Страница 4 из 7
– Да.
Мать молча смотрела на меня. Я прошла мимо неё. Мать опасливо отодвинулась в сторону. И я вдруг почувствовала себя здесь чужой. Чужой и взрослой.
Региной?..
Впоследствии так и случалось: иногда я становилась ею…
Глава 3
Лето в наших краях пролетало быстро. Наступившая осень являла собой череду ненастных дней, холодных, дождливых и ветреных. К счастью они быстро заканчивались, уступая, в свою очередь, место зиме. Не знаю, правда ли, но говорят, что где-то далеко есть тёплые края, где солнце летом не ходит по кругу, а каждый вечер прячется за горизонт. А ещё говорят, что там не бывает зимней ночи! Да что там – ночи, снегов не бывает! Мне не верится, что такое может быть. А если это правда, то мне жаль тех жителей. Как это – не видеть сияния ночного неба? Не чувствовать бодрящего мороза? Не видеть красоту снежинок на ладони?..
С наступлением зимних холодов, когда мороз сковывал реки, озера и болота, и можно было проехать на собачьей упряжке, к нам приезжали родственники: мой дядя – мамин брат – с одним из трех своих сыновей. Они жили в соседнем хуторе, расположенном в двух днях ходьбы от нашего. Жена дяди умерла вскоре после рождения последнего сына.
Дядя с сыновьями занимались охотой, а также держали овец. Нам они привозили мясо и прочие припасы, а также шерсть, которую мы с мамой пряли, а потом вязали разные теплые вещи. Часть связанных вещей впоследствии забирал у нас дядя для своей семьи, а часть мы с мамой везли на ярмарку в город. Кроме этого мы везли на ярмарку еще и шапки, сшитые из шкурок зверей, которые приносил отец.
Я очень любила эти поездки, а поэтому всегда старалась скорее закончить эту работу.
В ту зиму мы с мамой управились с вязанием очень быстро. Я сама себе удивлялась: спицы так и мелькали в моих руках.
– Взрослеешь, – так коротко объяснила мама мои успехи. – Скоро будешь помогать мне шить шапки и обувь: каньги и яры.
Мы с мамой нагрузили нарты вещами, хорошенько привязав их. Собаки радовались любой предстоящей поездке. Дожидаясь, пока их впрягут, они прыгали, затевали возню, радостно повизгивали и лаяли. Но, как только упряжка была пристегнута, они сразу становились сосредоточенными, и повизгивали теперь от нетерпения.
– Хей! – воскликнула, наконец, мама, и собаки рванулись вперед.
Всю дорогу до города мы с мамой бежали поочередно рядом с нагруженными нартами, одна рядом, вторая – стоя сзади на полозьях нарт. Управлять собаками было целое искусство: чтобы удержать нарты, нам приходилось то и дело сдерживать резвость собак, тормозить на поворотах, а на подъемах мы обе соскакивали и бежали рядом.
Ярмарка для всех жителей Иннааро, и для нас, приезжих из дальних хуторов, была веселым зимним праздником. Люди наряжались в лучшие одежды, выбирали и примеряли красивые вещи, в которых становились ещё привлекательней, особенно девушки.
Пока мама торговала, я присматривали за собаками и за остальным товаром. А также, украдкой от мамы, играла своими камнями. Я всегда таскала их с собой, несмотря на строгий запрет матери.
В тот раз я поступила так же, как всегда: разложив на нартах разноцветные камешки, поочередно брала их в руки, прижимала к груди. Камни в ответ показывали мне разные картинки из своей жизни. Это занятие никогда не надоедало мне, потому что картинки никогда не повторялись.
Увлекшись, я не сразу заметила старуху, которая остановилась неподалеку и уставилась на меня. Не знаю, долго ли так продолжалось, но, наконец, я почувствовала на себе чужой взгляд. Я подняла глаза и увидела незнакомую пожилую женщину. Она была самая обычная, морщинистая. Рядом с ней стояла мохнатая белая собака. Собака показалась мне странной: она улыбалась мне! Ещё странным было то, что другие собаки на неё не лаяли, словно не замечали.
Старуха подошла ближе.
– Вижу, тебе нравятся камни, – прокаркала она.
