику. Лаз снова лишь колоссальным усилием воли удержался от того, чтобы не врезать мужчине по носу. Похоже, это обучение будет куда… занимательнее, чем Лаз представлял.
.
— Ребята! Вы тут чего делаете? — Лани, чуть приоткрыв дверь, с удивлением обнаружила почти всю свою группу в полном составе, сидящую вокруг стола.
У каждого из четырех отделений каждого курса на факультете была своя небольшая кухонька, своя комната отдыха, своя гостевая комната и так далее. Целью такой дифференциации была во-первых, как ни странно, экономия денег, поскольку при разделении по группам было куда проще избежать крупных конфликтов, в случае магов часто заканчивающихся ремонтом помещений или всего здания. Во-вторых же, в отличие от здания столовой, располагавшегося под открытым небом, факультет магии, чьи помещения были вырезаны в скале, не мог себе позволить слишком просторных помещений, даже несмотря на то, что все они создавались с помощью магии. Магия-магией, а законы физики никто не отменял и такая штука, как прочность камня, никуда не девалась.
Так что высшая группа второго года могла не беспокоиться, что кто-то посторонний зайдет к ним незваным. Не то, чтобы им было, что скрывать или прятать, да к тому же в академии, в отличие от земных учебных заведений, алкоголь, секс или азартные игры, если не мешали учебе, были вполне в порядке вещей. Но все-таки, будь на месте Лани студент другой группы или даже Дизаль — их куратор, ребята бы тут же прервали свое занятие.
Появись магическим образом сейчас в комнате отдыха еще один землянин, он бы без труда понял назначение большой толстостенной стеклянной тары из-под выпитого пару дней назад вина. Да и думать вообще было не о чем — Лаз, отправившись на встречу с таинственным учителем Зинека, напоследок научил друзей правилам игры в бутылочку.
— Закрывай дверь и подсаживайся, — Штучка, заговорщицки улыбнувшись, помахала девушке рукой. — Мы как раз только начали.
— А с Лани девочек больше получается! — Малютка надула губки.
— Черныш, давай, подсаживайся. Теперь у тебя не осталось ни одного аргумента.
— Ладно-ладно… — парень с вечно сонным лицом уселся рядом с Лани.
— Нам твой брат про эту игру рассказал, — начала Мари, явно бывшая инициатором всей этой идеи, потому как была единственной, кто ни капельки не смущался. — Правила простые: первый крутит бутылочку, на кого укажет, того он целует.
— В губы! — Донеслось из надутых губ.
— Конечно в губы! — Штучка состроила оскорбленную гримасу. — По-другому неинтересно! Парни парней и девочки девочек могут не целовать. Хотя, если кто-то очень захочет…
— Не захочет! — Рявкнул Варвар.
— Я же просто пошутила, Джи, не принимай так близко к сердцу, — Мари выглядела, словно объевшаяся сметаны кошка. Однако правила новенькой все-таки дорассказала. — Ну вот. А если отказываешься целоваться, то должен выполнить какое-нибудь задание.
— Какое? — Лани настороженно посмотрела на свою старшую подругу.
— Какое скажем! — Штучка протянула руку и несильно ущипнула девушку за бок. — Не волнуйся, ничего страшного заказывать не будем, а то твой брат, как вернется, всем головы поотвинчивает. Все готовы? — не дождавшись ответа, Мари крутанула бутылочку. — Я чур первая!
.
Акцент у Иа’Ту’Эаби был. Вот только настолько незначительный, что минут через десять Лаз уже почти этого не замечал.
И, как и обещал, северянин рассказал мальчику про три особых методики
— Звериный соон… — фактически, кроме слишком долгих “О”, северянин говорил вполне нормально.
Звериный сон был местным вариантом медитативной практики, во время которой человек практически полностью отключал сознание, оставляя лишь самые низшие функции, вроде реакции на свет, звук или прикосновение. При этом мозг, находящийся в подобии контролируемого обморока, отдыхает даже лучше, чем во время простого сна, поскольку обычно, когда человек спит, его сознание все равно продолжает обрабатывать информацию, тратя энергию и силы.
Вторая методика называлась звериной охотой и представляла из себя форму измененного сознания, заключающейся в предельном обострении всех органов чувств.
— В обычноом состоянии человек моожет не услышать шаги врага в соседней коомнате, однако ноочью, выходя в темноту, мы различаем каждый шороох и скрип, — Эаби оказался не только тренером рукопашного боя, но и неплохим рассказчиком. По крайней мере, слушать его было не скучно. — Это связаноо с тем, что наше сознание по-разному реагирует на разные ситуации. В случае оопасности или даже лишь при подозрении на эту оопасность оноо способно поднять обычный уровень воосприятия…
Суть звериной охоты была в том, чтобы научиться контролировать этот процесс, входить в него осознанно и выходить по необходимости. Не стоило и говорить, какие выгоды мог принести такой метод в бою, да и в повседневной жизни, по словам северянина, помогало очень неплохо.
Третья и последняя методика носила уже куда более угрожающее имя: звериная ярость. Северянин, говоря эти слова, сделал неясный жест рукой у головы, вряд ли магический, скорее некое суеверие. Слушая его пояснения, Лаз понял, что в его родном мире когда-то существовало нечто подобное и даже может существовать до сих пор. Вспомнить хотя бы берсерков викингов, которые, конечно, в отличие от мифов не превращались на поле боя в медведей, но могли по-настоящему впасть в состояние боевого безумия, когда раны не страшны, боль не ощущается, а сила увеличивается в разы. В двадцать первом веке тоже бытовало множество подобных городских легенд. Конечно, не о целой касте воинов, но о людях, способных на такое, что нормальному человеку не под силу, именно благодаря каким-то особым техникам.