– Да, госпожа, – оробела я, зная, что нельзя уносить камни с места, где они лежали. – Но я всегда спрашивала у Хозяина, можно ли их взять с собой…
– Ну-ка, покажи. – Она придирчиво рассмотрела мои сокровища, особенно подвеску с черным камнем. – Ишь ты… А вот эти, обработанные, откуда? Нездешние ведь, верно? – она ткнула пальцами в камни, подаренные мне Болдром.
Я насупилась и молчала. Болдр не хотел, чтобы о нем знали. Старуха довольно ухмыльнулась.
– Молодец девчонка, не из болтливых… А для своих игр выбирала бы лучше обкатанные камни. Таких много на берегах.
– Нет, госпожа, – робко возразила я. – Мне нравятся вот такие, дикие. Они всегда показывают разные интересные картинки, а не только воду, как обкатанные.
– Показывают картинки?.. – старуха удивленно подняла брови, из-за чего на её лбу собралось множество морщин.
– Да, госпожа.
Старуха хмыкнула. Подумала немного, не сводя с меня глаз. Затем вытащила из мешочка, привязанного к своему поясу, небольшой светлый голыш, с древними письменами на нём. У меня такой уже был, похожий.
– Вот, возьми себе.
Я робко взяла камень. Привычно прижала его к груди, закрыла глаза… И тут же почувствовала сильный толчок в грудь. Я протянула подарок обратно старухе.
– Нет, госпожа. Это Священный тамга-камень. Он сердится.
Старуха довольно заулыбалась.
– Все правильно, дитя. Это сердится дух моего отца, колдуна Илмари, нойда. Он сам ушел в этот камень. Знаешь, кто такие нойды?
– Да госпожа, – кивнула я. – Говорят, что они могут завязывать в узелки ветры и бури. И что могут насылать и убирать болезни.
Старуха одобрительно покивала.
– Как тебя зовут, дитя? – ласково спросила она.
– Мое имя Регинлейв, госпожа.
– А я – Эрна. Из какого ты рода, Регинлейв? Кто твои родители? – Старуха спрашивала почему-то довольно настойчиво.
– А вон моя мама. – Я указала на нее. – Мы привезли на продажу много теплых вещей.
Старуха отошла к маме и о чем-то стала с ней разговаривать. Пока я отвлеклась, возле меня остановился мальчишка. Он был выше меня на целую голову, неопрятен и нагл.
– Эй, малявка! Где ты вот это стырила? – и он мгновенным движением сцапал мою подвеску!
– Отдай!.. – крикнула я.
– А во – видела? – он сунул мне по нос кукиш, состроил рожу и больно двинул кулаком в мой подбородок.
Я тут же бросилась на него с кулаками, но наши силы были неравные. Мальчишка стукнул меня ещё несколько раз с непонятной злобой. От последнего его удара я отлетела и сильно ударилась головой об нарты, у меня перед глазами даже возникла белая пелена. Когда я поднялась, мальчишки уже не было.
Все произошло так быстро, что мама ничего не заметила, а жаловаться ей я не стала. Мне было обидно до слез! А самое обидное, что я так глупо лишилась подарка Торберга! Но что я теперь могла сделать?..
Вскоре весь наш товар был распродан. Мама купила кое-что из лакомств, а также вещи для хозяйства. Ещё она купила сукна для платьев и серебряных тонких украшений. После чего мы выехали обратно и без приключений добрались домой.
Это несправедливое событие настолько поразило меня, что я была подавленной все оставшееся время. Дома я, не раздеваясь, улеглась в постель, отвернулась к стенке, согнувшись калачиком, и забылась тяжелым сном.
Глава 4
Почти сразу же после этой поездки я заболела. Точнее, это была даже не болезнь, а какое-то странное состояние, полное безразличие ко всему происходящему. Я равнодушно взирала на родных, на Вейо, который приходил проведать меня. Мне хотелось, чтобы все оставили меня в покое, чтобы не приставали с расспросами и соболезнованиями. Это раздражало меня, потому что я не чувствовала себя больной. Просто – мне вдруг все стало безразлично.
Поначалу мать упрекала меня в лености, потом стала лечить отварами из мхов и игл ели. Напитки я пила, еда же потеряла для меня всякую привлекательность, я не чувствовала ее вкуса, ела совсем мало и только потому что так требовала мама.